Герман Матвеев - Зеленые цепочки
На машине
Машина шла быстро. Шофер вел ее, не обращая внимания на рытвины. В кузове все подпрыгивало и грохотало. Холодный ветер обжигал лицо и руки, но Мишка, крепко уцепившись за борт грузовика, ликовал — теперь-то он все разузнает! Мысль об опасности ни разу не мелькнула в его голове.
Машина промчалась по Кировскому проспекту, затем через один мост, через другой. Вот и Новая Деревня. Потом машина свернула, но куда — Мишка не мог разобрать.
По небу шарили лучи прожекторов. Где-то мелькнули разрывы зениток. Стало светлей. Мишке казалось, что следом за ними мчится еще какая-то машина. На одном из поворотов он ясно разглядел ее контуры.
Ветер забирался в рукава, за воротник, и некуда было от него укрыться. Мишка подобрался к окну кабинки и заглянул в него. В неверном отблеске вспышек разрывов Мишка успел разглядеть человека, сидевшего рядом с шофером. Однорукий!
Мишка прижался ухом к холодному, как лед, железу кабинки, но о чем говорили сообщники, он не мог разобрать.
Дорога пошла в гору. По бокам замелькали силуэты маленьких дачных домиков и сады. Значит, они выехали на окраину города.
Неожиданно машина затормозила, остановилась, мотор заглох. Из кабины вышел однорукий. Мишка съежился в углу комочком и замер. Послышались гудки, и мимо пронеслась обгонявшая их машина.
— Где они? — услышал Мишка голос однорукого.
— Вон за теми домами, до самого парка — ответил шофер, вылезая из кабинки. — Темные пятна — это все воинские части. Видите?
Некоторое время оба стояли молча, изучая местность.
— Кто-то идет? — прошептал однорукий.
Мишка высунул голову над бортом кузова и увидел приближающуюся фигуру человека.
— Эй, друзья! Не найдется ли у вас закурить? — спросил сиплый мужской голос.
— Найдется, — ответил однорукий. — Закуривай!
— Вот спасибо-то! Даже папиросочка…
Чиркнула спичка, и Мишка успел разглядеть простодушное лицо красноармейца.
Яркие вспышки, словно зарницы, осветили горизонт. Все трое обернулись.
— Смотри, что делают, дьяволы… Каждую ночь бомбят, — проговорил красноармеец.
— Где-то на Петроградской стороне бросил, вздохнул однорукий. — Наверно, к штурму готовится.
— Ну, насчет штурма ничего у него не выйдет, — уверенно возразил красноармеец.
— Думаешь? Драться-то некому.
— Почему некому — народу много.
— Вы тоже на фронт идете?
— Конечно, дойдет и до нас черед, а пока стоим вот, ждем. Мы, значит, в резерве, — ответил красноармеец.
— Вот как! И давно вы тут стоите?
— Вторые сутки. Как обучение кончилось, сюда подвели. Поближе.
— Разведчики немецкие не видят? Как бы вас не разбомбили раньше времени.
— Мы замаскировались. Вон, ни одного огонька, ничего незаметно.
— Не мерзнете? Теплое дали? — спросил шофер.
— Это военная тайна, браток, — спохватился красноармеец. — Насчет снабжения и все такое…
— Это верно, — чуть насмешливо согласился однорукий. — Болтать не следует, — и, обращаясь к шоферу, спросил: — Можно ехать? Аварию ликвидировали?
— Аварию? — удивился шофер, и, сообразив в чем дело, поспешил ответить: — Исправил. Едем!
Шофер завел мотор, однорукий залез в кабину.
— Ну, поехали, браток! — крикнул однорукий.
Машина тронулась. Снова ветер начал забираться во все щелки одежды. Машина свернула в переулок, пошла тише и скоро остановилась. Из кабинки вылез однорукий.
— Постарайся не опоздать, — сказал он, захлопнув дверцу.
— Не опоздаю, — ответил шофер.
Машина помчалась, и тут только Мишка сообразил, что он опять потерял однорукого.
Водитель, казалось, хорошо знал дорогу. Сворачивал в переулки круто и смело, иногда на короткое время зажигал фары. Наконец, он повернул последний раз, остановился и дал два гудка. Мишка высунул голову. Машина стояла перед деревянными воротами. Во дворе залаяла собака. Загремела железная скоба, и ворота открылись. Они въехали во двор.
— Что долго, Сеня? — послышался женский голос, когда мотор заглох.
— Дела задержали, — ответил шофер. — Привез тебе керосину.
Мишка затаился. Сейчас они начнут выгружать керосин и обнаружат его.
— Какие новости? — спросила женщина.
— Тише ты, Грумик, — прикрикнул шофер на собаку, которая повизгивала от радости и прыгала вокруг хозяина. — Какие? Под Пулково сильные бои.
— В городе драться станут?
— Ну, да! Со всех сторон окружили. Город сдадут… — говорил шофер, поднимая сидение в кабинке. — Держи-ка, Катя. Это на чердак, — шопотом продолжал он, передавая жене чемоданчик. — Только не урони!
— Тяжелый опять… — заметила женщина.
— Ну, поставь в сени, я подниму сам.
— Боюсь я, Сеня.
— Ничего, ничего. Сам по себе не взорвется. Пошли!
Когда шаги удалились и хлопнула скрипнувшая дверь, Мишка облегченно вздохнул. В ответ на этот вздох послышалось грозное ворчанье собаки.
Заживо похороненный
В то время, когда Мишка мчался в полуторатонке в неизвестном направлении, его команда, по обыкновению, собралась в своем штабе. Не дождавшись командира, ребята разошлись на свои посты. Вася со Степой направились вдоль по Большому проспекту. Около Бармалеевой улицы Васька посоветовал приятелю свернуть налево, а сам отправился к площади Льва Толстого. Встретиться условились часа через два у Дома Промкооперации.
Но едва Степа дошел до Проспекта Щорса, как захлопали зенитки и завыла сирена. Мальчик устремился к большому пустырю, где можно было укрыться.
Над головой в воздухе рвались снаряды, гудели самолеты.
Ярко-желтая ракета взлетела в небо и повисла фонариком на невидимом парашюте. Заметив откуда она была пущена, Степа сорвался с места и побежал по улице. Длинный забор какого-то склада… Здесь где-то скрывается враг!
Фонарик в небе погас. Степка прижался к забору, увидав, что из калитки вышла темная женская фигура в длинном пальто. Она огляделась по сторонам и, не заметив пешеходов, подняла руку. Мелькнул язык пламени, вверх взлетела белая полоска. Хлопок — и новый фонарик ярко загорелся в небе, освещая местность.
Женщина быстро пошла, поминутно оглядываясь. Вот она дошла до конца улицы и скрылась за поворотом. Что есть духу, Степка бросился за ней. На углу он остановился и осторожно выглянул. Женщина была недалеко. Она шла спокойным шагом в тени домов.
Свет ракеты, как пламя близкого пожара освещал дома на другой стороне улицы. Зенитки оглушительно били где-то совсем близко. Звонко щелкали осколки по железным крышам. Но Степка ничего не замечал, кроме идущей впереди ракетчицы. На всякий случай мальчик нащупал в кармане электрический фонарик — подарок Буракова.
В это время завыла бомба, земля дрогнула и словно раскололась со страшным треском. Женщина прижалась к водосточной трубе. Теперь она была в нескольких метрах, и Степка замедлил шаги.
Завыла вторая бомба. Снова качнулась земля, но взрыва не последовало. „Не разорвалась!“ Неожиданно женщина бросилась вперед и скрылась под воротами соседнего дома. Мальчик последовал за ней, миновав арку, снова увидел ее посреди пустого двора.
— Где подвал? Кто-нибудь тут есть? — испуганно крикнула она, оглядываясь по сторонам.
Степка понял, что ракетчица струсила.
— Бомбоубежище налево, — раздался спокойный мужской голос из какого-то подъезда.
Ракетчица, постукивая каблуками по асфальту вбежала в подъезд и стала медленно спускаться в бомбоубежище.
В подвале, на месте прежних перегородок, стояли выкрашенные мелом столбы, подпиравшие железные балки. Слуховые окна были плотно закрыты толстыми досками, обитыми железом. На вымытом цементном полу стояли длинные ряды скамеек и стулья. Люди сидели молча, прислушиваясь к глухим звукам стрельбы. Около них стояли чемоданы, узлы. Вдоль стен, вплотную друг к другу, лепились детские кроватки. Тишину в бомбоубежище нарушали лишь трех-четырехлетние малыши. Громко перекликаясь, они бродили в проходах.
Спускаясь вниз, Степка чуть не наскочил на ракетчицу. Она стояла, прислонившись спиной к столбу, откинув назад голову, полузакрыв глаза. Степка устроился невдалеке от нее и принялся разглядывать женщину, чтобы запомнить ее лицо, одежду.
В этот момент вдруг что-то затрещало, и страшный удар отбросил Степку куда-то в темноту. Он потерял сознание.
Фугасная бомба весом в полтонны попала в крайний флигель дома. Стена флигеля откололась и медленно рухнула вниз, загромоздив всю улицу.
Очнулся Степка в темноте. Чья-то холодная, мокрая рука провела по его лицу. В ушах стоял глухой шум, издалека слышались крики и стоны.
Степка широко открыл глаза. В глазах поплыли мутные пятна, точно круги по воде, они расходились и таяли. Одна его нога онемела. Степка хотел ее растереть, но рука наткнулась на что-то мягкое, пушистое. Испугавшись, он отдернул руку, но затем снова решительно протянул ее и стал ощупывать: меховой воротник, холодная шея, волосы…
