Роберт Ладлэм - Идентификация Борна
Остальное заняло менее десяти минут. Объяснения были сведены к минимуму, переправка «ягуара» с перебитыми номерами в Северную Африку была гарантирована.
Ключи с серебряной монограммой были обменены на шесть тысяч франков, ровно одну пятую стоимости машины доктора, вернее маркиза де Шамбо. После этого он поймал такси и попросил отвезти его к ростовщику, репутация которого не отличалась бы особым блеском, и который не задает слишком много вопросов. Просьба была понятной, ведь это был Марсель. И через полчаса золотой браслет-часы уступили место на руке хронометру фирмы Сейко с компенсацией в виде 800 франков. Все имело свое значение, а хронометр имел противоударный механизм.
Между тем, время шло. Следующей остановкой был средних размеров магазин в юго-западной части улицы Каннабьер. Одежда была выбрана с полок и с вешалки, оплачена и одета в примерочном помещении, взамен там была оставлена немного неподходящая по размеру одежда маркиза де Шамбо. На стенде в соседнем зале он выбрал мягкий кожаный чемодан: в него были помещены дополнительные покупки вместе с брезентовым рюкзаком. Он взглянул на часы: было около пяти часов, вполне подходяще, чтобы найти подходящий отель.
Практически, он не спал уже несколько дней, и перед свиданием на улице Сарацинов необходимо было немного отдохнуть. Это свидание было подготовкой к более ответственному свиданию в Цюрихе.
Он лежал на кровати, уставившись в потолок, и не спал. Отблески уличных фонарей вырисовывали причудливые картины на гладкой ровной поверхности стен и потолка. Ночью в Марселе наступала быстро, и вместе с ней к нему возвращалось неосознанное чувство свободы. Это было похоже на то, как гигантское одеяло, сшитое из тишины и темноты, заглушало т отгораживало от него грубый и слепящий дневной свет. Про себя он узнал еще кое-что: ночью он чувствовал себя гораздо увереннее. Как полуголодный кот, который предпочитает охотиться ночью. Здесь же было противоречие: в течение всего времени, проведенного в Порт-Нойра, он жаждал только солнечного света и ничего больше.
Что же с ним случилось? Он изменился. Вот что произошло. Недавние события уличали во лжи мысль об успешной охоте на дичь ночью. Двенадцать часов назад он находился на рыбацкой лодке в Средиземном море с целым набором целей в голове и двумя тысячами франков, спрятанных на поясе. Две тысячи франков несколько меньше, чем пять сотен американских долларов согласно курса обменного стола в холле отеля. Теперь же он был полностью экипирован и отдыхал в приличном отеле, имея чуть больше 23 тысяч франков, лежащих в роскошном бумажнике, принадлежащем маркизу де Шамбо. Это почти шесть тысяч американских долларов. Откуда он появился, если он способен делать то, что сделал? «Остановить мысли! Не думать!»
Улица Сарацинов была очень старым и очень известным местом. Ее длина не превышала 200 ярдов. Сплошной стеной стояли почти не освещенные старые каменные здания, окутанные туманом, поднимающимся от залива. Это было удобное место для встреч людей, которые не хотели иметь лишних свидетелей. Единственное место, где пробивался свет и были слышны звуки музыки, было кафе Ле Бок дю Мер. Оно находилось прямо в центре узкой улочки, в доме начала XIX века. Часть помещения была переделана под огромный бар со столиками, примерно столько же места занимали места для более уединенных встреч: там были расположены кабинки. Он медленно шел по центру между заполненными столиками, пробивая себе дорогу сквозь дыма, качающихся рыбаков, пьяных матросов и размалеванных проституток. Он вглядывался в посетителей кабинок, делая вид, что ищет членов своего экипажа, пока не увидел капитана рыбацкой лодки.
— Садитесь, — пригласил шкипер. — Мне показалось, что вы бывали тут раньше.
— Вы сказали между девятью и одиннадцатью. Сейчас четверть одиннадцатого.
— Вы протянули время, значит вам платить за виски.
— С удовольствием. Закажите что-нибудь поприличней, если тут вообще такое есть.
Худой, бледнолицый мужчина рассмеялся. Все шло хорошо.
Вопрос с паспортом был самым сложным, так как любая попытка переделать его могла привести к катастрофе. Однако, при большой тщательности, мастерстве, профессиональном оборудовании и виртуозной работе — это было возможно.
— Сколько?
— Работа и оборудование стоят недешево. 25 сотен франков. — Когда я смогу его получить?
— Мастерство и аккуратность требуют времени. Три или четыре дня, и даже такой срок уже давит на мастера. Он будет недоволен спешкой.
— Даю еще тысячу франков, если получу его завтра.
— Около 10 утра, — быстро сказал бледнолицый. — Все заботы я беру на себя.
— И тысячу франков, — перебил его хмурый капитан. — Что вы вывезли с Порт-Нойра? Уж не алмазы ли?
— Талант, — бессознательно буркнул он.
— Но мне нужна фотография, — заявил посредник.
— Я сделал ее где-то по пути в пассаже, — проговорил пациент, доставая из кармана небольшую квадратную карточку. — Уверен, что вы сделаете из нее то, что надо.
Место утренней встречи было согласовано, стаканы опустели, а капитан уже свернул под столом пять сотен франков. Совещание было закрыто. Покупатель вышел из кабинки и стал пробираться к выходу через кричащую толпу.
Это случилось так быстро и неожиданно, что времени на раздумье не было. Только реакция. Интуиция казалась случайной, однако глаза, уставившиеся на него, случайными не казались. Казалось, что они вылезают из орбит, расширяясь от недоверия и находясь на грани ужаса.
— Нет! О боже, нет! Этого не может быть! — человек растерянно заметался в толпе.
Пациент подался вперед, захватывая рукой его плечо.
— Погодите минутку!
Человек метнулся вперед, в панике вырываясь.
— Вы! Вы должны были умереть! Вы не должны жить!
— Я жив. Что вы знаете?
Лицо человека искривилось, глаза бегали, рот был открыт и в него с шумом втягивался воздух. Неожиданно он выхватил нож: щелчок открывшегося лезвия был слышен даже сквозь окружающий их шум. Рука рванулась вперед, сейчас она со сталью ножа была направлена в грудь пациента. Он резко бросил правое предплечье вниз и стал раскачивать его маятником в разные стороны.
— Я все равно прикончу тебя! — со свистом хрипел нападающий.
Пациент резко повернулся, высоко поднимая при этом левую ногу. Его каблук врезался в тазовую кость противника.
— Че-сай!
Эхо этого звука в его ушах заглушило на миг окружающий шум.
Человек врезался в группу людей за ближайшим столиком. Нож выпал из его руки. Оружие было видно всем. Отовсюду послышались нарастающие крики людей, как магнитом стягивающихся в одну точку, руки напряжены, кулаки сжаты.
— Убирайтесь отсюда!
— Решайте свои проблемы в другом месте!
— Нам не нужна полиция, вы, пьяные свиньи!
Грубый и злобный марсельский диалект превратился в сплошную какофонию.
Пациент, слушая эти звуки, наблюдал, как его несостоявшийся убийца исчез в широко распахнутой входной двери.
Кто-то, кто хотел прикончить его, и считал его трупом, теперь знал, что он жив.
Глава 4
Салон «Каравеллы», совершающей рейс в Цюрих, был забит до отказа. Где-то плакал ребенок, вслед за ним принялись хныкать и другие дети, в то время как родители старались их отвлечь или успокоить. Самолет покачивало. Большинство остальных пассажиров оставалось внешне спокойными, только более частое употребление виски выдавало из волнение. Напряженный полет всегда действовал по-разному на разных людей, но никто из них не избежал мысли о полной безынициативности, когда эта металлическая сигара несется на высоте более 30 тысяч футов над землей.
Пациент доктора Восборна сидел у иллюминатора. О чем он думал? Слова доктора снова и снова возвращались к нему.
«Всякий раз, когда вы наблюдаете стрессовую ситуацию и у вас есть время, дайте вашему рассудку самостоятельное движение. Наблюдайте и анализируйте ассоциации, как только сможете, пусть ваша голова наполнится словами и картинами. Во всем этом вы сможете найти истину».
Пациент продолжал упорно смотреть в иллюминатор, сознательно стараясь вызвать бессознательные воспоминания, концентрируя внимание на естественном, полном удивительного ужаса пространстве, находящегося снаружи за стеклом, и тем самым заставляя воображение воссоздать для него вновь картины из далекого теперь прошлого.
Они стали появляться, но весьма медленно. Вновь была темнота, но теперь к ней прибавились звуки ветра, сильно давящего на уши, как бывает при взрывах… Голова… Его голова… Упругие потоки воздуха резко обжигали левую часть головы, хлестали кожу, заставляя его постоянно поднимать левое плечо для защиты от этого жуткого потока… Левое плечо… Левая рука… Рука его была поднята, ладонь, одетая в перчатку, крепко сжимала металлический угол неизвестного предмета, правая рука держалась за… Стальной трос, ожидая какого-то знака, команды… Сигнал… Яркая вспышка или толчок в плечо, или оба вместе. Сигнал… Теперь пора… И он бросился. В темную пустую бездну… Его тело падало, кувыркалось в бурных потоках ночного неба. Он прыгал… С парашютом!
