Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает
…На протяжении многих поколений в Японии сложилась внутренняя система массовой слежки, когда сосед шпионил за соседом, а оба они, в свою очередь, находились под присмотром третьего соседа.
Это стало возможно потому, что японские властители всегда обращались со своим народом, как с детьми. Со времен сегуната широко использовались сыщики, добровольные осведомители и секретные агенты.
Гесс считал, что это обстоятельство развило в японской нации склонность к шпионажу, которая настолько укоренилась, что японцы занимаются им всюду, где представляется удобный случай, особенно в заграничных поездках. По возвращении на родину они передают информацию японскому консулу или своей полиции.
Донесения как профессиональных агентов, так и стукачей-любителей, передаются в Центральный разведывательный орган (ЦРО) в Токио одним из следующих способов.
Первый.
Через консульства, которые переправляют развединформацию в посольства с курьерами. Посольства, в свою очередь, посылают ее в Японию, чаще всего дипломатической почтой.
Второй.
Через специальных агентов-курьеров, передвигающихся под видом должностных лиц, якобы совершающих инспекционные поездки. Наконец, сведения, в которых заинтересован ЦРО, могут быть переданы через капитанов японских торговых и пассажирских судов, которым донесения вручаются, как правило, в последнюю минуту перед отплытием в Японию.
Со слов Кошкина, проблема тотального шпионажа уходит корнями в историю нации.
Жители Страны восходящего солнца еще в недалеком прошлом находились в полной изоляции, постоянно готовые к отражению агрессии со стороны более сильных соседей.
Япония — мононациональное государство, с единым языком и одной культурой. Там нет нацменьшинств, очень мало эмигрантов. До сих пор японцы стремятся оградить свой внутренний мир от внешнего вторжения, всеми силами противостоят проникновению чуждой им по духу европейской и, тем более, американской культуры.
У японцев очень развито чувство сопереживания, у них не принято завидовать успехам, злорадствовать по поводу неудач. А коллективизм и взаимовыручка, терпение и трудолюбие возведены в абсолют!
Далее Кошкин прочел генералу целую лекцию о развитии японского шпионажа, возведенного в ранг государственной политики, внутренней и международной. Тотальная слежка вошла в плоть и в кровь, наконец, в гены жителей этой страны. Большую роль в деятельности японской разведки и контрразведки играли так называемые патриотические общества. Через них-то и происходило распространение тотального шпионажа в Японии.
Созданные в конце XIX века, они поначалу вели разведывательную и подрывную деятельность против главных на тот момент противников Японии — Китая и России — с целью выявления слабых мест и воздействия на них.
Общества вербовали своих членов из различных социальных слоев. Они требовали от них, прежде всего, беззаветной преданности идеям и идеалам Общества. Если такой преданности не было, то, независимо от наличия у кандидата других качеств и положительных сторон, его отвергали.
Именно исключительная преданность членов Обществу привела к тому, что деятельность этих организаций за пределами Японии стала значительной и опасной. Члены Обществ, отобранные для наиболее важной работы, обучались языкам и подрывной деятельности. Агенты, обязанности которых ограничивались сбором информации, были из среды лавочников, туристов, инструкторов по спорту, рыбаков, бизнесменов, студентов, изучающих ислам и английский язык, ученых, священников, археологов, продавцов медикаментов, литературы и порнографических открыток.
Агентам не обещали никаких наград, да они и не рассчитывали на это. Материалы патриотических Обществ переполнены биографиями «маленьких людей». Все, что эти люди узнавали и докладывали своим руководителям, передавалось правительству, военным властям или другим заинтересованным инстанциям.
В такой стране, как Япония, сохранившей старинные военные традиции, невозможно было провести ясную линию между военными и гражданскими лицами вплоть до капитуляции. Точно также не всегда можно разграничить деятельность и функции патриотических Обществ от действий и функций военной разведки. На протяжении всего военного и предшествующего ему периодов отмечалось тесное сотрудничество Обществ и официальной разведки, их действия часто дополняли друг друга. Многие бывшие военнослужащие входили в патриотические Общества, а те, в свою очередь, отдали военной разведке своих лучших агентов.
В этом плане показателен пример с военным атташе Японии в ряде западноевропейских стран и в России Мотодзиро Акаси, и Обществом, которое он представлял: «Кокурюкай», что в переводе на русский означает «Черный дракон». Последнее было самым значительным из всех японских патриотических Обществ, основанное еще в 1901 году Рехэй Утида.
«Кокурюкай» — это китайское название реки Амур, разделявшей Маньчжурию и Россию. В названии Общества содержится намек на его главную цель — оттеснить русских за Амур из Маньчжурии, Кореи и любого другого места на Тихом океане, то есть вся его деятельность была нацелена на войну с Россией.
«Кокурюкай», как и другие патриотические Общества, имело свои учреждения. В Токио ему принадлежали две школы, где проводилось обучение всем видам шпионажа. Они прикрывались безобидно звучавшими названиями: «Академия подготовки националистов» и «Школа иностранных языков».
Осенью 1900 года японское Военное министерство назначило полковника Мотодзиро Акаси военным атташе во Франции, Швейцарии, Швеции и России. Его назначение, на которое министерство вначале не соглашалось, было произведено по настоянию Рехэй Утида. Влиятельный член «Кокурюкай», Утида пригрозил, что, если Акаси не будет назначен на эту должность, Общество прекратит передачу информации своих агентов Военному министерству.
— Очень скоро, — сказал Утида на прощание своему ставленнику, — мы нанесем удар по нашим врагам в Сибири. Европейская часть России находится на очень большом расстоянии от нас. Но именно там делается политика и оттуда идут указания в азиатскую часть империи, в Сибирь. Мы смогли бы приобрести важную информацию, если бы имели в Европейской части России своих агентов…
Акаси отличался особой проницательностью, гибким умом, завидной твердостью, отсутствием жалости — тем, чем должен обладать преуспевающий шпион. В скором времени он продемонстрировал, в какой степени обладал всеми этими качествами.
За 15–20 лет подготовки Япония достигла не только высокого промышленного и военного развития. Огромная армия ее разведчиков, превосходящая по численности шпионскую службу любой другой страны, раскрыла многие секреты и намерения России в районах, которые стали объектами нападения. Японцы доказали на практике, что хорошо и широко поставленный шпионаж в состоянии обеспечить половину победы еще до того, как будет нанесен первый открытый удар.
Но, видимо, самым удивительным нововведением было отношение японцев к шпионам и шпионажу. Ведь на Западе вплоть до Первой мировой войны так называемые «приличные люди» с презрением относились к этому явлению жизни.
Японцы же с момента зарождения в Японии шпионажа включили его в Бусидо — строгий кодекс морали и поведения самураев. Шпионаж, провозгласили они, осуществляемый в интересах родины, является как почетным, так и благородным делом. Разве не требует он смелости и отваги — тех достоинств, которые более всего ценятся самураями? Отношение японцев к разведывательной деятельности находилось в полном соответствии с их культом служения родине и идеалами патриотизма, они воодушевляли многих из тех, кто в минуты душевной слабости колебался принять на себя риск, свойственный этому непростому ремеслу.
Бусидо делал японских шпионов вдвойне опасными. Одним из примеров кодекса Бусидо в действии являются камикадзе — летчики-смертники Второй мировой войны…
— Как я уже сказал, товарищ генерал, — с нажимом сказал Кошкин, видя, что тема начала утомлять его добровольного адепта, — одной из особенностей японцев, больше всего поразивших Рудольфа Гесса, был повышенный интерес в шпионажу.
В своем трактате Гесс писал: «Каждый японец, выезжающий за границу, считает себя шпионом, а когда он находится дома, он берет на себя роль ловца шпионов».
Под влиянием руководителей разведки японцы воспитывались в таком духе, чтобы в любом мероприятии всякой иной нации на Тихом океане, в особенности Соединенных Штатов, усматривать шпионские намерения. С этой целью устраивались выставки, на которых демонстрировались экспонаты, показывающие вероломные и преступные, с точки зрения японцев, методы работы иностранных разведчиков. На улицах расклеивались сотни плакатов, призывающих к бдительности, устраивались антишпионские дни и недели. Соответствующие лозунги печатались на спичечных коробках и выставлялись в витринах магазинов. Охота за шпионами превращалась в искусственно насаждаемую манию.
