Владимир Огнев - Две операции майора Климова
Путь свой в органах государственной безопасности Васильев начал с должности помощника оперативного уполномоченного, прошел всю служебную лестницу, досконально знал дело. В годы войны он был заместителем командира по разведке в партизанском отряде; рассказы о некоторых операциях того времени, проведенных Батей, передавались в управлении молодым сотрудникам как легенды. Чинуш Васильев не терпел, со всеми был прост и прям, за своих «орлов» стоял горой. Климов работал с ним больше десяти лет, они хорошо знали и ценили друг друга.
...Поскрипывая новыми сапогами, расхаживал полковник по просторному кабинету, дотошно выспрашивал у Климова все детали. Дело было явно необычным.
Когда майор закончил доклад, Иван Сергеевич, сдвигая животом массивное кресло, дотянулся до нижней полки телефонного столика, достал пепельницу и пустил ее по полированной поверхности стола к Климову.
— Кури, — коротко бросил он. — А бумажки эти дай мне, сам почитаю. Кури, кури, не мучайся, — прикрикнул полковник, видя, что Алексей Петрович отодвинул пепельницу.
«Задело Батю, — отметил про себя Климов, — подумать хочет». Он знал привычки Васильева — сейчас полковник не отпустит его, пока не примет решение. Просматривая свежую газету, Алексей Петрович осторожно выпускал тонкие струйки дыма в сторону открытого окна. Васильев не курил и терпеть не мог табачного дыма, но, задерживая подчиненных у себя надолго, всегда предлагал сигареты. «Знаю я вас, дымокуров, хлебом не корми, дай только соску», — говаривал, грубовато посмеиваясь.
— Да, случай довольно редкий, — закрывая папку, задумчиво произнес полковник. — По-моему, мы имеем дело с так называемым добровольным, самоинициативным шпионажем. Не так ли, Алексей Петрович?
— По всей вероятности так, Иван Сергеевич. Я тоже считаю, что ни Колчин, ни Рачинский не связаны сейчас с иностранной разведкой.
— Но тем не менее собирают шпионские сведения? Тайник, результаты его исследования, явное тяготение Рачинского к работе в последние годы в наиболее секретных узлах — это веские доказательства. — Васильев помолчал, перебирая лежавшие перед ним карандаши. — Не связаны с разведкой, говоришь? Да, пожалуй, квалификации современных шпионов, судя по этим материалам, у них нет...
— Колчина мы знаем достаточно хорошо, — продолжал полковник, — это враг опытный и умный. В том, что он связался с Рачинским — явный риск для него, а «Оборотень» зря рисковать не станет. Считаю, что в качестве главной можно принять версию: Колчин и Рачинский намерены бежать за границу, а шпионские материалы собирают по своей инициативе с целью продажи их нашим противникам. Так сказать, для обеспечения себе радушного приема и легкой жизни в западном «раю». Это предположение определит и главное направление розыска: в первую очередь, Алексей Петрович, ориентируйте о преступниках все органы КГБ в приграничных районах, все пограничные отряды и заставы. Вышлите туда их фотокарточки, описание примет.
— Сделаем, товарищ полковник, — ответил Климов. — Сегодня же. Рачинский исчез около месяца назад, быть может, они уже осуществили или пытались осуществить прорыв через границу.
— Кстати, запроси-ка, майор, — вновь переходя на привычное «ты», заметил Васильев, — не регистрировались ли в течение этого времени такие попытки.
Климов кивнул и продолжал:
— В основу второго направления розыска, мне кажется, нужно положить глубокую проработку прошлого Рачинского. Организовать ее здесь, в Свердловске, Верхнереченске, Москве.
— Согласен. Но учти, при такой проработке нужно не только искать самого Рачинского, но и разобраться, в чем же истоки его падения. Колчин нам ясен, а Рачинский? Что его толкнуло на предательство? Работа предстоит трудоемкая, так что организуй, Алексей Петрович, оперативную группу. Возглавишь ее сам, а все текущие дела по отделению передай Лютову. Прикомандировываю к тебе капитана Гребенщикова, ну и, пожалуй, Березкина. От всех других дел их освободи. И практиканта своего используй на полную мощность. Я смотрю, он, брат, так и рвется в дело. Ребят собери сейчас же, наметьте, что нужно делать, и начинайте. О проделанной работе и ее результатах докладывай мне каждый день. И помни: главное — чтобы секретная информация не ушла за границу.
2Спустя полчаса оперативная группа начала работу. Майор Климов понимал, что начальник управления не случайно предложил именно такой ее состав: полковник, как всегда, позаботился о сочетании опытных и молодых кадров, подумал не только об успехе розыска, но и о том, чтобы на сложном деле училось новое поколение чекистов.
За плечами Евгения Андреевича Гребенщикова двадцать лет оперативной работы. Правда, скептик, и язычок не в меру остер, но это не порок. Зато умен. Схватывает все на лету. Давно бы пора ему в начальство выйти, майором стать, да повышать некуда. Штатное расписание — штука жесткая. Вот и Климов сидит в одном звании уже восемь лет.
Николая Ивановича Березкина еще по привычке называют молодым чекистом, хотя ему уже к тридцати и работает он пятый год. Немного пижонистый, но толковый парень. Пожалуй, медлителен; наверное, от великой силы, надо же таким богатырем уродиться.
Работали напряженно. За два дня были подготовлены и направлены ориентировки в органы КГБ областей, где жил и куда предположительно мог выехать Рачинский, сделаны все необходимые запросы.
Одновременно пытались восстановить возможно более полную картину жизни инженера в Долинске: как вел себя, где бывал, с кем имел знакомство.
Подолгу засиживались вечерами, подводя итоги сделанному, намечая новые мероприятия, обсуждая технику их исполнения. В орбите розыска появлялись все новые люди: с одними можно было побеседовать доверительно, у других приходилось получать нужные сведения, не раскрывая заинтересованности Рачинским (и, конечно, Колчиным); третьих следовало проверить, так как их контакты с Рачинским выглядели подозрительными.
3Капитан Гребенщиков работал среди бывших соседей Рачинского. «Гиблую линию сунули, черта с два тут найдешь что-нибудь путное», — думал он, отправляясь в среду (в который раз!) на проспект Строителей, в новеньком, сверкающем свежей краской троллейбусе было свободно: час пик миновал. Ерзая на скрипящем кожаном сиденье, Евгений покусывал губы. «Какой-то он неуловимый, этот профессор. Опять напрасно еду».
Профессор политехнического института Вадим Александрович Громадский оказался дома. Живой, загорелый, подтянутый старик сам открыл посетителю. Усмехаясь, подтвердил: да, летом дома его застать трудно. Хобби такое...
Страстный любитель-садовод, профессор Громадский проводил на своем садовом участке все свободное время. Он, конечно, знает соседа, молодого инженера Рачинского. И еще в мае обратил внимание на то, что молодой человек, кстати, не состоящий в обществе садоводов, вечерами навещает сторожа коллективного сада.
— Что у них могло быть общего, Вадим Александрович? — интересуется Гребенщиков.
— Не знаю, не знаю. Право, не задумывался над этим, — хмурит брови профессор.
— А как фамилия сторожа? Как он выглядит?
— Фамилии не скажу, ни к чему мне было узнавать ее, молодой человек. А зовут Петр Степанович. Лет около пятидесяти-пятидесяти пяти. Высокий, светло-русый. Нос с горбинкой. Окладистая с проседью борода. Вот, пожалуй, и все, что могу сказать.
....Гребенщиков сидит в профессорском кабинете с маленькой чашечкой кофе в руке. Чашечка начинает предательски подрагивать, и, чуть пригубив, Евгений спешит поставить ее на стол.
— Извините, профессор, еще один вопрос. Как часто вы видели Рачинского у этого сторожа?
— Пожалуй, раза три-четыре. В июне он же, кажется, уехал...
С трудом скрывая возбуждение, помчался Евгений к товарищам. Возраст, приметы, имя... Неужели «Оборотень» живет в Долинске, у них под носом? Но почему же он не уехал с Рачинским? Впрочем, действительно ли Рачинский уехал, еще не установлено. Это же только предположение, что они намереваются уйти за границу.
Быть может, «Оборотень» просто избавился от партнера, чтобы не делить с ним будущие барыши?..
Почти двое суток ушло у Евгения на проверку сторожа. Увы, он оказался местным жителем, ничего общего с Колчиным не имеющим. А ларчик открывался просто: в своем дачного типа строении сторож устроил нечто вроде дома свиданий, за определенную мзду уступая его желающим. Не забывал при этом и снабжать гостей горячительными напитками, разумеется, по повышенным ценам, как в лучших ресторанах. Словом — обычный содержатель притона, спекулянт. И действительно Рачинский бывал у него, бывал для встреч с некоей Людочкой Александрович, легкомысленной и любвеобильной супругой постоянно разъезжающего по командировкам ревизора облпотребсоюза...
Кажется, это новая ниточка... Но и она быстро обрывается. Выясняется, что Людочка действительно горевала, проводив своего возлюбленного, что вначале даже порывалась съездить к нему в Челябинск, но довольно скоро утешилась. У нее новый любовник, ей уже дела нет до Рачинского.
