Владимир Михановский - Тени Королевской впадины
Себе Орландо взял жилье последним и долго после этого не хотел переезжать в президентский дворец.
— Что мне там делать, в таких апартаментах? — отшучивался он. — Там в одном зале разместится добрая четверть бывших фавел.
— Будешь играть там в футбол, — посоветовал ему невозмутимый Гуимарро.
— Увы, не умею, ты же знаешь, — развел руками Орландо, — хотя сам страстный болельщик.
Через некоторое время Орландо переехал, конечно, в президентский дворец, но новую свою квартиру не любил, да и жил больше в гостиницах — приходилось все время колесить по стране.
Слухи о Гарсиа давно заглохли, докопаться до истины так и не удалось. Даже Росита уже потеряла надежду.
Странно, но Орландо вспоминал Гульельмо Новака чаще, чем Гарсиа. Да, дело прошлое — Орландо больше симпатизировал Новаку, несмотря на их разногласия. Впрочем, в главном они, конечно, были единомышленники. Расходились в вопросах революционной тактики. Но уж зато как расходились! До самых ожесточенных споров, даже до размолвок.
Гульельмо Новак весь был устремленный порыв, человек, чуждый любому компромиссу. Но революцию на одном порыве не сделаешь. Теперь, правда, Орландо частенько думал, что в чем-то Гульельмо был прав. Разве стихийные события, захлестнувшие Оливию после осады цитадели и приведшие к власти Демократический фронт, не подтвердили его правоту? Как был бы счастлив Гульельмо, узнав, что их общее дело восторжествовало!
А как бы нужен был сейчас Гульельмо, сколько бы дела ему нашлось! Как пригодился бы его авторитет: и докеры Королевской впадины, и сезонные батраки, и рабочие медных рудников прислушивались к нему, шли за ним.
Ведь сколько крови попортили правительству Орландо Либеро фирмы транспорта, грузовых и пассажирских перевозок, объединившись, объявили в свое время забастовку. Оливия — страна немалая, но железных дорог в ней немного, основными коммуникациями служат шоссейные пути. Поэтому, когда грянула стачка транспортных фирм, промышленность страны оказалась парализованной. Чтобы выправить положение, пришлось принимать энергичные меры…
В настоящее время президента больше всего беспокоили две вещи: распространение в стране наркотиков и положение на медных рудниках. Учащались и акты диверсий.
Не следует поэтому удивляться, что поимке в Королевской впадине шхуны Педро с наркотиками президент придал большое значение. Дело было, конечно, не в самом Педро, а в том, что наркотики постепенно становились сущим бедствием для страны.
Орландо очень хотелось выяснить, каковы корни наркомании, откуда, из каких краев, из каких темных источников тянутся к Оливии мерзкие щупальца контрабанды? А главное, почему она находит сбыт в стране? Подчас президенту казалось, что наркотики приносят стране вред больший, чем диверсии.
Капитана Педро президент знал давно, еще до цитадели. Впрочем, кто не знал капитана-авантюриста из тех, кто бывал в Королевской впадине?
Президент поднялся на борт шхуны, поздоровался с Педро и матросами, спустился в трюм, где осмотрел хитро задуманный тайник для наркотиков.
— Ну, что будем делать, капитан? — спросил Орландо Либеро, выйдя на палубу.
Глаза президента смотрели устало. Лицо его вдруг показалось Педро старым-престарым, как древняя индейская маска, хотя, в общем, Орландо был сравнительно молод.
Педро снял головной убор.
— Ваша воля, ваша и власть, президент, — произнес он наигранно бойко.
— Воля… — задумчиво повторил Орландо. Затем, помолчав, спросил: — Послушай-ка, Педро, а тебя интересует в жизни что-нибудь помимо барыша?
Не зная, что ответить, Педро промолчал. Ему пришло в голову сказать «стихи интересуют», но он решил, что это прозвучит глупо. А и в самом деле, что еще волнует его в жизни, помимо барыша?..
— Читаешь ты, например, газеты? — продолжал президент.
Педро оживился:
— Читаю.
— В таком случае, ты, наверно, помнишь о Нюрнбергском процессе?..
— Помню, — кивнул Педро, не понимая, куда клонит президент. — Суд над немецкими военными преступниками, которые…
— Так вот, Педро, — перебил Орландо Либеро, — ты такой же преступник. Тот же фашист, — добавил он негромко.
— Я не фашист! — воскликнул Педро.
— А как же назвать дело, которым ты занимаешься? Ты убиваешь людей, калечишь их.
— Я дарю людям радость!
— Ты тысячи людей делаешь несчастными.
Между тем двое помощников, с которыми прибыл на шхуну президент, вынесли из трюма пакеты с наркотиками и свалили их в груду на палубе, близ борта.
На лоб президента легла вертикальная складка, он произнес:
— Мы разыщем осиное гнездо на территории Оливии и раздавим его, будь уверен… Но теперь-то речь не о том. Тебе не приходило в голову, капитан, что, в сущности, нет никакой разницы — произведен ли яд у нас или привезен контрабандой из-за границы? Последствия его действия одинаковы.
Педро понурился.
Матросы стояли поодаль, глядя на своего капитана.
— Ну, вот что, — сказал Орландо Либеро после долгой паузы. — Ты-то сам считаешь, как с тобой нужно поступить? Предлагай.
Педро искоса глянул на президента: не шутит ли?
— Отпустите меня на сей раз, — сказал Педро проникновенно, — и я даю честное слово, что никогда больше не привезу в Оливию эту заразу, — пнул он ногой груду пакетов.
— А ведь ты мог бы быть полезным республике, Педро, — сказал Орландо Либеро, — нам нужны опытные капитаны, а опыт у тебя — дай бог… — Он указал рукой на верфи Королевской впадины и добавил: — Строим флот, а хороших мореходов не хватает.
«Издевается, — подумал Педро. — Сейчас прикажет взять меня. Зачем только тянуть, не понимаю».
— Я верю тебе, капитан, — сказал Орландо и положил Педро руку на плечо. — На этот раз верю.
С того памятного дня Педро стал другим человеком. Он твердо решил на доверие ответить искренностью и честностью: разыскать Рамиро Рамиреса и рассказать ему о своем участии в деле Гарсиа. Можно было бы, конечно, все рассказать и Орландо Либеро, но он не хотел бередить рану президента — ведь Гарсиа был жених его дочери. И потом, Орландо спросит: «Где ты был раньше?» А Рамиро… Рамиро поймет все.
В пятницу, освободившись от дел, Педро надел парадный костюм, нацепил новый галстук и отправился в Санта-Риту.
В редакции «Ротана баннеры» ему сказали, что Рамиро Рамирес уехал.
— Он назначил вам встречу? — спросил у Педро секретарь редакции, весьма серьезный молодой человек.
Педро отрицательно помотал головой.
— Надо было заранее созвониться, прежде чем ехать, — сказал секретарь. — Застать Рамиро на месте не просто.
— Он домой поехал?
— Нет, в горы, на медеплавильный комбинат. Его пригласили выступить там.
— Он завтра вернется?
— Завтра суббота. У вас, камарадо, что-нибудь срочное? Вы, наверно, хотите показать Рамиро свои стихи? — неожиданно улыбнулся секретарь.
— Стихов не пишу. Так будет Рамиро завтра?
— Едва ли. На медеплавильном комбинате дело одним выступлением не обходится. Нужно выступить перед шахтерами, подсобниками, транспортниками, они ведь работают в разных сменах… Раньше понедельника мы Рамиро не ждем.
Педро поблагодарил и вышел на улицу. Он решил ехать в горы, и немедленно. «Тем более, никогда не бывал там, — рассуждал Педро, шагая по широкому проспекту Независимости. — Стыдно сказать, не видел, как добывают медь. Разве можно быть оливийцем и не знать этого?!»
В вагончике, который карабкался на гору, Педро познакомился с попутчиком, о котором в два счета узнал всю подноготную: парня зовут Хозе, он недавно женился, работает на медеплавильном комбинате и очень любит стихи Рамиро Рамиреса. У Хозе свободный день, он проводил его в долине, а теперь вот поднимается в горы, на рудник, специально, чтобы послушать стихи и песни Рамиро.
— Тебе здорово повезло, — говорил Хозе, блестя глазами. — Ведь у вас, в Санта-Рите, на его концерт не попадешь, даже если он дает его на стадионе.
— Повезло, — согласился Педро. — Я тоже люблю Рамиро.
— Моя жена говорит: кто любит стихи Рамиро, тот хороший человек. Значит, ты хороший человек, — заключил Хозе.
— А жену почему не взял с собой?
— Жена с утра там. Помогает сцену устраивать.
— И она на комбинате работает?
— Да, откатчицей. И дети наши тоже будут медь работать, — сказал Хозе.
Выражение «медь работать» очень понравилось Педро.
Когда они прибыли на место и Педро увидел огромную территорию комбината, он немного растерялся: где искать здесь Рамиро?
— Спроси у любого шахтера, он тебе покажет, — посоветовал Хозе. — У нас любят Рамиро.
— Значит, у вас тут все хорошие люди?
— Почти все, — уточнил, обернувшись, Хозе и помахал на прощанье рукой.
Хозе оказался прав: первый же встреченный рабочий указал Педро на аккуратный коттедж, к которому вела длинная и крутая лестница.
