Норман Мейлер - Призрак Проститутки
С другой стороны, все мы — по приказу мистера Харви — обязаны были, отправляясь на операцию, иметь при себе огнестрельное оружие. Было подсчитано, что за прошлый год русские умудрились выкрасть двадцать человек из Западного Берлина. Их жертвами, конечно, были немцы. До сих пор КГБ не покушалось ни на одного из американцев, как и мы не занимались ими, но если Советы вознамерятся нарушить установившееся правило, Харви считал, что они нацелятся на него.
Я был еще недостаточно умудрен и не знал, сколь глубоко может завладеть человеком такой страх. Поэтому, войдя в кабинет Харви, я почувствовал его способность запугивать. Кабинет был большой и темный. На стенах висело такое количества оружия, что оно могло бы заполнить целую галерею в музее. Харви сидел за письменным столом, держа возле уха телефонную трубку, жилет его был расстегнут, и рукоятки револьверов торчали, как рога, из-под мышек. Широкий в талии, он перекатывался при ходьбе, и от него несло джином и таблетками женьшеня.
И тем не менее в нем чувствовалась сила. Видно было, что он так и кипит от ярости. Повесив трубку, он с подозрением уставился на меня. Я инстинктивно почувствовал, что он смотрит так на всякого нового человека. Все мы знали больше, чем положено, и ему хотелось выяснить, что же именно мы знаем.
И конечно, он был прав. Мгновение спустя я уже понимал, что считается излишним знанием. Мне рассказали про берлинский туннель, и я знал о портрете бывшей жены Харви Либби, который сделал Гай Берджесс. И я был в свое время КУ/ГАРДЕРОБОМ. Так что у меня были основания чувствовать себя неуютно.
Харви кивнул. У полицейского есть свои причуды, и одна из них — давать людям понять свою силу. Показав, что я чувствую себя неуютно, я прошел первый тест. Из маленького, хорошо очерченного рта, так разрекламированного Киттредж, раздался голос — низкий, гулкий, невнятный. Мне пришлось нагнуться в кресле, чтобы расслышать моего шефа Харви.
— Жена сказала мне, что ты оʼкей, — объявил он.
— О, она замечательная леди, — поспешно откликнулся я. Слишком быстро. И понятно, что он с подозрением отнесся ко мне: инстинктивно я солгал Уильяму Кингу Харви. К.Г., как я уже решил, — уроженка Среднего Запада, а у Хаббардов закоренелое предубеждение против обитателей этой части Соединенных Штатов. У жителей Среднего Запада могут быть свои достоинства, однако замечательных леди можно пересчитать по пальчикам, пока едешь из западного Массачусетса в штат Нью-Йорк.
Но, так или иначе, К.Г. одобрила меня. И я решил, что она проявила при этом лучшее свое качество. Я повнимательнее вгляделся в выпученные, налитые кровью глаза Харви. Передо мной был не обычный муж. Ревность была для него хлебом с маслом.
Причем ревность безосновательная. Ибо К.Г., несмотря на все свое дружелюбие, ясно давала понять, что она — женщина замужняя. Конечно, я не собирался говорить это Харви. Я только что заметил на крышке каждого из трех больших сейфов, стоявших в кабинете, внушительные термитные бомбы. Возле правой руки Харви была панель со множеством кнопок. В ящике стола, наверное, еще кнопки. На столе стояли два телефона — красный и белый в черную полоску, похожий на аппарат, только что приземлившийся с Марса. Я не знал, которая из кнопок или который из аппаратов может задействовать бомбы, но мне было ясно, что комната может вспыхнуть в две пятых секунды.
— Да, молодой человек, — сказал он, — ты ей понравился. — Он немного натужно дышал, глаза его напряженно впились в меня — такой взгляд бывает у человека, который хочет выпить, но сдерживается. — А она мало кого любит.
— Дассэр.
— Не говори в моем присутствии «дассэр», если не собираешься взбунтоваться. «Дассэр» говорят, когда считают, что ты — дерьмо, но все же готовы лизать тебе задницу.
— Оʼкей, — сумел я выжать из себя.
— Я вызвал тебя для разговора. Мне нужна пара молодых ребят, чтобы они выполнили для меня пару заданий. Но я бы предпочел иметь дело с одним зеленым юнцом, а не с двумя.
Я кивнул. Никогда еще в жизни мне не хотелось так сказать «дассэр».
— К.Г. считает, что ты можешь с этим справиться, и я просмотрел твое досье двести один. Оценки по подготовке у тебя приличные. Там есть только один сигнальчик для меня. После подготовки тебя направили в Техническую службу, но в твоем досье нет переметной сумы. — Страшные слова, которых я ждал, были произнесены. «Переметная сума» было шифром. — Какого черта ты делал в Технической службе? — спросил Харви.
— Видите ли, мистер Харви, у меня не было определенного задания, а вскоре меня перевели на курсы ускоренного изучения немецкого. Поэтому клички я не имел.
— Не по уставу ускоренно изучать немецкий, когда еще неизвестно куда тебя направят. Вот уж чего бы я не хотел — научиться говорить как фриц, а оказаться потом на Филиппинах. — Он рыгнул. — Вообще-то язык не обязательно тут знать. Следует помнить, что это не немчура, а мы выиграли войну. Вполне можно обойтись, владея росо[22] немецким. Я вот обхожусь.
Он действительно владел им плохо. Хотя я впервые видел Харви, но за последние две недели наслышался о том, как потешались на базе над немецким Уильяма Кинга Харви. А сейчас он поднял револьвер и прицелился чуть левее моего уха.
— Сдается мне, ты знал, что сюда поедешь.
— Видите ли, мистер Харви, — сказал я, — у меня были основания так считать.
— Откуда же ты мог знать о своем будущем, если не из Управления персонала?
Я помедлил, но лишь для того, чтобы ответ прозвучал внушительнее.
— Мне намекнул об этом мой отец.
— Старые семейные традиции?
— Дассэр.
— «Дассэр»? Ты что же, решил взбунтоваться? — Он хохотнул. Звук получился хриплый, булькающий, как у автомобильного стартера, который не хочет заводиться. — Надо отдать должное твоему отцу, — сказал он. — Все эти гостинные шаркуны больше не правят в Фирме, а твой отец держится. Думаю, он все еще может получить для своего сына назначение туда, куда хочет.
— Похоже, он считает Берлин тем местом, где мне следует быть.
— Почему?
Я почувствовал, что краснею. Я не знал, в какую сторону свернуть.
— Он говорил, что именно здесь много чего происходит.
— Хаббард, а твой отец говорил тебе что-нибудь про ВКью/КАТЕТЕР?
— Нет, я не знаю, что это или кто это.
Я действительно этого не знал, и хорошо, что так. Билл Харви, казалось, реагировал на твое словоизвержение с точностью детектора лжи.
— Думаю, ты говоришь правду, — сказал он. — Отлично.
В следующий момент я, однако, догадался, что ВКью/КАТЕТЕР означает, по-видимому, берлинский туннель. Если между операцией и ее кодовым названием можно установить связь по аналогии или образному сопоставлению, это не считалось удачным, но я понял, что ВКью/КАТЕТЕР во вкусе Короля Уильяма.
А он снова оглядел меня с ног до головы и сказал:
— Твоя пасть способна не раскрываться слишком широко?
— Я вообще-то неразговорчив. Мои кузены обижаются на то, что у меня рот на зажимах.
Харви вытащил револьвер из левой подмышки, открыл барабан, вынул пули, повернул цилиндр, снова вставил пули, закрыл казенную часть и сунул револьвер назад в кобуру. Из-под мышки на меня снова смотрела рукоятка револьвера. Он совершил эту процедуру легко и изящно, словно это была чайная церемония.
— Я собираюсь тебя использовать, — сказал он. — Ты еще недостаточно навострился, чтобы выпускать тебя на улицу, но я просмотрел часть материала, который ты получил от гостиничных работников. У тебя есть чутье для работы с сетью. Не всем это дано.
— Понял.
— Можешь, если хочешь, сказать «дассэр».
— Дассэр.
— Когда это начнет действовать мне на нервы, я тебе скажу.
— Есть.
— Что тебе говорили в Городском центре? Насчет моих требований.
Никто мне ничего не говорил. Однако у меня было такое чувство, что стоит придумать какой-то ответ.
— Говорили, что вам нужен поди-подай. Хороший поди-подай.
— Мне нужен отличный парень, но я соглашусь и на хорошего.
— Если вы имеете в виду меня, то уж я постараюсь.
— Сначала выслушай, что от тебя требуется. Мне поди-подай нужен не для того, чтоб он бегал за кофе. Он будет ездить.
— Сэр?
— Будет сидеть со мной в моем пуленепробиваемом «кадиллаке» из ультравысококачественного сплава, который, столкнувшись с советским бронебойным «ХРФ-70», окажется столь же пулепробиваемым, как сверхвысококачественная мокрая газетная бумага.
— Дассэр.
— Тебя могут убить, когда ты будешь сидеть рядом со мной. Советские ракеты весьма действенны. А их эквивалент совсем не похож на то, чем располагаем мы. У них оптический прицел имеет на конце цилиндрик размером с трехсотмиллиметровую телефотолинзу. Ты понимаешь, что я говорю?
— Думаю, что да.
