KnigaRead.com/

Джон Ле Карре - Секретный пилигрим

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джон Ле Карре, "Секретный пилигрим" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Святой Сирил, так мы зовем мистера Фревина, – заявил он. – Не пьет, не курит, не матерится – ну просто святая невинность. Конец проверки на благонадежность. – Вынув сигарету из пачки на десять штук, он постукал ее концом о ноготь большого пальца и облизал своим подвижным языком. – Единственная слабость – музыка. Любит оперу. Бывает в опере регулярно, как часы. Сам-то я не очень ее уважаю. Не поймешь, то ли там актеры поют, то ли певцы играют. – Он закурил сигарету. От него разило пивом, выпитым в обед. – К тому же, если честно, я не очень люблю толстых женщин. Особенно когда они так вопят. – Он откинул назад голову и выпустил несколько колец дыма, любуясь ими, будто то были символы его власти.

– Позвольте спросить: какие у Фревина отношения с другими сотрудниками Отдела? – спросил я, изображая из себя честно отрабатывающего свой хлеб внештатника, и перевернул страницу блокнота.

– Чудесные, ваша милость. Превосходные.

– С архивистками, регистраторшами, секретаршами – на этом фронте никаких проблем?

– Ни малейших.

– Вы сидите все вместе?

– В большой комнате, где я – номинальный начальник. Притом весьма номинальный.

– А мне говорили, что он вроде женоненавистник, – сказал я, как бы выведывая.

Горст визгливо хохотнул.

– Сирил? Женоненавистник? Чушь. Он просто не любит девушек. Не разговаривает с ними, разве что “доброе утро” скажет. Старается не ходить на предрождественские вечеринки, чтобы не пришлось обмениваться поцелуями. – Он поменял положение ног, предваряя этим новое заявление. – Сирил Артур Фревин – Святой Сирил – весьма надежный, поразительно сознательный, совершенно лысый, невероятно скучный чиновник старой школы. Святой Сирил, хоть он и безупречно пунктуален, достиг, по-моему, своего естественного потолка, служа своей стране, и в своей профессии. Святой Сирил не меняет своих привычек. Святой Сирил целиком занят своим делом, на все сто процентов. Аминь.

– А политика?

– Ничего подобного, будьте уверены.

– Лишней работы не боится?

– А я разве говорил, что боится, сударь?

– Нет, напротив, я цитировал из досье. Если требуется сверхурочно поработать, Сирил тут же закатывает рукава и остается на обеденный перерыв, на целый вечер и так далее. Это все еще так? Не прошел его энтузиазм?

– Наш Сирил готов поработать за кого угодно в любое время к радости тех, у кого есть семьи, жены или кто-то очень милый на стороне. Он готов вкалывать рано утром, в обед или вечернюю смену, если только не идет в оперу, разумеется. Сирил не торгуется. В последнее время, признаюсь, он стал меньше склонен к мученичеству, но это, несомненно, чисто временное явление. У нашего Сирила, правда, бывает дурное настроение. Но у кого его не бывает, ваше преосвященство?

– Значит, можно сказать, рвение уже не то?

– Не в отношении работы, нет. Сирил, как всегда, с головой погружен в работу. Просто он с меньшей готовностью откликается на просьбы коллег, уступающих своим человеческим слабостям. Нынче в пять тридцать Сирил убирает свои бумаги в стол и отправляется домой вместе со всеми. Он, например, теперь – в отличие от прежних дней – не предлагает заменить кого-нибудь в ночную смену и не остается на работе в полном одиночестве до самого закрытия в девять.

– А не можете ли вы назвать день, когда произошла эта перемена? – спросил я самым безразличным тоном и прилежно перевернул страницу блокнота.

Как ни странно, Горст мог ее назвать. Он поджал губы. Он нахмурился. Он поднял свои девичьи брови и уткнул подбородок в неопрятный ворот рубашки. Он стал усиленно изображать процесс припоминания. И наконец вспомнил:

– В последний раз Сирил Фревин работал за молодого Бартона в вечернюю смену в Иванов день. Я веду журнал, понимаете. Безопасность. Кроме того, у меня потрясающая память, о чем я обычно не распространяюсь.

Я был в душе поражен, но не Горстом. Через три дня, после того как Модриян уехал из Лондона в Москву, Сирил Фревин перестал работать вечерами, думал я. Напрашивались и другие вопросы, которые я жаждал задать. Оснащен ли “Танк” электронными пишущими машинками? Имели ли к ним доступ шифровальщики? Сам Горст? Но я боялся вызвать подозрение.

– Вы упомянули о его увлечении оперой, – сказал я. – Можете ли вы рассказать об этом подробнее?

– Нет, не могу, поскольку у нас нет подробных отчетов и мы их не требуем. Однако в свои оперные дни он приходит в отглаженном темном костюме или же приносит его в чемодане; в это время он пребывает в состоянии, я бы сказал, сильного, хоть и сдерживаемого возбуждения, как в предвкушении кое-чего, о чем вслух не говорят.

– Но есть ли у него постоянное место, например? Абонементное? Это просто для порядка. Вы же сами говорите, что у него нет других способов развлечения.

– Мне кажется, я говорил вам, сударь, что мы с оперой, увы, не созданы друг для друга. Мой вам совет: напишите на его бланке “любитель оперы”, и вы ответите на вопрос о его развлечениях.

– Спасибо, напишу. – Я перевернул еще одну страницу. – И врагов его никаких припомнить не можете? – спросил я, держа карандаш наготове.

Горст посерьезнел. Пиво начинало выветриваться.

– Признаюсь, над Сирилом посмеиваются, капитан. Но он относится к этому добродушно. Нельзя сказать, что Сирила недолюбливают.

– А вот, скажем, плохо о нем никто не отзывается?

– Не могу привести ни одной причины, по которой кто-либо стал бы плохо говорить о Сириле Артуре Фревине. Британский государственный служащий может быть суров, но он не злобен. Сирил выполняет свой долг, как и все мы. На нашем судне все счастливы. Я бы не возражал, если бы вы это записали тоже.

– В этом году он, кажется, ездил в Зальцбург на Рождество. В прошлом году тоже, верно?

– Правильно. Сирил всегда уезжает на Рождество. Он ездил в Зальцбург. Слушал музыку. Это единственное, в чем он никогда никому в “Танке” не идет ни на какие уступки. Некоторые наши молодые пробуют жаловаться, но я их не поощряю. “Сирил в другом идет вам навстречу, – говорю. – Он среди вас старший, он любит ездить в Зальцбург ради музыки; это немногое, что у него есть, пусть так и будет”.

– Он оставляет адрес, по которому там останавливается?

Горст не знал, но по моей просьбе позвонил в свой отдел кадров и получил его. Одна и та же гостиница четыре последних года подряд. С Модрияном он тоже поддерживал отношения четыре года, подумал я, вспомнив письмо. Четыре года в Зальцбурге, четыре года с Модрияном, и затем весьма уединенный образ жизни.

– Вы не знаете, он не с другом туда ездил?

– У него в жизни не было друзей, капитан. – Горст зевнул. – И, уж конечно, нет такого, с кем бы можно было поехать в отпуск. Пообедаем в следующий раз? Говорят, что, если пощекотать начальство, вам дают весьма приличные представительские.

– Рассказывал ли он о Зальцбурге по возвращении? Как он там развлекался, какую музыку слушал и тому подобное? – Благодаря Салли я узнал, что человеку положено развлекаться.

Быстро изобразив раздумье, Горст покачал головой.

– Если Сирил и развлекается, сударь, то весьма и весьма приватно, – сказал он и ухмыльнулся на прощание.

Нет, Салли совсем не так представляет себе развлечение.


* * *

Я заказал из своего кабинета в Отделе билет на надежный рейс в Вену и поговорил с Тоби Эстергази, который благодаря своему неисчерпаемому таланту выживать был недавно произведен в руководители резидентуры.

– Потряси для меня гостиницу “Белая роза” в Зальцбурге. Сирил Фревин, британский подданный. Останавливался на Рождество четыре последних года подряд. Мне нужно знать, когда он приезжал, сколько жил, останавливался ли там раньше, с кем, сколько платил по счетам и за что. Билеты на концерты, экскурсии, ресторан, женщины, мальчики, празднования – все, что возможно. Но будь поосторожнее с местными. Представишься агентом по бракоразводным делам или кем-нибудь другим.

Тоби, естественно, пришел в ужас.

– Нед, послушай. Нед, это совершенно исключено. Я в Вене, понимаешь? Зальцбург на другой стороне земного шара. Не город, а пчелиный улей. Мне нужно увеличить штат, Нед. Скажи Барру. Он не представляет, как здесь трудно. Выбей для меня еще двух ребят, и мы все для тебя сделаем, будь уверен. Извини.

Он попросил неделю. Я дал ему три дня. Он сказал, что приложит все силы, и я поверил ему. Он сказал, что слышал, будто мы с Мейбл разошлись. Я опроверг слухи.

На моей памяти наблюдатели всегда выбирали для себя заброшенные дома, расположенные поблизости от автобусных линий и аэропорта. Выбор Монти для размещения своей штаб-квартиры пал на дворец в сомнительном стиле короля Эдуарда. Из выложенного плиткой холла каменная лестница величественно вилась до пятого этажа, увенчанного фонарем из витражей. Совершая восхождение, я наблюдал, как, словно во французской комедии, распахивались и затворялись двери, а странная команда Монти в разной степени раздетости сновала между раздевалкой, кафетерием и залом заседаний, отводя глаза от постороннего. Я достиг башенки, бывшей некогда ателье художника. Где-то неподалеку четыре женщины шумно сражались в пинг-понг. А поближе два мужских голоса под струями душа распевали “Иерусалим” Блейка.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*