Джон Гришэм - Брокер
— Отец отдаст деньги, — заверил он жену.
— О деньгах побеспокоимся потом. Он в опасности?
— Думаю, да.
— Ладно, какой первый шаг?
* * *— Позвони в контору и скажи, что я в постели с гриппом.
Каждая деталь их разговора была зафиксирована с помощью микрофона, встроенного агентами МОССАДа в люстру, расположенную над тем местом, где они сидели. По проводу сигнал попадал в передатчик, расположенный на чердаке, а оттуда транслировался на высокочастотный приемник, который находился в полукилометре от дома в редко используемой конторе розничного магазина, недавно снятой на шесть месяцев каким-то господином из округа Колумбия. Там техник два раза прослушал разговор и затем быстро отправил его по электронной почте своему полевому агенту в посольстве Израиля в Вашингтоне.
После того, как Бэкман исчез из Болоньи более двадцати четырех часов назад, жучки, внедренные вокруг его сына, проверялись еще более тщательно.
Электронное послание в Вашингтон завершалось словами: «ДБ возвращается домой».
К счастью, Нил в разговоре с Лизой не упомянул имени Джованни Ферро. К сожалению, он назвал два из трех отелей — «Мариотт» и «Шератон».
Возвращению Бэкмана дали высший приоритет. Одиннадцать агентов МОССАДа находились на Восточном побережье, всем было немедленно приказано сосредоточиться в округе Колумбия.
* * *С помощью щедрых порций вина и шампанского Джоэлу удалось поспать несколько часов над Атлантикой. Когда самолет в 16.30 приземлился в аэропорту Кеннеди, с отдыхом было покончено, над Джоэлом вновь нависли неуверенность и необходимость оглядываться через плечо.
На паспортном контроле он сначала встал в гораздо более короткую очередь для граждан США. Хвост, тянувшийся к окошку для прочих, производил впечатление. Потом он спохватился, оглянулся и, бросая беззвучные проклятия, поспешил в очередь для иностранцев.
Как можно быть таким дураком?
Одетый в форму толстошеий парень из Бронкса орал пассажирам, чтобы они выстраивались по этой, а не по другой линии и делали это как можно живее. Добро пожаловать в Америку! По некоторым вещам он совсем не соскучился.
Офицер на паспортном контроле нахмурился, глядя на паспорт Джованни, но ведь такой же была его реакция и на паспорта других. Джоэл внимательно следил за ним из-под дешевых солнцезащитных очков.
— Не могли бы вы снять очки? — попросил офицер.
— Сертаменте, — громко сказал Джоэл, желая подтвердить свое итальянское происхождение.
Он снял очки и сморщился, будто его ослепило, затем стал тереть глаза, в то время как офицер пытался изучить его лицо. Затем нехотя проштамповал паспорт и, не говоря ни слова, вручил его владельцу. Декларировать ему было нечего, и на таможне на него едва взглянули. Джоэл стремительно пересек здание терминала и нашел очередь за такси.
— Вокзал Пени, — сказал он. Водитель напоминал Фарука Хана, самого младшего из трех, совсем еще юношу, и, глядя на него с заднего сиденья, Джоэл крепче прижал к себе портфель.
Двигаясь против потока в час пик, они доехали до вокзала за сорок пять минут. Он купил билет на поезд компании «Амтрак» в округ Колумбия и в 19.00 отбыл из Нью-Йорка в Вашингтон.
* * *Такси остановилось на улице Брэндивайн на северо-западе Вашингтона. Было почти одиннадцать, и окна большинства шикарных домов были темны. Бэкман договорился с водителем, который уже откинулся на сиденье и был готов вздремнуть.
Когда раздался звонок в дверь, госпожа Пратт была в постели, тщетно пытаясь уснуть. Она схватила халат и заспешила вниз по лестнице. Ее муж обычно спал на первом этаже, в основном потому что храпел, а также потому что много пил и страдал бессонницей. Она полагала, что звонил именно он.
— Кто там? — спросила она по домофону.
— Джоэл Бэкман, — раздался ответ, и она решила, что кто-то пошутил.
— Кто?
— Донна, это я, Джоэл. Клянусь тебе. Открой дверь.
Она посмотрела в глазок и не смогла узнать незнакомца.
— Одну минуту, — сказала она и побежала на первый этаж, где Карл смотрел новости. Минуту спустя он был у двери, на нем был спортивный костюм от Дьюка, в руках — пистолет.
— Кто там? — прокричал он в домофон.
— Карл, это я, Джоэл. Опусти пистолет и открой дверь.
Голос нельзя было перепутать. Он открыл дверь, и в его жизнь вошел Джоэл Бэкман, чтобы возродить старые кошмары. Не было ни кивков, ни рукопожатий, ни улыбок. Пратты внимательно изучали его: выглядел он совсем по-другому — исхудал, волосы темнее и короче, одет странно. От Донны он услышал:
— Что ты здесь делаешь?
— Хороший вопрос, — сказал Бэкман холодно. У него было преимущество, потому что имелся план. Ему удалось застигнуть их врасплох. — Не мог бы ты опустить пистолет?
Пратт положил пистолет на край стола.
— Ты разговаривал с Нилом? — спросил Бэкман.
— Весь день.
— Карл, что происходит? — спросила Донна.
— Я точно не знаю.
— Мы можем поговорить? Я здесь именно ради этого. Больше не доверяю телефонам.
— Поговорить о чем? — настаивала она.
— Донна, не могла бы ты приготовить нам кофе? — мило попросил Джоэл.
— Катись к черту!
— Ладно, кофе вычеркнем.
Карл тер подбородок, пытаясь оценить ситуацию.
— Донна, нам надо поговорить наедине. Старые дела фирмы. Потом я дам тебе краткую сводку.
Она пробуравила обоих взглядом, в котором читалось: «Чтоб вам провалиться!» — и затопала вверх по лестнице. Они вошли в кабинет. Карл спросил:
— Хочешь выпить?
— Да, чего-нибудь покрепче.
Пратт подошел к расположенному в углу бару и налил две двойные порции односолодового виски. Протянул Джоэлу стакан и, даже не пытаясь выдавить улыбку, произнес:
— Будем.
— Твое здоровье, рад видеть тебя, Карл.
— Уверен в этом. Ты не должен был видеть никого в ближайшие четырнадцать лет.
— Считаешь дни?
— Мы все еще чистим за тобой, Джоэл. Пострадало много хороших людей. Мне жаль, но Донна и я не горели желанием тебя видеть. Я думаю, в этом городе не так уж много людей, которые захотели бы тебя обнять.
— Большинство хотели бы меня пристрелить.
Карл настороженно посмотрел на пистолет.
— Мне на это наплевать, — продолжал Бэкман. — Конечно, я хотел бы вернуться назад и кое-что изменить, но у меня нет такой роскоши. Теперь я спасаю свою жизнь, Карл, и мне нужна помощь.
— А если я не хочу в этом участвовать?
— Не могу осуждать тебя за это. Но сделай мне одолжение, очень большое одолжение. Помоги мне сейчас, и, клянусь, я никогда больше не появлюсь на твоем пороге.
— В следующий раз я буду стрелять.
— Где сенатор Клейберн? Скажи мне, что он еще жив.
— Да, вполне. И тебе повезло.
— Как?
— Он здесь, в Вашингтоне.
— Почему?
— Холлис Мейплес выходит на пенсию, проведя сотню лет в сенате. Сегодня вечером у них прощальная вечеринка. Все старики в городе.
— Мейплес? Он был в маразме еще десять лет назад.
— Значит, теперь он в глубоком маразме. Он с Клейберном был неразлейвода.
— Ты говорил с Клейберном?
— Да.
— И?..
— Это будет непросто. Его воротит от одного твоего имени. Он готов пристрелить тебя за измену родине.
— Не важно. Скажи ему, что он может стать посредником в сделке, благодаря которой почувствует себя настоящим патриотом.
— Какой сделке?
— Карл, у меня есть программное обеспечение. Полный пакет. Этим утром я забрал его из ячейки банка в Цюрихе, где оно пролежало больше шести лет. Ты и Клейберн завтра утром придете в мой номер, и я его вам покажу.
— Мне совсем не хочется его видеть.
— Нет, хочется.
Пратт заглотнул пятьдесят граммов виски. Опять подошел к бару, вновь наполнил стакан, принял еще одну дозу, затем спросил:
— Где и когда?
— «Мариотт» на Двадцать второй улице. Номер пять-двадцать. В девять утра.
— Джоэл, почему? Почему я должен участвовать?
— Одолжение старому другу.
— Я ничем тебе не обязан. И старая дружба осталась в далеком прошлом.
— Карл, пожалуйста. Приведи Клейберна — и завтра к полудню ты будешь свободен. Обещаю, ты меня больше никогда не увидишь.
— Звучит заманчиво.
* * *Он попросил водителя не спешить. Они проехались по Джорджтауну, вдоль Кей-стрит с местами сборищ студентов колледжей, ночными ресторанами и барами, заполненными ведущими веселую жизнь людьми. Было 22 марта, приближалась весна. Температура держалась около двадцати градусов, и студенты стремились даже в полночь оставаться на улице.
Такси замедлило ход на пересечении Первой и Четырнадцатой улиц, и вдалеке, на Нью-Йорк-авеню, Джоэл мог видеть здание своего старого офиса. Где-то там, на верхнем этаже, он когда-то правил в собственном маленьком царстве, где вассалы следовали за ним по пятам, готовые сорваться с места по первой его команде. Ностальгии у него не было. Вместо этого он испытывал сожаление о бездарно прожитой жизни, потраченной в погоне за деньгами, на подкуп друзей, покупку женщин и всех тех игрушек, которые должен иметь большой воротила. Они поехали дальше, мимо бесконечных офисных зданий, с одной стороны чиновники, с другой — лоббисты.
