Чингиз Абдуллаев - Инстинкт женщины
Марина смутилась. Вопрос был задан по-хамски прямолинейно. Она не знала, как быть: возмутиться? Превратить все в шутку? Оксана иначе оценила ее молчание.
— Если не хотите, можете ничего не говорить, — вдруг нашла она компромисс.
— Нет, — тут же ответила Марина, — нет, конечно. У нас нет никаких отношений сверх деловых. Это правда. Я не думаю, что ваш муж позволит себе использовать свое служебное положение, чтобы приставать к своим сотрудницам. И мне самой такой роман был бы неприятен.
— Достаточно откровенно, — сказала Оксана, затягиваясь сигаретой. — И смело. Альбина не смогла бы отвечать в таком тоне.
— Это женщина, которая работала до меня?
— Да. Она была хорошим секретарем и хорошим другом.
— Возможно, но я ее не знаю.
— Вам нужно было поближе с ней познакомиться. Они несколько лет работали вместе.
— Я знаю. Валентин Давидович мне об этом говорил.
— Он вам говорил, что она была с ним близка?
Эта женщина говорила о таких вещах абсолютно спокойно, словно речь шла о чужом муже.
— Извините, но мы не говорили на подобные темы, — очень серьезно ответила Марина.
— Напрасно, — спокойно ответила Оксана, — она бы тогда вам сказала, что была близка с Валентином Давидовичем.
— Возможно, — согласилась Марина, чувствуя, как начинает нервничать. — Но меня не интересовали ее отношения с Валентином Давидовичем. Для меня было важно, что он ценил ее как хорошего сотрудника.
— Конечно. Если бы он не летал столько, она бы работала с ним и дальше. Но он не может сидеть на одном месте. Для него самолет такая же необходимость, как и машина. А ее трясло от самолетов, особенно когда они попадали в зоны турбулентности.
— Поэтому она ушла?
— И поэтому тоже. — Оксана Борисовна потушила сигарету. Она поднялась. — Я пойду принесу кофе, — сказала она.
— Лучше это сделаю я, — предложила Марина.
Она отправилась за двумя чашечками кофе. Оксана Борисовна поблагодарила ее кивком головы.
— Не нужно так нервничать, — посоветовала она, — я вижу, как вы волнуетесь.
— Вы затрагиваете такие темы, — пояснила Марина.
— В таком случае, с точки зрения профессионального психолога, может, вы мне подскажете, как я должна реагировать на ваше появление.
— Я вас не совсем понимаю, Оксана Борисовна.
— Бросьте. Не нужно так официально. Называйте меня просто Оксаной. Неужели вы не видите, что вы ему нравитесь?
Она в очередной раз не смогла сдержать смущения. Ей казалось, что в ее возрасте подобные вещи не могут выбивать из колеи, но оказалось, что она не знала себя. Или ситуация была слишком необычной. Ведь они говорили о муже ее собеседницы.
— Я думаю, что иначе меня бы не взяли на работу, — чуть подумав, ответила Марина. — Но я не считаю, что нравлюсь ему больше, чем другие женщины с моими данными. И потом, я не могу соперничать ни с Лидой, ни с Варей, которые сидят у него в приемной в Москве. И разница в возрасте. Мне уже за сорок, Оксана Борисовна, я не гожусь на подобные роли.
— Неужели? — достала новую сигарету Оксана. Она не успела извлечь зажигалку, когда подбежавший официант чиркнул длинной спичкой. Она с удовольствием затянулась. — Значит, вы ничего еще не поняли, — сказала Оксана. — Он слишком сложный человек. И достаточно богатый, чтобы купить себе любую понравившуюся ему женщину. Он ведь вырос на Кавказе, и темперамент у него от грузинской бабушки. Но ему не нравятся дешевки. Для него женщины моложе тридцати не существуют. Ему всегда нравились женщины в возрасте. Не знаю, почему. Может, какие-то непонятные комплексы. Вам, как психологу, и карты в руки. Но именно сорокалетние женщины всегда привлекали его внимание. И с этой точки зрения у вас огромное преимущество и перед Лидой, и перед Варей. Кстати, мне было уже далеко за тридцать, когда мы поженились.
— Ему самому сорок, — тактично заметила Марина, — в этом возрасте у мужчин бывают некоторые срывы. Психологи называют их «кризисом среднего возраста».
— У него не бывает кризисов, — усмехнулась Оксана. — Он для этого достаточно сильный человек. Я не знаю всего, чем он занимается. Подозреваю, что вы знаете больше меня. Или будете знать больше. Но в любом случае он не тот человек, у которого бывают кризисы. Просто ему нравятся женщины в таком возрасте. Вот и вся разгадка.
— Зачем вы мне это говорите?
— Я реалистка, — пожала плечами Оксана. — Рано или поздно случится то, что должно случиться. Вы слишком часто будете вместе. В поездках, в самолетах, на переговорах, в отелях. Однажды это произойдет, и я хочу, чтобы вы заранее знали: я отношусь к этому достаточно спокойно.
— Простите меня, — осторожно сказала Марина, — но я вас не совсем понимаю.
— Не нужно хитрить, — поморщилась Оксана. — Вы все понимаете прекрасно. Это такая игра…
— Я не играю, — сухо отрезала Марина. В ней проснулся другой человек, офицер разведки, который не принимал подобных правил игры. Оксана удивленно взглянула на Чернышеву, потушила вторую сигарету.
— Вы все прекрасно понимаете, и давай начистоту. Перейдем наконец на «ты». Я не слезливая сентиментальная дурочка, которая держится за своего мужа, чтобы никому не отдавать. Я ведь все в этой жизни видела. Знаю, что и тебе пришлось несладко. Мужа потеряла, одна сына растила. Знаешь, что такое нужда. И как трудно бабе бывает без мужа. Я тоже была в таком положении. В двадцать лет, как дура, замуж выскочила. Еще когда в институте училась, на филологическом. И сразу родила. Девочку родила. А потом выяснилось, что мой благоверный вообще не мужик. Пьет и работать не хочет. Несколько лет я терпела. А потом плюнула, взяла ребенка и ушла. Это еще в Киеве было. Потом у меня еще один гаденыш был. Этот вообще мерзавцем оказался, все наши деньги заложил и оставил нас и без дома, и без гроша. Тогда как раз кооперативы в моду входили. Ну вот, тогда мы все и потеряли…
Оксана вздохнула, достала третью сигарету. Официант снова подскочил, но она раздраженно отмахнулась, достав свою зажигалку.
— Где они все были тогда, — зло бросила она. — Теперь каждый хмырь норовит тебе зажигалку подсунуть, а тогда… Я в Москву переехала к тете в девяностом. И сразу попала на голодное время. Знаешь, какое время тогда было… Я даже не понимала, что мне делать. И девочка взрослая на руках. Тетка даже одного кавказца нашла богатого, хотела, чтобы он меня на содержание взял…
Марина молчала, потрясенная услышанным.
— Вот тогда я и поняла, — недобро хмыкнув, сказала Оксана, — что все зависит только от меня. Только от меня самой. Я устроилась на работу. На самую простую работу. Чай разносила сотрудникам одной английской фирмы. Терпела все их хлопки по заду, шутки и через силу заставляла себя улыбаться. Потом английский выучила, французский. Пошла на компьютерные курсы. К тому времени девочка моя выросла, уже школу заканчивала. Меня взяли сначала референтом генерального директора. Он был такой суетливый, вечно спешивший. Через полгода он умер, но успел меня сделать старшим референтом и в отдел научных разработок определить. Потом на его место другого прислали. Наглый такой, все время свой чуб назад зачесывал. Волосы у него хорошие были, а голова пустая. Молодой был, нахальный. Стал ко мне приставать, просто проходу не давал. Небось здесь, в Англии, он бы на меня даже посмотреть робел, а там мог делать все, что хотел. В общем, я уже увольняться хотела, когда однажды на приеме встретилась с Рашковским.
Знаешь, я ведь сразу поверила, что это мой шанс. Он весь вечер на меня смотрел. А я себя как-то по-особенному в тот вечер чувствовала. Такое редкое везение бывает, когда у тебя все получается. Он обратил внимание, как я по-английски говорю. Но ничего мне не сказал. А когда мы уже расходились, он вдруг посмотрел на меня и спросил номер моего телефона. Тогда еще мобильных телефонов не было. Я ему дала свой домашний. И не успела я домой приехать, как он мне позвонил.
Оксана задумалась. Потушила сигарету и долго молчала. Потом сказала:
— Я в ту ночь ни о чем другом не думала. Только о нем. Влюбилась, как дура. Он мне так понравился. И я очень старалась, очень хотела ему понравиться. Если бы он мне приказал в ту ночь выброситься с балкона, я бы и это для него сделала. В общем, мы стали встречаться. А через несколько месяцев выяснилось, что я беременна. Ну, к тому времени я не волновалась особенно, знала, что у него деньги есть. И не такой он мелкий человек, чтобы бросить меня одну с ребенком. Он, когда узнал, что у меня ребенок, настоял, чтобы я его сохранила. А когда узнал, что парень будет, совсем голову потерял. И предложил мне выйти за него замуж. Я, конечно, ни секунды не раздумывала. Веришь, я до сих пор не знаю, сколько у него денег. Понятно, что много, очень много. Но сколько — не знаю. Да мне это и неинтересно. Когда я родила, только об одном его попросила — привезти мне в Цюрих, где я рожала, один миллион долларов наличными. Он засмеялся, но мою просьбу выполнил и прямо в роддом привез. И только когда я в банк сама поехала и эти деньги положила в свою ячейку, только тогда успокоилась. Теперь я точно знаю, что ни я, ни мои дети никогда больше голодать не будут.
