Дональд Гамильтон - Разрушители
Зигги покачала головой.
- Судя по тому, что я видела до сих пор, яхта ничем не отличается от любой другой. Конечно, тяжеловата и парусов недостаточно, но это присуще данному типу судов. Они не рассчитаны на передвижение под парусами при слабом ветре, для этого имеется двигатель в восемьдесят лошадиных сил. Как правило, на яхте подобного размера двигатель устанавливается вдвое слабее. Зигги посмотрела на меня. - А ты обнаружил что-нибудь особенное? Что-то позволяющее предположить, почему кому-то не терпится избавиться от этой яхты? Возможно, какие-нибудь заметки в судовом журнале?
- Когда я получил яхту, журнала Фанчера на борту не было, что неудивительно, учитывая количество людей, перебывавших здесь после его смерти. Пребывала посудина в весьма жалком состоянии: каюта пропиталась влагой, все перевернуто вверх дном - видимо, Береговой Охране пришлось в спешке рыться там, стоя по колено в воде, пока они не обнаружили, откуда вода берется. Я проследил, чтобы яхту привели в приличное состояние.
- Похоже, ты отлично управился с этим делом, - Зигги окинула взглядом уютную рубку. - Ладно, кажется, внизу осталось еще немного мартини, да и за цыплятами стоит присмотреть...
Поваром она оказалась лучшим, нежели барменом. После ужина мы отправились на берег - Зигги намеревалась позвонить из ближайшего автомата. Она хотела было пойти сама, но я заявил, что об этом и речи быть не может, поскольку я отвечаю за ее безопасность, а, стало быть, не могу позволить разгуливать ночью в одиночку. Она согласилась с моими доводами, но прежде чем набрать свой номер, дождалась, пока я отойду за пределы слышимости. Когда, по окончании разговора, мы возвращались к причалу, Зигги тихо рассмеялась.
- Я сказала им, что ты ужасный притворщик. Прекрасно справился бы с яхтой и сам, но изобразил полную беспомощность, чтобы заполучить на вторую половину своей большой койки женщину.
Говоря это, спутница не смотрела на меня, да и я на нее тоже не смотрел.
- Какая жалость, - отозвался покорный слуга. - А я-то надеялся, никто об этом не догадается.
- Я вымою посуду, - сказала она. - Поможешь вытирать?
Во время работы на камбузе между нами возникла своего рода уютная, домашняя атмосфера, напомнившая мне о детских вечерних посиделках с матерью, хотя при этом я прекрасно сознавал, что женщина, которая управляется с посудой, - отнюдь не моя мать. Закончив, мы выпили в рубке кофе и выслушали по радио прогноз погоды.
Зигги сказала, что предсказанные ветры, от десяти до двадцати узлов, в направлении с юго-запада, несколько затруднят наше дальнейшее продвижение в Кейп-Мей, штат Нью-Джерси, поскольку на протяжении почти двух сотен миль придется идти в открытом море навстречу ветру. Однако сегодня она убедилась в надежности яхты, работа двигателя не вызывает никаких опасений, поэтому нам остается следовать полученным указаниям и постараться продвинуться как можно дальше на юг. И если погода утром окажется не хуже, чем по прогнозам, мы выйдем в море. После чего заявила, что слегка устала, а поскольку завтра нам предстоит долгий и утомительный переход, она, если я не возражаю, сразу отправится спать.
- Спокойной ночи, Мэтт. Хороший был день, правда?
- Превосходный, Зигги. Приятных сновидений. Я проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. Сверкающие длинные волосы вновь свободно рассыпались у нее по спине, превращая ее в великолепную спутницу-мечту любого яхтсмена, которой можно простить даже не совсем удачно приготовленный мартини. Я взялся за свой кофе и задумался, не проверить ли узлы швартовых, хотя в глубине души и не сомневался, что ни один узел, завязанный Зигги Кронквист, не имеет ни малейшего шанса развязаться. Ночь выдалась туманная, огни гавани казались большими и расплывчатыми, как головки одуванчиков.
В переднем люке было темно. Я задумался о ее ночном наряде: сорочке, пижаме или отсутствии таковых, и мысленно остановился на пижаме. Пребывание на палубе вызывало у меня легкое чувство незащищенности, хотя мачты и такелаж соседних яхт вряд ли позволяли как следует в меня прицелиться. Даже через самый лучший ночной прицел можно увидеть лишь очевидные преграды, тогда как пулю всегда может отклонить какой-нибудь незамеченный трос. К тому же, пожелай мои вероятные противники воспользоваться услугами снайпера, возможностей у них было предостаточно. Вернувшись назад, в рубку, я споткнулся об одну из туфель Зигги. Мое предположение, что она избавится от них при первой же возможности, оправдалось. Виват неустрашимому доктору Мэттиасу Хелмштейну, прославленному знатоку женской психологи.
Я, как всегда, осторожно направился к себе в каюту: в этом путешествии приходилось опасаться не только умышленных покушений, но и несчастных случаев. Как я уже говорил Зигги Кронквист, яхта, несмотря на свой внушительный внешний вид, никак не предназначалась для людей ростом шесть футов четыре дюйма. Особенно опасной в этом отношении представлялась главная каюта. Вообще корабль предоставлял множество возможностей лишиться скальпа (многими из которых я не преминул воспользоваться) - при спуске по ступенькам на корму, в дверях маленького сортира по правому борту, и даже по пути на большую койку, благодаря нависающим над головой полкам. Последнее препятствие я научился довольно успешно обходить, проникая на койку полуползком.
Забравшись под одеяло, я некоторое время лежал, прислушиваясь к тихому плеску волн за бортом. "Лорелея-3" мягко покачивалась под дуновением легкого ветерка. На некотором расстоянии у причала остановились две не вполне трезвые пары. Они громко распрощались, после чего одна прошла мимо нашей яхты.
- Дорогой, похоже, нам посчастливилось познакомиться с самыми скучными людьми в мире, - довольно громко проговорила женщина. Потом они поднялись на борт одной из яхт, и в гавани вновь воцарилась тишина.
Время тянулось невероятно медленно, но несмотря на полный свежего воздуха и солнечного света длинный день, я отнюдь не рисковал уснуть. Внезапно Зигги оказалась неподалеку, на верхней из двух ступеней, ведущих в мою каюту из рубки. Огни гавани достаточно просвечивали сквозь задернутые занавеси, чтобы я мог разглядеть смутный силуэт. Настолько, чтобы убедиться: диагноз доктора Хелмштейна оказался ошибочным. Она не надела пижамы. Как и ночной сорочки.
- Нет, - проговорила Зигги, когда я пошевелился: - Пожалуйста, не зажигай свет.
- Как скажешь.
Мой голос прозвучал далеко не так твердо, как мне бы того хотелось. Я приподнялся и сел, глядя, как смутно различимая, великолепная обнаженная фигура спускается по низким ступенькам и направляется к правой стороне койки - единственно доступной, поскольку вторая соединялась с корпусом яхты. Узкое пространство между койкой и шкафчиком по правому борту заставило Зигги нагнуться, чтобы дотянуться до меня.
Глядя на меня сверху вниз, она сказала:
- Я говорила, что подумаю об этом, когда узнаю тебя получше.
Я прочистил горло.
- И теперь ты знаешь меня достаточно хорошо?
- Ja, min alskade, - она тихо рассмеялась. - По-шведски это значит "да, мой дорогой".
Она опустилась на край моей койки, а в следующее мгновение оказалась в моих объятиях. Губы ее были горячими и нетерпеливыми, руки... Левой рукой я перехватил ее запястье и отвел лезвие ножа в сторону. Правой нашарил на столике маленький духовой пистолет со снотворным и выстрелил в упор. Зигги вцепилась в мое запястье, но отклонить оружие не успела. Силы у нее водилось немало, я с трудом удерживал нож на расстоянии от своего тела. Лезвие, которое направлялось мне под мышку, было позаимствовано на камбузе: похоже, я отыскал-таки убийцу, предпочитающего использовать первое попавшееся под руку оружие.
Одно мгновение мы лежали, отчаянно вцепившись друг в друга. Зигги находилась в лучшем положении, однако я был крупнее, и ей так и не удалось приблизить ко мне клинок. Я позволил ей израсходовать часть силы на то, чтобы удержать мое оружие отведенным в сторону. Последнее не имело значения, поскольку пистолет заряжался лишь иглой. Внезапно Зигги высвободилась, откатилась в сторону и встала на ноги, вернее, попыталась встать, позабыв, где находится. Голова ее ударилась об одну из деревянных перекладин, поддерживающих великолепную обшивку потолка каюты. Мгновенное замешательство противницы позволило мне включить маленький ночник рядом с кроватью. Нагая Зигги замерла, стоя на коленях, и по-прежнему не выпуская из руки нож, а затем опустила взгляд на маленькую светлую пластмассовую стрелку, попавшую ей в левую грудь.
Мне было приказано захватить противника живьем. Заставить врага сдаться под угрозой оружия удается киногероям, но в жизни подобная попытка обычно заканчивается чьей-то смертью, причем зачастую - смертью незадачливого любителя голливудских приемов. Поэтому наш оружейник усовершенствовал оружие, которым усыпляют опасных животных, ежели предстоит их куда-либо отвезти. Недостаток пистолета состоял в том, что, в отличие от мгновенно действующих ядов, специалистам до сих пор не удалось создать достаточно безопасного вещества, вызывающего немедленную потерю сознания. Медведь, прежде чем завалиться спать, успеет вас съесть, а враждебно настроенная дама - изрезать на мелкие кровавые кусочки...
![Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]](/uploads/posts/books/247767/247767.jpg)
