Юрий Горюнов - Zero
— До комнаты сам доберешься. Ужин в восемь.
Я вернулся в комнату, разобрал немногочисленные вещи, оделся в форму, которая оказалась удобной и точно моего размера. В шкафу висели костюм, рубашки, спортивный костюм и крутки, как летняя, так и сезонная. В углу я обнаружил шлепанцы.
В столовую я пришел в начале девятого. Взял на раздатке поднос и положил себе в тарелки все, что видел сам. Полное самообслуживание. С подносом подошел к столу, за которым сидел светловолосый парень, с веснушками на лице.
— Можно?
— Садись. Меня зовут Дмитрий.
— Сергей, — назвал я имя, которое получил сегодня.
— Давно прибыл?
— Сегодня.
— Это хорошо, я вот уже два дня здесь ем и сплю, наскучило.
Мы поговорили о гражданке, о том, что видели, но ничего личного. После ужина я включил в комнате телевизор и устроился в кресле.
Уже перед сном заметил на стене табличку в прихожей — расписание. Завтрак в семь завтрак, а занятия с восьми.
Спать лег рано, заведя будильник и поставив его в изголовье дивана.
* * *Утро встретил с некоторой тревогой нового и неизвестного. Привел себя в порядок, позавтракал в той же компании. Дмитрий был в той же группе, что и я. Новый этап жизни начался, но он был продолжение старого. Я же ничего еще и не видел в жизни: школа, училище. Я не знал, как живут на гражданке.
Иван Иванович не зря улыбался. Свободного времени не было совсем. Занятия по физической подготовке выматывали, мои прежние навыки оказались детскими тренировками. К моим учебным языкам добавились испанский и китайский. Как голова выдерживала, я не понимал, но упор делали на три языка: испанский, французский и китайский, английский шлифовали произношение, арабский чтобы закрепить полученные ранее знания и мог объясняться. Учили до одури. Более глубоко, чем в предыдущем училище изучали религии стран, привычки, нормы, традиции, законодательство. Учили нас и обычным для данного училища делам: взрывчатому, закладыванию тайников, психологии личности. Психология отдельная тема. Учили жутким вещам: хладнокровию, когда сначала действуешь, а потом уже думаешь, то есть думаешь о безопасности в первую очередь. Отрабатывалось умение мгновенно ориентироваться в обстановке, ощущать ситуацию и безошибочно выбирать правильное решение. Надо было уметь не только действовать, но и думать.
— Это ваша безопасность, — говорил инструктор, — в незнакомой местности, вы успеете получить пулю, если будете думать, что там и кто там в кустах. Поэтому во все, что шевелится, во все, что вы не видите, сначала стреляете, а потом смотрите. Жестоко? Да, жестоко, но лучше быть жестоким, но живым, чем милосердным, но мертвым. Никто не знает, где вы можете оказаться, и не всегда вас там ждут, как друзей.
Очень жестким было и испытание на неподвижность, когда часами надо лежать, сидеть не двигаясь. Нас вывозили в поля, леса, и летом и зимой, в дождь и в жару. Надо было маскироваться и не двигаться, а в это время по тебе ползают букашки, паучки и прочие насекомые. В пустыне по мне ползал тарантул, и попробуй тут моргни или дернись, это будет последнее, что ты сделал в своей жизни. Тогда я не думал, что мне это пригодится и спасет жизнь.
Так прошел год. У меня не было увольнительных, разве когда выезжали на учения за пределы училища. Да и куда мне было идти. Меня многому научили, стрелять, готовить взрывчатку. Я не знаю, что иногда давали за ужином, но потом многое прояснялось. Ночью входили и начинали сонного спрашивать кто я, и я должен отвечать на том языке, на котором спрашивали. Меня учили думать на том языке, где меня представляли или кем представляли. В специальной комнате погружали в сон и слушали, что я говорю во сне, на каком языке.
В мозгах у меня вначале была полная неразбериха. Все, что наговорил, давали прослушивать и снова занятия. Со временем, все разлеглось по полочкам, и мозг открывал ту, которая была нужна в данный момент. Как это происходит, я не понимал, догадываюсь, что мои учителя тоже, но они знали, как достичь результата.
Больше всего нас веселили уроки, когда учили средствам гримирования, а особенно когда учили воровать, играть в карты, шулерству. Здесь мы отдыхали душой и телом.
После первого года обучения нам дали отпуск три недели. Маршрут нам не ограничивали, и это было несколько странно, так как всегда должны были ставить в известность, кто и где будет. Таковы правила работы служб. В отпуск я уезжал под своим именем, от которого стал даже отвыкать, и направился на родину.
В этот раз я решил навестить тетю Таню. Как же она обрадовалась, увидев меня:
— Егор, как ты возмужал. От тебя не было никаких известий, я не знала, что и думать.
За эти дни сходил к родителям на кладбище, встретился с одноклассниками. Про себя, как и прежде, говорил, что учусь в ракетном и скоро уеду на точку. Меня пытались знакомить с девушками, чтобы их пристроить, но когда узнавали, что надо ехать в глушь, то желание связать свою жизнь со мной пропадало.
Тетя Таня приняла меня очень приветливо, но я чувствовал, что ее беспокоит, что я здесь жил и имею на эту квартиру право. Она об этом не говорила, но это было и так ясно. Несколько дней я молчал, приглядывался и однажды я решил поговорить с ней.
— Тетя Таня, я что приехал. Конечно, навестить могилу родителей, увидеть вас, но я думаю, у вас есть мысли по поводу квартиры, погодите, — прервал я ее попытку возразить, — жизнь, есть жизнь. Я учусь, будущее мое просматривается, поэтому я говорю, что это ваша квартира. Я на нее не претендую. Она мне ни к чему. Я не вернусь сюда, живите спокойно.
— Да ты что Егор, всякое может быть.
— Может, но не со мной.
— Удивительный ты человек.
— Удивительные люди такие не предсказуемые, вот так и я. Так что, все ваше.
— Спасибо тебе, Егор. Даже не знаю, как тебя благодарить.
— Иногда вспоминайте.
— Конечно.
Больше мы к этому разговору не возвращались. На другой день я уехал, сославшись на время. Пока жил у тети Тани, меня не покидала мысль, что слишком легко нас отпустили. Чудес не бывает, не в правилах это системы. Тогда я установлю свои правила. Делать было нечего, мне было скучно, и я решился на авантюру, которая могла мне очень дорого обойтись.
В тот день, когда я ушел, я уже решил куда направлюсь. Я шел по улице мимо магазинов, и всегда осматривался, нет ли кого за мной, играл в шпионские игры. Кто будет следить за мной, кому это надо? Тогда надо следить за всеми, а где взять столько людей, у них есть другие дела. Ладно, поиграю для себя. В итоге, я купил еще одну сумку, кое какую одежду, набор для грима в одном из магазинов и парик. Затем отправился на железнодорожный вокзал, где народу побольше. Деньгами нас снабдили, но лимит все же был. Купил билет до Саратова и остался на вокзале, присматриваясь к окружающим. Даже, если бы я привлек внимание, то у меня был билет и ждал поезда. Обижать отправляющихся мне не хотелось, и я сосредоточился на прибывающих. Мое внимание привлек парень моего возраста, который только что приехал.
На мою удачу, он не пошел к стоянке такси, а направился к остановке общественного транспорта. Я за ним. Да, много еще беспечных людей. Когда он доставал деньги за проезд, то достал вместе с бумажником и паспорт, который положил временно в боковой карман. Пока он разбирался с оплатой, паспорт был уже у меня и я сошел на ближайшей остановке. Прости меня парень, тебе выдадут новый, но и урок тебе. За этот год меня научили многому, в том числе и карманному делу. Не пропаду без средств, к существованию.
В большой гостинице, где было побольше народа, я снял номер на три дня, чтобы не вызывать подозрений под своим именем. Пересчитав наличность, понял, что надо пополнять и отправился на рынок. Там я послонялся с полчаса и пристроился к лохотрону, где обманывали в карты. Этому нас тоже учили, потому времени и не было свободного. Через полчаса я отходил с приличной суммой, но выйдя за ворота рынка, обнаружил, что за мной идут три крепких парня. Еще бы, кто же отпустит с деньгами, не для того же они играют, чтобы проигрывать. Не привлекая внимания окружающих, а тем более милиции, которая могла быть с ними в сговоре, я углубился во дворы, двигаясь в направлении, где тише и безлюдней. В одном из переулков я услышал приближающиеся шаги.
— Эй, парень постой.
Я остановился и обернулся. Их вид не был вызывающим, но и ничего хорошего не предвещал.
— У тебя, кажется, есть лишние деньги.
— Деньги лишними не бывают, — ответил я.
— У тебя они точно лишние, так что давай сюда.
— С какой стати? — старался я придать голосу интонацию обиженного и чуть испуганного.
— С такой. Это деньги нашего друга, а ты их шулерски выиграл, а это не честно.
Они стояли напротив меня, крепкие, рослые.
— Все было честно, — еще пытался я отстаивать свой выигрыш.
