Чингиз Абдуллаев - Когда умирают слоны
– Да, – отозвался Нодар. – Даже великий Рамаз Чхиквадзе вынужден был открыть такую гостиницу. Мы оставили вам минеральную воду, две бутылки вина, наш лимонад. Вам нужно что-нибудь еще?
– Во всяком случае, вино в пять часов утра мне точно не понадобится, – сказал Дронго. – Спасибо за все, Нодар. У меня к вам просьба, если нельзя поговорить со следователем, может, мне привезут имеющиеся материалы? Или хотя бы их копии? Мне ведь нужно ознакомиться с уже имеющимися фактами, чтобы делать правильные акценты во время разговора с интересующими меня людьми.
– Мы уже сняли копии со всех документов, – ответил Нодар. – Утром в десять их привезут вам.
– А я смогу их прочесть? – спросил Дронго. – Ведь они наверняка на грузинском.
– Конечно, – кивнул Нодар. – Но мы пришлем нашего человека, который все переведет. А пока отдыхайте. Если хотите, можете принять душ. Правда, вода здесь только холодная. Горячей давно уже нет. Если захотите принять ванну, Мераб подогреет вам воду, но для этого нужно полдня.
– Спасибо. Обойдусь холодной, сделаю растирание, хотя на «моржа» я мало похож. Поезжайте домой, Нодар, вы устали больше меня. Ведь летели в Хельсинки, чтобы успеть на встречу со мной. До свидания!
– Спокойной ночи, – Нодар повернулся и пошел к лестнице.
Дронго взял полотенце и отправился в конец коридора. Открыл дверь. Везде сухо, чисто. Он протянул руку и включил воду. Она оказалась не просто холодной, а ледяной. «Мне не везет, – подумал Дронго. – В Японии меня чуть не сварили в их горячей бане, а здесь предлагают принять ледяной душ. – Он еще раз подставил руку под струю. – Господи, как же холодно! Неужели можно решиться встать под такой душ? Хотя других вариантов все равно нет. Горячую воду нужно заказывать за день. Неужели Мераб будет греть воду в чайниках и наполнять из них ванну?» – Дронго снова протянул руку. Нет, это невозможно. Но после двух перелетов просто необходимо принять душ, иначе не заснуть.
«Как же хорошо вчера я принимал душ дома! – с неожиданной злостью сказал про себя Дронго и начал раздеваться. – Разве грузины виноваты в том, что все так получилось, – успокаивал он себя. – Ведь они хотели принять меня как можно лучше. А в пятизвездочный отель нельзя соваться, там меня сразу вычислят». Раздевшись догола, Дронго включил душ, закусил губу и шагнул под него. Ледяная вода действует так же, как и кипяток. У него перехватило дыхание, и он тут же выскочил из-под душа. Достав мыло, с ожесточением натер шею, голову, лицо, руки, ноги. Потом снова, сжав зубы, чтобы не закричать, полез под воду, чтобы смыть с себя мыло. Так быстро, наверно, не моются даже солдаты срочной службы – он выбежал из-под воды уже через пару секунд.
«К черту! Эти эксперименты никому не нужны», – разозлился Дронго, вытирая оставшееся мыло полотенцем. Было достаточно холодно. Одеваясь, почувствовал, что не может согреться. Так, не одевшись до конца, поспешил в спальню. Уже укрывшись одеялом, но все еще содрогаясь от холода, подумал, что неплохо бы взять второе одеяло, однако не стал подниматься. До десяти утра оставалось не так много времени, а ему было необходимо выспаться, чтобы со свежей головой начать расследование этого странного преступления.
Дронго умел просыпаться в нужное ему время, словно внутри у него был установлен будильник. Но независимо от того, сколько удавалось поспать, всегда видел цветные сны, которые бывали смешными и трагичными, легкими и сложными. Во сне он обычно летал, почему-то откидывая голову назад. Иногда ему удавалось подняться довольно высоко над землей, иногда на это не хватало сил, и тогда он летал над людьми на расстоянии вытянутой руки.
С годами у него развилось еще одно важное качество – спать настолько чутко, чтобы иметь возможность почувствовать любую опасность. Поэтому на все слышимые шорохи и шумы его сознание реагировало так, словно он бодрствовал.
На этот раз его разбудили негромкие голоса внизу. Очевидно, кто-то приехал и разговаривал с хозяином дома. Дронго посмотрел на свои часы, лежавшие рядом на тумбочке. Было около десяти. Неужели Мераб не ложился спать? Или это вернулась его дочь?
Потом он услышал шаги на лестнице. Дом был достаточно старым – ступеньки скрипели ощутимо. Никаких сомнений – кто-то неизвестный поднимался к нему на второй этаж.
«Между прочим, могли бы оставить мне какое-нибудь оружие, – зло подумал Дронго, поднимая голову. – В конце концов, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Кажется, так говорилось в моей любимой книге».
Неизвестный поднялся, подошел к его двери. Дронго огляделся по сторонам. Встать и встретить незнакомца в раздетом виде? Вряд ли он испугается, даже если это женщина. Ему показалось, что он слышал внизу именно женский голос помимо хозяина дома. А преступники вряд ли могли так быстро узнать о его приезде. Хотя если генерала убили в результате заговора, то среди сотрудников Нодара тоже может оказаться кто-то из мечтающих сорвать высадку американского десанта в Грузии.
Дронго снова укрылся одеялом. Пусть незнакомец или незнакомка подойдут поближе. В любом случае профессионал не станет стрелять в спящего человека. Дверь приоткрылась. Кто-то встал на пороге. Теперь все зависит от выдержки. Дронго лежал спиной к двери, не открывая глаз, чувствуя на себе чей-то взгляд. Собственная спина стала казаться огромной.
Неизвестный обладал не меньшей выдержкой. Он продолжал стоять на пороге, не входя в комнату. Кого Мераб мог пустить к себе в дом? И разрешить подняться к его гостю? Только посланца Нодара. Или он ошибается?
Неизвестный сделал один шаг вперед, второй, третий, четвертый. Дронго считал. Он готовился повернуться, но хотел подождать, когда незнакомец подойдет совсем близко. Пятый шаг. Больше ждать нельзя. Дронго резко вскочил, готовый нанести удар, и замер.
Перед ним находилась…
«Но этого не может быть», – подумал он.
Перед ним стояла…
– Как ты здесь оказалась? – спросил Дронго, глядя на нее недоумевающими глазами.
Перед ним была…
Она улыбнулась:
– Прошло столько лет, а ты принимаешь меня в таком виде!
– Тамара, – прошептал он. – Мы не виделись семь лет.
– Вспомнил, – сказала она, отошла к окну и повернулась спиной, чтобы он мог одеться.
Дронго натянул брюки, надел рубашку. Он застегивал пуговицы, когда Тамара вновь подошла к нему.
– Здравствуй, – сказала она и дружески поцеловала его в щеку. Как старого знакомого, которого не видела некоторое время. Как будто между ними ничего не было. – Я думала, что ты меня давно забыл. – Она снова отошла от него, взяла стул и уселась на него.
Тамара была в темном платье, с коротко остриженными волосами. Раньше они у нее были длинные. Немного вытянутое лицо, красивые миндалевидные глаза, узкие всегда сухие губы. Дронго помнил прикосновение губ, когда они встречались семь лет назад в Батуми. «Как же давно это было! – подумал он. – С тех пор, кажется, прошла целая жизнь».
– Надеюсь, теперь ты приехал в Грузию под своим настоящим именем? – спросила Тамара. – Или у тебя опять паспорт какого-нибудь иностранца?
– Меня обычно называют Дронго, – невесело произнес он, – и под таким именем я собираюсь проводить расследование в Грузии. А ты здесь, очевидно, в результате плодотворного сотрудничества с работниками Пагавы? Так, кажется, звали молодого человека, который возглавлял службу безопасности в Батуми?
– Тебе никто не говорил, что у тебя фантастическая память? – откликнулась Тамара, доставая сигареты. Она щелкнула зажигалкой.
– У тебя тоже, – парировал Дронго. – Вот ты даже помнишь, что я не курю. Тебя прислал Нодар?
– Он знает, что мы знакомы, – пояснила Тамара. – Я переехала в столицу пять лет назад. Решила, что так будет лучше. И когда узнала, что принято решение пригласить тебя, сама попросила прикрепить меня к тебе.
– Напрасно, – заявил Дронго. – В моей жизни было два случая, когда погибали близкие мне женщины. Одна спасла меня от смерти, а другая застрелилась. Кажется, я рассказывал тебе об этом. С тех пор очень боюсь иметь напарником женщину.
– Ты вообще не любишь напарников, – заметила она. – Ты слишком умен и слишком одинок. У тебя могут быть только помощники. Напарников ты не терпишь, ни мужчин и ни женщин.
Он растерянно опустился на кровать.
– Ты изменилась, стала более…
– Жестокой, – закончила она за него.
– Жесткой, – чуть смягчил Дронго ее формулировку.
– Я сказала правду. Ты сам знаешь. И я не смогу быть твоей напарницей. Хотя бы потому, что мне трудно следить за логикой твоего мышления. Могу быть только твоим связным и помощником. Если ты согласен, я останусь. Если я тебя раздражаю – уйду. – Она помолчала и добавила: – Хотя мне этого совсем не хочется.
Он молчал. В таких случаях следовало сказать, что и ему тоже не хочется, чтобы она уходила. Но Дронго молчал, ругал себя за свой характер, но ничего не мог с собой поделать. Он не знал, хочется ему, чтобы она осталась, или ей действительно лучше уйти.
