Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика
Арест, нарушающий дипломатический обычай
Москва, 14 мая, агентство «Кедо». Арест советского корреспондента (спецкора АПН Мачехина) Главным Полицейским управлением по подозрению в попытке нарушения специального уголовного закона, основывающегося на японо-американском договоре безопасности, является беспрецедентным случаем. 14 числа этого месяца в первую очередь МИД СССР, а также Агентство печати «Новости» заявили протест.
Однако в то же время иностранные дипломатические круги в Москве были удивлены, поскольку была ли так называемая «шпионская деятельность» или нет — это другой вопрос, а соответствующие полицейские органы приняли все-таки довольно «прямые» меры.
Сбор информации является, если так можно выразиться, неотъемлемой частью деятельности дипломата и корреспондента, и иногда это вплотную подходит к шпионской деятельности. В западноевропейских странах, которые, так сказать, привыкли к этой проблеме, даже тогда, когда против дипломата или корреспондента имеются очень веские подозрения, то, по обычаю, ему по неофициальным дипломатическим каналам намеком делается «предупреждение», принимаются необходимые меры, например, он «добровольно уезжает».
И в данном случае, если делать как обычно, тоже должны были быть приняты отдельные меры.
По этому поводу некоторые западные дипломатические круги указывают, что, даже признавая, что у советского журналиста особенно за рубежом есть возможность заниматься деятельностью по сбору информации, не был ли, во-первых, чрезмерной мерой его арест и, во-вторых, не было ли ошибкой мнение о недостаточности выяснения этого вопроса с соответствующим дипломатическим учреждением и смелое вмешательство соответствующего полицейского управления.
Если не брать произошедший в Японии инцидент Растворова во времена «холодной войны», то в последних «шпионских случаях есть в некотором смысле и много смешных сторон. Например, во время инцидента, который произошел недавно между СССР и ФРГ, сначала западногерманское телевидение засняло и показало сцену, показывающую, видимо, процесс сбора информации двумя советскими дипломатами. В ответ на это советская сторона тоже назвала двух немецких дипломатов в Ленинграде и Москве «шпионами» и сообщила об этом в газете. У одного из них — пресс-атташе — по случайному совпадению в это время истек срок службы, и он, как и намечалось, вернулся домой, а инцидент на этом закончился.
Похоже, речь идет о «сообразительности» в дипломатии, которая с наступлением эпохи информации регулирует отношения с «государственными секретами».
И немало людей, которые считают, что в данном случае нельзя было использовать такой незрелый повод, как знакомство с членом команды американского атомного авианосца, все без разбору ставить на одну доску, и даже если «попытка нарушения» имела место, не было бы лучше проявить немножко больше «сообразительности». Находящиеся под впечатлением этого вопроса восточноевропейские круги подвергают резкой критике принятые японской стороной меры, говоря, что «действия полиции в Японии опасны».
По-видимому, протесты следуют один за другим, и в них выражается гнев советской стороны по поводу такого нарушения «дипломатического обычая».
В настоящее время советская сторона требует освобождения этого корреспондента, однако, поскольку это дело стало достоянием гласности, создалась такая ситуация, когда лица, имеющие к этому вопросу отношение, как с японской, так и с советской стороны, видимо, не смогут его сами разрешить, и в этом случае есть опасение, что инцидент окажет некоторое влияние на японо-советские отношения.
(отп. лб 18.5.76)
«Каскад» действует
Имена бойцов группы «Каскад» до сих пор не рассекречены и подробности многих операций не преданы огласке. Сведения об этой команде отрывочны и разноречивы. Известно только, что «каскадеры» занимались разведдеятельностью на территории Афганистана. О деталях работы этой группы читатель узнал из рассказа командира (1981–1982) Вадима Сопрякова. Ниже публикуются фрагменты интервью, которые дали газете «Век» В. Сопряков и его товарищи. («Век», № 27 от 25–31 июля 1997 г.)
Офицер М.:
— На переговоры банда согласилась, но поставила условие: наш представитель должен прийти один. В 17 часов парламентер должен был выйти из машины на выбранном душманами месте и, подняв руки вверх, пройти порядка двухсот метров на запад. Там встретят. Рассказав это, человек, передавший эту информацию, добавил от себя, что «может, даже не убьют». Хотя, по его словам, банда явно «любительская» и договориться с ней можно. На переговоры с бандой пришлось ехать мне. Указанное информатором место оказалось равниной — ни кустика, ни деревца, ни холмика Я вышел из «уазика» и с поднятыми руками направился на место встречи. Душманы появились неожиданно. Меня положили на землю и, приставив к голове автомат, обыскали. После этого подвели к бородатому человеку лет сорока в черной чалме. С ним я и должен был вести переговоры о перетягивании банды на нашу сторону.
В. Сопряков:
— Основной задачей «Каскада» было не допустить свержения правительства Бабрака Кармаля и отстранения от власти народно-демократической партии (НДПА). Как это делать, зависело, в первую очередь, от нашей импровизации.
Врагов у Кармаля было множество — от ЦРУ до своих же однопартийцев. Поэтому без работы «Каскад» не простаивал. Двум сотням офицеров КГБ приходилось вести работу с огромной агентурой, просчитывать каналы поставок оружия, обнаруживать банды, склады оружия и многое другое. Каждый день о результатах работы группы я докладывал лично генералу армии Ахрамееву. Однако, несмотря на все усилия, ситуация накалялась.
— С каждым днем я все отчетливее видел, как нарастает
враждебность населения к кабульским властям и рикошетом к советским войскам. Борьба за власть шла не по человеческим стандартам — жестоко, кроваво, дикими, нецивилизованными методами. Авторитет Кармаля пддал катастрофически быстро.
Офицер М.:
— Как это оговаривалось в штабе, я предложил командиру воевать на стороне режима Кармаля. Реакция на это была бурной: бородатый вскочил, заорал, что это оскорбление, и велел меня расстрелять. Я даже испугаться не успел. Только смотреть старался в сторону от наставленных на меня автоматов. Но когда они уже щелкнули затворами, командир дал отбой, и мы продолжили переговоры. После этого за время беседы меня «убивали» еще четыре раза.
Постепенно я начал чувствовать, что душмана удалось убедить. Он все так же хватался за автомат и вытаскивал из ножен финку, но я все вернее ощущал, что дело двинулось и уж хотя бы не нападать на наших я его точно уговорю. Бородач даже торговаться начат. И тут меня ждал сюрприз, от которого я чуть не поседел: в самый пик диспута послышатся гул, а уже через минуту позиции банды бомбили наши советские самолеты.
В. Сопряков:
— Контакты с главарями банд, особенно теми, которые еще не успели вымазаться в крови, — дело обычное. «Начинающих» склоняли к сотрудничеству с «Каскадом» и направляли на борьбу с непримиримыми. За «смену ориентации» душманам предлагались рабочие места, гуманитарная помощь или еще чего-нибудь — по ситуации. Чаще в качестве компромисса предлагалось или вообще не вступать в войну, или уж, по крайней мере, не нападать на советские войска К счастью, во время переговоров ни один боец «Каскада» не погиб. Специалисты рассказывают, что в самом начато разговора душманским лидерам стоит намекнуть, что советская разведка прекрасно осведомлена о всех членах семьи повстанца и о том, где все они в данный момент находятся. Каскадовцы могут вспоминать о пережитом часами. Просто волосы дыбом встают.
Офицер М.:
— И вот после этого натета мы с душманами из щелей вылезаем. Я смотрю на бородатого и только руками развожу — ну что тут скажешь. А он тоже откуда-то из-под скалы вылез. Злющий, как черт. Посмотрел на мои руки разведенные, засмеялся и тут же согласился на все мои условия. Меня после этого, когда я уже к своей машине вернулся, просто истерика била.
Подполковник Александр К.:
— Самое страшное? Пожалуй, две вещи. Мерзкие афганские мухи, которые переносят такие же мерзкие болезни, и агента потерять. Источник информации пуще глазу берегливо время обстрелов прикрывати, из переделок вытаскивати. Меня чуть не пристрелили, пока я агента своего прикрывал. Он у меня хромой был, быстро бежать не мог — вот я и отстреливался короткими очередями минут пятнадцать. Хотя, может, и гораздо меньше. У страха ведь глаза велики.
Воспоминания об отце
В одной из глав книги есть рассказ о советском военном разведчике и военном дипломате Ляхтерове Николае Григорьевиче. Публикуемые ниже воспоминания написаны его дочерью — женою разведчика Вадима Сопрякова — Лидией Николаевной. Вслед за ними публикуются фрагменты ее интервью газете «Комсомольская правда». Думается, что и воспоминания и довольно откровенная беседа с корреспондентом «толстушки» будут интересны читателю, поскольку они весьма колоритно передают дух эпох работы обоих разведчиков и, безусловно, расширят представления читателя о жизни и быте как самих разведчиков, так и их семей.
