Борис Акунин - Квест-2. Игра начинается
— В буфет? — спросил парень.
— Ага. Там, говорят, массандровское есть. Понимаешь, познакомился вот, — доктор подмигнул, показав на Зою.
Вихрастый показал большой палец и шепнул:
— Мировая гражданочка.
Юная супруга хихикнула.
На перроне пришлось остановиться, чтоб разобраться, куда идти. Фонари горели еле-еле, разглядеть что-либо было трудно.
По лесенке с топотом скатился заспанный Айзенкопф.
— Вы куда? Почему с вещами?
— Так надо. Вы отправляйтесь в Нью-Йорк и обо всем доложите мистеру Ротвеллеру, — по-английски прошептал Гальтон и повторил про мессидж в Спас-Преображенском храме.
— Какой к дьяволу мессидж! Подождите меня! Я только возьму конструктор.
Молодожены, с любопытством наблюдавшие за разговором из тамбура, засмеялись — их развеселило, что косоглазый азиат бегает то туда, то сюда.
От низенького станционного здания к вагону бежал проводник: в одной руке тарелка, в другой деньги.
— А, вы тут? Вина нету. Вообще ничего нету, только хлеб с чесночным ливером [87]. Взял десять штук. Будете?
— Давай сюда. Сдачу оставь себе.
Норд отобрал тарелку с пахучими бутербродами.
— Полминуты осталось. Отстаньте, граждане!
Проводник поднимался в вагон, пересчитывая деньги. Его чуть не сшиб чемоданом запыхавшийся монгол. Молодые супруги снова прыснули. Что ни случись — им всё было смешно.
— Гражданин, вы чего, сходите что ли?
Айзенкопф в ответ выдал целую тираду на какой-то тарабарщине, которая, очевидно, должна была изображать монгольскую речь. Хотя бог его знает, полиглота. Может быть, Курт по какому-нибудь случаю выучил и язык Чингисхана.
— Как вы себя чувствуете, Курт?
— Словно заново родился. Куда это мы? Вы сказали про какой-то храм, но я ничего не понял.
В самом деле — при дуэли на детекторе он не присутствовал, разговор в купе проспал.
Гальтон ответил:
— Где-то неподалеку должна быть деревня Загорье. Нам туда.
* * *Найти деревню оказалось нетрудно. Железнодорожный сторож сказал доктору: «Ступай, мил человек, вона на ту звезду. Она тебя к реке-Протве выведет. А дальше все бережком, бережком. Килóметров восемь будет».
Так и сделали. Взяли курс на звезду, которую Норд идентифицировал как Альдебаран [88], потом шли берегом идиллической речушки, где покачивался под ветром сухой камыш и квакали лягушки. Айзенкопф волок свой тяжелый чемодан, жалуясь, что никто ему не помогает. Но Гальтон, словно охотничий пес, который взял верный след, быстро шагал вперед и не оборачивался. Он даже не притронулся к станционным бутербродам. Они были завернуты в бумагу, положены в саквояж и забыты.
— Скорей, скорей! — покрикивал доктор на спутников.
Горизонт начинал сочиться светом. Первый же луч солнца, прочертив по долине идеальную прямую, зажег посреди темного поля искру.
— Смотри, это колокольня! — воскликнула Зоя.
Над укутанной в темноту землей сиял ало-золотой крест. Это несомненно и был Спас-Преображенский храм.
В Загорье еще спали, что было кстати. Странная троица вызвала бы у деревенских любопытство, а то и настороженность. У околицы, правда, встретился пастух, выгонявший в луга десяток костистых коров. Он почтительно посмотрел на людей в кожаных доспехах.
— Вы, извиняюсь, из района будете? Уполномоченные?
— Иди куда шел, — грозно сказала Зоя.
— Иду-иду.
Мужичок снял кепку, поклонился и погнал свое маленькое стадо от греха подальше.
Дальнее мерцание креста и предвкушение открытия взволновали Гальтона, он был заранее готов восхититься чудесным храмом, но вблизи церковь выглядела неказисто. Размерами не впечатляла, стены были грязно-белые, синие купола облезли, а на первом этаже висела большая жестяная вывеска «Колхозная столовая». Норд почувствовал разочарование.
Но княжна рассматривала храм с восхищением.
— Какой чистый образец допетровского зодчества [89]! — сказала она. — Какие строгие, изящные линии! Каноническое пятиглавие, шатровая колокольня! А как живописен лестничный всход!
Каменная лестница [90], ведущая во второй ярус церкви, действительно, была самым парадным элементом постройки. Вероятно, в прежние времена по этим широким ступеням поднимались пышные свадьбы, а в престольные праздники златоризные попы торжественно начинали отсюда крестный ход, но теперь церковные врата были наглухо закрыты и покрыты ржавчиной, а из щелей меж камнями лезла трава.
— К черту ваши архитектурные восторги. — Айзенкопф разглядывал компас. — Обращаю ваше внимание на то, что не только церковь состоит из трех «ступенек», но колокольня тоже трехъярусная, причем грани ее шатра точно ориентированы по сторонам света. Может быть, это имеет значение?
По пути Гальтон рассказал немцу всё, что узнал от Громова, и биохимик тоже преисполнился энтузиазма.
— Давайте пошевеливаться, пока деревня не проснулась!
Он моментально сковырнул с двери замок, и члены экспедиции вошли в так называемый «верхний храм», который, очевидно, давно уже был заброшен. С пыльного иконостаса печально смотрели бородатые святые, которые в новой жизни были никому не нужны. С «Царских врат» кто-то соскреб всю позолоту. От люстры остался крюк на потолке. Ни окладов, ни светильников, ни утвари. Грязь, надругательство, запустение.
Айзенкопф деловито огляделся.
— Предлагаю разделиться. Я осмотрю третий ярус церкви. В «конструкторе» у меня есть превосходный пустотоискатель, проверю полы и стены. А вы идите вон в ту дверь и поднимайтесь на колокольню, поищите там. Учтите, Норд, что под «третьей ступенью» может подразумеваться и третья сторона света, то есть запад. В христианской традиции начинают считать с востока.
Честолюбивый немец рассчитывал найти тайник сам, поэтому и отправил остальных на поиски в бесперспективное место. Что искать там нечего, стало понятно, как только доктор с княжной поднялись по лесенке на самый верх. Тайнику здесь укрыться было негде. Сверху — сужающаяся кровля, колокола сняты, в стенах со всех сторон сторон зияют пустые проемы.
— Встань мне на плечи и погляди, что под куполом, — для очистки совести велел Гальтон.
Сняв башмаки, княжна вскарабкалась на него и долго всматривалась в сумрак. Норд тоже задрал голову, но обнаружил, что с его позиции подкуполье совсем не видно, зато открывается зрелище гораздо более волнующее.
— Ничего там нет. Перекладина, и на ней ворона спит, — сообщила наконец Зоя и строго прибавила. — Перестань глазеть мне под юбку. Сейчас не место и не время! Нет, лучше уж воспользуюсь приставной лесенкой.
Она спрыгнула на пол и взяла прислоненную к стене стремянку.
— Иди отсюда, поищи где-нибудь еще. Ты меня только отвлекаешь!
— Хорошо…
Вздохнув, Гальтон спустился и сел внизу парадной лестницы. Оживление пропало. Он уже чувствовал, что никакого тайника они здесь не найдут. Громов с ОГПУ наверняка обшарили и третий ярус храма, и всю колокольню. Неужели импульсивная высадка на станции была ошибкой? А как же судьба?
Он рассеянно смотрел, как луч восходящего солнца медленно ползет по каменным плитам: подобрался к лестнице, вызолотил нижнюю ступень, потом вторую, перебрался на третью, посверкал пылью на носке сапога…
Что это вырезано на камне?!
Доктор дернулся и наклонился.
Ничего.
Показалось?
Он снова выпрямил спину — и отчетливо увидел процарапанные на третьей ступеньке буквы K S. Если б Гальтон не сидел там, где он сидит, а сбоку плиту не подсвечивал косой солнечный луч, разглядеть литеры было бы совершенно невозможно.
Спокойно, спокойно, сказал себе Гальтон. Мало ли кто и зачем начертил здесь надпись. Может, какой-нибудь мальчишка, от безделья.
Однако ступенька была третья, храм назывался Спас-Преображенским, деревня — Загорьем. А на тайнике в Английском клубе тоже были вырезаны буквы, хоть и другие.
Сев на корточки, доктор принялся ощупывать ступеньку дюйм за дюймом.
Сверху обнаружить что-нибудь примечательное не удалось.
Стал смотреть сбоку.
Слева обычный стык между плитами. Никакого зазора.
Справа… Между стенкой и ступенью зачем-то проложен старый кирпич, словно узкая заплата. А нельзя ли его вынуть?
Щели были плотно забиты слежавшейся пылью и грязью. Гальтон достал складной нож, начал прочищать пазы. Сначала дело шло со скрипом (и препротивным), но чем глубже проникало острие, тем легче оно двигалось. Кирпич то ли вовсе не был прихвачен раствором, то ли раствор давным-давно утратил цепкость. Через минуту-другую вставку уже можно было пошевелить. Норд замычал от нетерпения, заработал ножом с утроенной скоростью.
Поддел лезвием кирпич, подцепил ногтями. Под ступенькой открылась прямоугольная впадина глубиной в полфута.
