Олег Горяйнов - Дежурный по континенту
Бурлак в последний раз всхрапнул с диким неистовством и проснулся. Они приехали.
– Из машины будем выходить? – спросил Петров.
– А як же! – весело отозвался Бурлак. – Пойдем, пойдем, разомнём ноги-то. Заодно пивка прихватим.
– Тебе, по-моему, уже хватит, – поморщился Петров.
– Ничего не хватит. Ты телефончик-то свой оставь в машине, не нужно его с собой брать…
– Сопрут…
– Ничего не сопрут. Нам машину видно будет.
Они прошлись по дорожке вдоль озера с гранитными берегами и присели на лавочку под широкой лицинией. Чёрта с два это было безлюдное место: на коричневой глади озера колыхались многочисленные каноэ, два из которых тут же повернулись и взяли курс в направлении иностранцев. В одной из лодок сидела старая индианка с младенцем, привязанным за спиной. Она предложила белым сеньорам маленькие изящные букетики орхидей. Белые сеньоры отмахались руками. Со дна второго судна поднялся опухший метис. Он зачерпнул из ведра мутной жижи – пульке самопального производства. Подозрительная субстанция даже Бурлака не соблазнила.
– Ну? – недовольно спросил генерал-майор.
– Слушай, Эдуард Авксентьич, – заговорил Бурлак. – Прежде чем начать главный разговор, не расскажешь ли ты мне, извини за невинное любопытство, в чем суть интриги, которую ты и твой Серебряков покойник против меня провернули, как ты говоришь, по приказу свыше? Ну, вот это самое, за что меня отсюдова попёрли-то… Тебе меня бояться нечего, я теперь человек гражданский, никакой силы не имеющий, мирный, заметь, человек, просто мне как профессионалу любопытно, на чём вы меня подловили… Скажи, будь другом. От тебя ведь не убудет. Тебе-то что – ты выиграл, я проиграл, никто не спорит… Тем более что хоть ты и сказал, что, дескать, там шантажировать и так далее, а ведь то, о чем я тебя изначально расспросить собирался и расспрошу – такой пустяк, что ты даже рад будешь, ей-богу, мне оказать этакую ерундовую услугу, поделившись со мной.
– Да я не знаю подробностей, – замялся Петров. – Честно, честно…
– А ты без подробностей. Но всё как есть. Потому что ещё раз тебе повторяю: топить тебя не собираюсь, зла не держу, поговорим – и ты меня больше не увидишь даже в кошмарном сне. За подлянки предъявлять тебе не собираюсь, потому что для меня всё сложилось как лучше. Слово офицера.
– Ну, хорошо. Значит, пришла в Центр телега из Фирмы:[34] через твоё ведомство идёт продажа военной техники местным наркобаронам. Велено было присмотреть за тобой.
‑ Так я же был не в курсах.
‑ Так мы ничего за тобой и не нашли. О чём и доложили.
‑ За что же меня выслали?
‑ Супруга твоя тебя подставила, Владимир Николаевич.
‑ Зачем?
‑ Ты уж извини меня.
‑ Ничего, дело прошлое.
‑ Сильно я на тебя разозлился.
‑ И что?
‑ Перемолвился Серебряков с твоей Ольгой Павловной парой заветных словечек…
‑ На что же она купилась?
‑ Мы ей обеспечили недельку отдыха в Акапулько за наш счёт…
– Вот, значит, как я дёшево стою, – сказал Бурлак, и в голосе его прозвучала неподдельная горечь. – Одну неделю отдыха в Акапулько!..
– Ну, отдых-то был по высшему классу… – возразил Петров.
– Могу себе представить… Так и что было дальше?
– А я – знаю?
– Постой, постой. Это что же получается? Меня за аморалку жены, что ли, привлекли?…
– Да говорю же, не знаю, – соврал Петров, изобразив в голосе досаду. – Что-то она там нахимичила в твоём Управлении в отношении тебя…
– Ладно, верю. Только одного не могу понять – на хера вам всё это понадобилось?.. Можешь сказать?
– Да ведь ты слишком был любопытный, Володя.
– Я и сейчас любопытный.
– Сейчас ты любопытный пенсионер. А тогда ты был любопытный – кто? – ре-зи-дент. А это две большие разницы, как говорят у вас в Бердичеве… Зачем-то тебе понадобилось следить, с кем я обедаю в ресторане… А счёт ресторанный меня уже и вовсе добил. Любопытство твоё, Володя, стало столь назойливым, что я счёл за лучшее тебя сбоку не иметь.
– Эх, и не стыдно тебе, Авксентьич? Ведь меня за такие дела по головке бы не погладили… Знаешь, как там лечат? Засунули бы в жопу вентилятор и в сеть включили…
– Кстати, почему не засунули-то?
– Ну, это ты, Эдуард, больно много хочешь знать. А сам меня в излишнем любопытстве обвиняешь. Ай-яй-яй.
– Ладно, не буду. Так ты что хотел спросить-то? Спрашивай. А то время идёт, дел по горло, а мы тут с тобой сидим, боевую молодость вспоминаем, как два, извини, старпёра…
– Да вот что: где эта девка, Агата, которая стреляла, дура, в твоего Сергомасова?
– Что?! – Петров вытаращил свои глаза.
– Ну да, ты не ослышался. Мне она нужна.
– Зачем?
– Моё дело. И не транди мне тут, что не знаешь, где она. Ты всё знаешь.
Петров минутку помолчал и сказал с обидою:
– Владимир Николаевич, я решительно не понимаю, с какой стати я тебе… Ну, положим, да, я знаю. Хорошо. Но чего ради я…
– Да вот чего ради!!! – заорал Бурлак и вытащил из кармана тонкую пачку ксерокопий. – Читай, баранья твоя башка с бровями!..
Петров нацепил на нос очки в тонкой золочёной оправе и начал читать. От первой бумажки брови его изогнулись буквой «сигма» и мелко задрожали. От второй бумажки гортань прилипла к языку, и явилась неуместная мысль о том, что взять сейчас пивка или даже того же неаппетитного пульке на пару с коварным Бурлаком было бы, пожалуй, не так и глупо. Третья бумажка два раза выпадала из ослабевших пальцев, и ему приходилось за ней нагибаться под лавку.
Потом он долго откашливался, потому что голос куда-то напрочь пропал. Бурлак с отсутствующим видом качал ногой.
– Недооценил я тебя, Владимир Николаевич, – тоскливо сказал Петров.
– Так у меня работают – кто? Боевые офицеры. А у тебя контингент – кто? Бывшие комсомольцы. Был один, с рожей, который чего-то стоил, так и его, извиняюсь, оприходовали в пригороде…
– Не в пригороде, – сказал Петров, глядя на ровную гладь озера.
– Не в пригороде? А где?
– В горах Сьерра-Мадре.
– Так-так. Конкретнее. Он ездил за девкой?
– За девкой.
– И его встретили соратники этой девки боевые?
– Ну, уж этого я не знаю, кто его там встретил… Может, и соратники. Но скорей всего мелкие горные мафиози, которые эту девку держат, по всей видимости, у себя.
– Где это? Давай координаты.
– Надо ехать в сторону Пуэблы, не доезжая, съехать на шестнадцатую отописту, и на сто двадцать седьмой отметке направо в горы пойдет двухрядка. Внизу там пост, шлагбаум, по двое дежурят. Двухрядка идёт в долину.
– Через горы пути есть?
– Да, там есть несколько троп через перевалы. В принципе, по склонам там везде джунгли, так что можно подойти к самому дому. То есть можно бы было, если бы эти тропы не охранялись. Так что этот вариант отпадает. Дом стоит в глубине долины, у подножия горы – как бишь её – Киуатепетль. В долине около пяти тысяч человек. Две деревни. Козы, овцы. Медные рудники, правда, давно уже заброшенные. Так что наличия каких-либо подземных коммуникаций исключить нельзя. Под ружьём постоянно от пятидесяти до двухсот человек. По дороге ездит патруль на джипе. Что ещё?
– Кто там хефе-то?
– А, хефе. Некто Ольварра. Контрабандист. Контролирует часть северной границы.
‑ Наркоту возит в Штаты?
‑ Её.
– Что у него за дом?
– Колониальный стиль, двухэтажный. Внутри – патио, фонтан. Правда, фонтан не работает. Этот Ольварра пару лет назад овдовел, с тех пор дом пришел в запущение. Да, вот что: стоянка для машин не прямо перед крыльцом, а слева за углом, и там дверь, скорее всего, в подвал.
– Вот это уже хорошо. Контакт с кем-нибудь из тамошних есть?
– Есть там один бандит. Я о нём знаю только, что зовут его Касильдо, и он жадный до денег. Очень уважает травку покурить. Серебряков покойник с ним подрался для знакомства и сильно побил. Тот его зауважал после этого. Обещал всяческое содействие. Как потом это случилось с Серебряковым – не представляю…
– Тут и представлять нечего, – усмехнулся Бурлак. – Этот Касильдо знает, что твой Серебряков – русский как бы дипломат?
– Нет, ни он, ни шеф его ничего про это не знают.
– Так-так, – сказал Бурлак.
Странно, подумал Петров, он уже не выглядит пьяным. Притворялся, чтобы бдительность усыпить? Это ему удалось. Все-таки он профессионал.
– Дальше, Авксентьич.
– Да вроде и всё.
– Всё?
– Всё.
– Авксентьич, ты мне мозги-то не сношай, а? Не всё, дорогой. Ты от кого сейчас шёл? Вот и выкладывай всё что знаешь.
– Что именно?
– Они, твои друзья, ведь затеяли что-то?
– Ну, положим, затеяли.
– Ну, давай, давай. Что затеяли?
– Так известно что. Volley fire! – Yes, sir![35]
– Вот, удовлетворённо сказал Бурлак. – А говоришь, всё. Давай, рассказывай подробности: когда, как…
И теперь уже Петров рассказал Бурлаку действительно всё что знал.
‑ Значит, он точно позвонит, прежде чем пульнуть туда ракетой?
‑ Конечно. Он же должен прикрыть свою задницу.
