Алексей Фомичев - Сам без оружия
Дипломатический вагон был единственным, возле которого никто не галдел, не размахивал руками и не создавал суеты. Сотрудники японского консульства быстро и ловко загрузили багаж гостей и теперь ждали распоряжений.
К Белкину и Холодовой подошел Гоглидзе.
— Диана, там Зинштейн что-то шумит. Куда-то некие бумаги подевал. Ты вроде помогала ему собирать их. Поди, успокой нашего режиссера, пока он не начал волосы рвать.
Диана усмехнулась, поправила меховой воротник длинной шубы и пошла назад к стоявшим неподалеку Зинштейну и актерам.
Посреди строго одетых японцев выделялась хрупкая фигурка молодой женщины, одетой куда как ярко. Ее наряд — смесь традиционного японского и русского — привлекал внимание многих на вокзале. Но девушка не обращала на это внимания, она смотрела на подходящего к ней Идзуми.
— Какая яркая птичка! — цокнул языком Гоглидзе. — Интересно, кто ей Идзуми?
— Думаю, отец. Очень уж тепло обнимаются. Но не муж точно, — уверенно определил Белкин.
Девушка поцеловала Идзуми в щеку, тот погладил ее по щеке и что-то сказал. Потом обернулся и кивнул Кинджиро.
— Ага! А вот это, похоже, муж! — хмыкнул Белкин. — На нем она так не виснет и не целует…
Кинджиро взял девушку за руки, та коротко поклонилась ему. Секретарь тоже склонил голову.
— Ну точно! Эх, такая ягодка и такому уроду досталась! — притворно вздохнул Гоглидзе.
— Какие ягодки? — громко осведомился незаметно подошедший Щепкин. Он был на вокзале, проверяя, не пришла ли на его имя телеграмма. — О чем вы?
— Да вон ягодка! А вон и урод, — вздохнул Гоглидзе. — Прямо не верится, что такая красавица — японка!
Капитан посмотрел на стоявших возле ограды Кинджиро и девушку, потом моргнул и легонько вздрогнул. Почудилось? Нет, не может быть! Откуда?
До японцев было метров шестьдесят, разглядеть черты лица стоявших вполоборота людей не так просто. И Щепкину показалось, что он ошибся. Но все же продолжал внимательно всматриваться в них, не обращая внимания на удивленные лица офицеров.
Японка вроде бы почувствовала его взгляд, обернулась. Но тут же вновь посмотрела на Кинджиро. А у Щепкина ухнуло сердце. Она?!
— Василий Сергеевич, вы так на ней дыру провертите! — голос Дианы вывел капитана из ступора. — Могли бы и на меня так посмотреть, я не против.
Холодова подошла сзади и встал рядом со Щепкиным. Тоже посмотрела на уходивших японцев.
— Господа дипломаты уже покидают вокзал. А мы тут долго будем торчать?
— Да… — Щепкин с некоторым трудом отвернулся и посмотрел на своих. — Номера в гостинице заказаны. Едем туда.
— А обед заказан? — спросила Диана.
— Так рано еще!
— Ну хоть второй завтрак? Я с утра ничего не ела. Наш режиссер загонял всех при сборах и заставил проверять аппаратуру. Так что мы успели только чай попить.
— Будет завтрак, — улыбнулся Щепкин. — Хоть двойной! Пошли!..
Через час они заселились в гостиницу «Версаль». Наскоро разобрав багаж, спустились в ресторан, где заказали обильный завтрак, сдобрив его шампанским. В честь приезда. Потом Щепкин объявил трехчасовой перерыв, чтобы отдохнуть после приезда.
Правда, Зинштейн порывался зайти к капитану с планом съемок. Да еще принес список требуемого и смету расходов. Но капитан отослал того, пообещав уделить время после обеда.
Потом сунулся Браун, он хотел предложить какой-то бизнес-план и твердил о хороших процентах. Щепкин выпроводил и его, назначив время вечером.
Выставив визитеров, Щепкин вздохнул с облегчением, быстро принял душ и переоделся. Перед глазами все стояла та тоненькая фигурка японки на вокзале. Она была так похожа на Акину… хотя капитан и не видел ее много лет, но запомнил именно такой. Не может она быть здесь, просто не может! Но почему защемило сердце?..
Он мыслей его отвлек стук в дверь. Два удара и еще один после паузы. Щепкин отбросил лишние мысли и открыл дверь. На пороге стояли офицеры и Диана. Группа в сборе…
— Идзуми остановился в доме при японском консульстве. Его секретарь и советник там же. Если оригиналы документов все же у японцев, то сейчас они в сейфе консула. И у нас всего три дня, чтобы достать их. В субботу из порта выходит пароход до Японии. Консул Такеда забронировал пять мест, видимо, для Идзуми и его людей. Думаю, пароходом документы и будут вывозить. Так что… думайте, дамы и господа. Времени мало, а упустить документы мы не имеем права.
— Батюшин говорил, что нам будут здесь помогать, — сказал Белкин.
— Это ты о чем? — не понял капитан.
— Почему бы не задержать отправление парохода? На день-два-три? Пока не найдем документы?
— Это уже международный скандал! — заявила Диана. — На пароходе хватает иностранцев, будут представители союзников.
— А власти заявят, что в море обнаружены мины. С той войны. Мол, нужно время для разведки и разминирования, — не сдавался Белкин.
Щепкин оценил предложение поручика, нашел его не самым плохим. Но все же доводить ситуацию до блокады не стоило.
— Это на крайний случай. Если уж совсем никакого результата не будет.
— Японцы могут уйти и на катере, а в нейтральных водах их встретят, — предположил Гоглидзе.
— Сибирская флотилия перекроет морскую границу, — возразил Белкин. — Не пропустят никого!
— Закрыть границу — это хорошо! И пароход остановить можно. Но главное — обнаружить документы! — капитан помолчал, потер запястья, словно перед спаррингом. — Какие будут предложения?
Пятидесятилетний консул Японии во Владивостоке Тоширо Такеда стоял у окна и смотрел на внутренний дворик здания консульства, где росли несколько деревьев и кустарников. Рядом с ним стоял помощник посла Идзуми.
— Документы похищены, условие «партнера» не выполнено, взрыва не было. Мы остались ни с чем, — консул помедлил, наблюдая за работой дворника, сгребавшего прелую траву с газона. — И у нас в запасе всего три дня. Как нам быть?
— Утрата документов — полностью моя вина, — глухо проговорил Идзуми. — Мы не смогли обеспечить надежную охрану во время пожара.
— Не стоит себя винить, Идзуми-сан. Вы выжили сами — это важнее.
— Но документы потеряны!
Консул покосился на собеседника, с сомнением в голосе сказал:
— А вас не насторожило содержание документов? Столь… неожиданные решения русских по отношению к союзнику, да еще во время мировой войны! Ведь эти шаги, будь они предприняты, противопоставят русскую империю Антанте. Не слишком ли велика цена предательства?
Идзуми кивнул.
— Сомнения были. В посольстве высказывались подобные мысли. Однако документы соответствуют подлинникам. Мы не можем просто отмахнуться от них.
— Вы подозреваете этого… художника?
— Возможно, он сотрудник русской контрразведки. Тогда понятно его пребывание здесь. Русские думают, что у нас есть и другие документы.
— Он работает в одиночку?
— Его помощники могут быть в поезде. — Идзуми отошел от окна, присел за стол, на котором стояли чайник, чашки, вазочки с сахаром, медом. — Однако Скорин может и не иметь отношения к контрразведке. Мы в меру сил наблюдали за ним, он действительно состоит в съемочной группе, рисует, у него роман с одной актрисой. Я думаю, его надо проверить.
— Как?
— Допросить.
Такеда обернулся на Идзуми, удивленно вскинул брови:
— Вы хотите захватить русского офицера? Здесь? Но это… это конфликт, в котором мы выступим виновной стороной!
Идзуми позволил себе легкую усмешку, прикрыв ее коротким поклоном, и подумал, что консул, при всех его достоинствах как дипломата, все же мало что смыслит в делах разведки. Тонкости работы тайной службы недоступны его пониманию.
— У вас наверняка есть выходы на местный уголовный контингент. Я знаю, нелегальные агенты наладили такие связи.
— Видимо, да. Я не касался этого.
— Мы попросим уголовников захватить Скорина и допросить. Если он офицер — мы тут же поймем. Если нет… возможно, просто купим у него документы.
— А если он не отдаст?
— В любом случае мы будем в стороне, — видя, что консул не понимает, Идзуми пояснил: — Нам надо понять, у кого сейчас украденные документы. И есть ли возможность вернуть их. Поймите, Тоширо-сан, нам надо точно знать, что мы имеем на руках, до того, как на связь выйдет «партнер».
— А он выйдет?
— Должен. Ему еще что-то надо от нас помимо золота. И он заинтересован в передаче нам второй части документов. Так вот, к этому времени мы должны быть уверены, стоит ли торговаться за вторую часть или нет.
— А если русские следят за вами?
— Следят точно. Диверсия предотвращена, Касуми пропал, а русские об этом молчат. Почему? Не хотят конфликтовать с нами? Или ведут игру?
Такеда пожал плечами.
— Я должен довести дело до конца, раз оно поручено мне. И я считаю, что игра не закончена.
