Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины
Павлов взял томик рассказов Джека Лондона, хотел прилечь, как всегда, на диван, но вспомнил, что тут лежал Серегин, и сел за стол. Вышла сонная Вера в длинной рубашке, посмотрела на него, потянулась, сонно зевнула:
— Хорошо тебе, выходной. А мне на работу. Хоть бы чайник разогрел и Максимку в ясли отвел.
— Это я с удовольствием, — Александр отложил книгу, поставил чайник и разбудил Максимку. Сын поднялся без слез, наверно, ему было непривычно, что утром с ним занимается папа, а не мама, к тому же Павлов пообещал завтра покатать его на машине, и, едва хлопнула за Верой входная дверь, Максимка мигом умылся, почти сам оделся, и Павлов отвел его в ясли.
По дороге домой Александр вспомнил, что обещал слесарям в гараже набор сверл с победитовыми наконечниками. И сразу, как пришел, полез в кладовочку. На самой нижней полке он увидел незнакомую банку с маслянистой, почти прозрачной жидкостью. Кислота? Осторожно снял крышку, понюхал, посмотрел на свет. Нет, кислота не пахнет и дымится, а это — как масло. Погоди-погоди! Да это же раствор, который Елена Петровна приносит с завода и прячет от него и Веры. Ну да, раствор, наверно, тот самый, из которого Серегин получает золото. Но почему теща поставила его сюда, а не взяла с собой? Может, опять забыла? Она такая растереха. Шпильки свои положит на телевизор и целый день ноет, ищет, куда они подевались. Вот так и банку спрятала, а куда — забыла. Золотой патрон она так и не нашла, да и не вспоминала больше ни о какой пропаже. А что делать с этой банкой? Как попробовать?
Из рассказов Елены Петровны о своей работе Александр вынес смутное представление о том, как из этого раствора, теща иногда называет его электролитом, получить песок. Кажется, надо сунуть туда какие-то пластинки и присоединить к электросети. Неужели так просто? Нет, тут одному не справиться. Надо Витьку Глазова позвать. У него же в саду можно и попробовать.
Павлов оставил Вере записку, что его вызвали на работу и, видимо, он вернется поздно, пусть сама заберет Максимку из яслей. Потом обернул банку газетами, положил в сумку, в которой носил из подвала картошку, и пошел к Глазову. Витька должен был сидеть дома, потому что простыл и взял бюллетень. Спать он любит, сейчас еще десяти нет, так что никуда не может уйти.
Предположение оказалось верным. Глазов открыл дверь маленького дома, удивленно вытаращил сонные глаза, почесал татуированную коленку:
— Сто лет, сто зим! Заходи! А я только что проснулся. У тебя троячок есть? Мне надо срочно буксы смазать.
— И троячок будет, и в ресторан сходим, — загадочно ответил Павлов, поднимая перед собой сумку.
— Что это — самогонка?
— Дурак, — засмеялся Павлов, — тебе везде только выпивка мерещится. Одевайся, сейчас расскажу. Мать дома?
— Не-а, — ответил Глазов, натягивая штаны и рубашку, — она часов в шесть ушла, теперь вернется только к вечеру.
Павлов вынул из сумки банку, осторожно развернул газеты, поставил на стол.
— Что это? Вода? Или рассол?
— Лучше не спрашивай, а то упаду от смеха. Это раствор с золотом.
— С чем? — Глазов открыл рот и присел к банке. — Ты мне лапшу на уши не вешай! Золото — это металл, а здесь все прозрачное. Ты чо меня разбудил, цирк показывать, что ли?
— Слушай, балда серая, и не перебивай. Это раствор, в котором есть золото. Только оно растворено. Чтобы его получить, надо взять две пластинки, сунуть туда и врубить в сеть.
— И что? Похлебку варить будем? — с издевкой спросил Глазов.
— Витька, ты мне надоел! — вскочил Павлов. — Не хочешь, я все сделаю сам. Тут просто, как дважды два. Вот, например, если ты кусок сахара или соли бросишь в воду, как их обратно получить?
— Ну, это чепуха. Выкипит, и все, будут кристаллы сахара или соли. А-а, елки-палки, значит, и здесь так же? — догадался Глазов и засуетился. — Саня, а Саня, а много тут золота? А банка-то стеклянная, она не лопнет? Давай мы это масло в кастрюлю выльем. Говоришь, пластинки нужны? Айда в сарай, у меня там всякого барахла навалом.
— А розетка есть? Чтобы двести двадцать?
— Разумеется. Я же в сарае слесарничаю, у меня даже верстак с тисками есть. На одном заводе спер, тяжелый, сволочь, еле в кузов бросил. Пошли быстрей, там и кастрюлю найдем.
В сарае у Глазова был редкостный беспорядок. Но минут через десять он отыскал две пластинки, пробил в них дырки, привязал провод и присоединил к розетке. Потом подошел к верстаку, на котором стояла кастрюля, и посмотрел в нее:
— Ничего нет. Только пузырьки маленькие. Воздух, что ли?
— Ждать надо, — сказал Павлов, — пока нагреется. Тут, может, кипятить придется.
— Эх, жаль, что кипятильника нет. Сейчас бы врубили, и все дела. Или горелку. Пустил ацетилен, добавил кислородик и жарь себе, что угодно. Там температура знаешь какая?
— Знаю, не маленький, — Павлов сморщил нос, — воняет, зараза. А может, так и должно вонять?
Глазов нагнулся над кастрюлей, втянул носом воздух и закашлялся, выпучивая глаза:
— Ну и гадость, аж нутро рвет. Слышь, Санек, а вдруг это никакое не золото, а отрава натуральная? На заводе небось чего только не держат, а?
— Может, и отрава, но золото в ней есть. Точно!
— Ты что, уморить меня хочешь? — вдруг испуганно закричал Глазов. — А ну, забирай эту гадость и вали отсюда!
— Тихо ты, чего разорался, как чокнутый? — нахмурился Павлов. — К тебе с настоящим делом пришли, а ты сразу в штаны накладывать. Пошли на воздух, пусть здесь проветривается.
— Тоже верно, — согласился Глазов, и они вышли из сарая. Над городом висело неяркое солнце. В маленьком саду, где росли старые кривые яблони, было тихо и уныло. Присели на врытую под яблоней скамейку. Глазов зевнул:
— Саня, а что я буду ждать двух часов, когда и сейчас можно взять? Но переплачивать Тоньке не хочется. Она же, стерва, хоть и знакомая не один раз, а рублевку сверху возьмет — не глянет. Ладно, черт с ней, с рублевкой, авось не сто лет живем. Сбегаю я. А ты пока подежурь, посмотри, как там наша ушица варится.
Глазов ушел в дом, вышел через пару минут с газетой, в которую была завернута сетка:
— Я еще хлеба куплю, мать просила. И консервов. Самому готовить неохота, в крайнем случае мы с тобой яичницу сбацаем, — он стукнул ветхой калиткой и скрылся за углом дома.
Павлов взглянул на часы. Прошло всего десять минут. Ничего, еще одну сигарету выкурю спокойно, потом посмотрю. Интересно, как Серегин получает золото? Таким же манером или как-то по-другому? И как у него такие красивые патрончики получаются? Насобачился, видно, гад. Машину новую купил. На какие шиши, спрашивается? Небось не на свои. Наверно, золото продал какому-нибудь врачу, как мы в прошлый раз, вот и купил. Хорошая у него машина, ничего не скажешь. Только разве он будет за ней смотреть? Он на ней, как на старой, свиней будет на рынок в область возить. И за полгода разобьет и испоганит дорогую вещь.
Эх, Елена Петровна! Как там пословица? Любовь зла, полюбишь и козла. Точно, такого козла полюбила, какого во всем городе трудно найти. Будто нет мужиков стоящих. Да сказала бы мне или намекнула, неужто бы я не нашел? Их вон сколько мается. Сошлась бы с каким-нибудь старичком и жила с ним тихо-мирно. Что ей — детей заводить? Так, доживать век, на пенсию хорошую зарабатывать да отдыхать. Лучше бы с Максимкой больше занималась, а мы с Верой, глядишь, еще и девочку бы родили. С двумя детьми уже можно в очередь на квартиру встать. А с одним площадь не позволяет. Квартира хоть и двухкомнатная, а большая. Во, Бинокль уже возвращается. Надо же, как я размечтался! Сколько прошло? — он посмотрел на часы. Почти полчаса.
Павлов открыл пошире дверь сарая, глубоко вздохнул и нырнул внутрь. Раствор в кастрюле булькал. Павлов помахал рукой, чтобы разогнать ядовитый пар, и увидел, что левая пластинка покрылась темно-бурым налетом. Есть! Есть золото!
Он выскочил из сарая, несколько раз глубоко вдохнул полной грудью и с восторгом оглянулся. Из окна выглядывал Глазов:
— Ну, как там?
— Порядок, получается! Давай тащи длинную ложку, чтобы песок плавить.
Пришел Витька, удивленно вытаращил глаза;
— Слышь, Саня, а продавать поедем к тому же зубодеру, да? Помнишь, как мы здорово тогда в кабаке гульнули? Неужели в этой банке будет столько же золота?
— Должно быть, не волнуйся. И даже больше. А плавить песок придется дома на газовой плите.
— А если там вонять будет?
— Эх, темнота, ты подумай, разве золото воняет? Забыл, что ли, как прошлый раз было?
— Да, Саня, ты, как всегда, прав.
29Как ни хотела Настенька скрыть от мужа свой визит в милицию, Евгений Александрович уже вечером все узнал. Он ворвался домой, не снимая грязных туфель, подбежал к ней, лежащей на тахте со вторым томом романа «Фаворит», и, сделав круглые, испуганные глаза, закричал:
— Что ты делала в милиции?
![Юрий Мишаткин - Особо опасны при задержании [Приключенческие повести]](/uploads/posts/books/133581/133581.jpg)
