Сергей Донской - В России жить не запретишь
– Делай, как я, – велел Бондарь, пробираясь вперед то пригнувшись, то ползком. Алиса, двигающаяся проворно, как ящерка, от него не отставала. Она была уже не той городской девушкой, которая шагу не могла ступить без повизгиваний или брезгливой мины. Поход по долинам и по взгорьям пошел ей на пользу. А уж тесное общение с Бондарем – тем более. Никогда прежде глаза Алисы не сверкали таким живым блеском. Никогда прежде не было рядом с ней человека, на которого хотелось смотреть с неподдельным обожанием.
Кстати говоря, этот человек был не в восторге от подобных взглядов.
– Закрывай глаза и спи, – строго сказал Бондарь, когда они заползли под развороченные авиабомбой плиты, образовавшие подобие шалаша.
– Только вместе с тобой, – заявила Алиса.
– А я уже сплю.
Растянувшись на спине, Бондарь сомкнул веки и притворился спящим. Дождавшись, пока Алиса отключится, он снова принялся разглядывать поселок, выискивая дворы, в которых еще сохранился какой-то транспорт. Таких было мало. Вдоль развороченной асфальтовой улицы тянулись довольно жалкие домишки с грязными оконцами и покосившимися заборами. Лишь ближе к центру торчала пара краснокирпичных строений с башенками и новехонькими кровлями. Двустворчатые ворота этих особняков, выкрашенные в зеленый цвет, свидетельствовали о том, что внутри есть гаражи, в которых должны стоять автомобили. Было бы неплохо выбраться отсюда на одном из них. Лучше всего с владельцем за рулем, потому что местные жители прекрасно ориентируются в этих краях и знают, как объехать блокпосты. Гражданская одежда тоже не помешала бы. «Хорошо, что я взял с собой часть аванса, – подумал Бондарь. – Денег должно хватить. Нынче настроение такое, что приятнее платить, чем убивать». Взглянув на спящую Алису, Бондарь еще раз осмотрел улицу, на которой не было видно ни одной живой души, потом улегся на спину. Спал он чутко, как зверь, просыпаясь каждые две-три минуты. Когда организм отдохнул, принялся размышлять о том, как поступить с диском от штабного компьютера. Передать его вышестоящему начальству? Но как объяснить тогда свое участие в столь сомнительной операции, смахивающей на махинацию? И как быть с Алисой, которой по-прежнему грозит опасность? Покуда живы Конягин с Воротюком, они не оставят попыток избавиться от свидетелей. Значит, до возвращения к будничной жизни еще далеко. Сначала нужно избавиться от могущественных врагов, а потом уж строить дальнейшие планы.
Прислушиваясь к происходящему в поселке, Бондарь занялся чисткой пистолета, ствол которого мог засориться за время блужданий. Автоматы остались далеко позади, теперь вся надежда была на нож да на «гюрзу» с восемнадцатью патронами в обойме. Хорошая машинка, надежная. Разработанная по спецзаказу МВД и ФСБ, она выпускалась в ограниченных количествах, и это было правильно. Не слишком уютен стал бы окружающий мир, если бы бандиты всех мастей вооружились стволами, способными с пятидесяти метров пробивать бронежилеты защитников закона.
А разве сейчас мир так уж безопасен? – спросил себя Бондарь. Снаружи раздавались голоса людей, блеяли овцы, лениво брехали собаки, но все это было лишь видимостью покоя. В семье каждого жителя поселка имелся боевик, за которым охотились федералы. В некоторых погребах томились заложники. В огородах тлели трупы неизвестных солдат. Ничего изменить нельзя, подумал Бондарь, исправить тоже нельзя, все останется как есть на многие десятилетия, если не на века. Люди будут лгать, воровать, предавать, убивать. Время от времени среди них будут появляться то ли святые, то ли безумцы, утверждающие, что так жить нельзя, но кто и когда прислушивался к их слабым голосам? Внимают самым наглым, самым горластым. Тем, кто, взобравшись на трибуны, посылает на убой целые народы, твердя при этом: «Наше дело правое, мы победим». Отстрелять бы этих шизофреников, как бешеных собак, да зажить по-другому, но не получится: на их место придут другие. И толпы снова пойдут за ними, потому что святые обещают им райскую жизнь в неопределенном будущем, а политические лидеры сулят всяческие блага прямо сейчас. Если хорошенько разобраться, то и Бондарь под эту паскудную дудочку плясал… зачастую на чужих костях. Сознавать это было так тоскливо, что он снова улегся на землю и проспал урывками до самого заката.
* * *– Почему ты меня не разбудил? – возмутилась пробудившаяся лишь ночью Алиса. – Надо было по очереди дежурить.
Спросонок у нее даже не шепот получался, а какой-то негодующий сип.
– Хрипишь, как испорченный приемник, – посочувствовал ей Бондарь. – На, попей. – Он протянул фляжку, воды в которой осталось на самом донышке.
– А ты?
– В поселке напьюсь.
Вода полилась мимо открытого рта Алисы:
– Без меня?
– Ты отдыхай, – твердо сказал Бондарь. – Заслужила.
– Я уже отдохнула.
– Значит, охраняй рюкзак.
– От кого? От мошкары?
– Не имеет значения. Просто охраняй.
– А вдруг в поселке боевики?
– Об этом я и толкую, – проворчал Бондарь.
– Тогда мне придется не собственную голову беречь, а о тебе заботиться. Задачи, скажу я тебе, взаимоисключающие.
Довод убедил Алису, хотя настроения ей не поднял. Забрав у нее пустую фляжку, Бондарь выбрался из убежища и тенью заскользил к дому из красного кирпича. Огород простирался далеко за пределы поселка, пробраться туда можно было, не попадаясь на глаза жителям, что Бондарь и проделал, приготовив нож на тот случай, если придется утихомиривать чересчур ретивого сторожа о четырех ногах. Двуногому сторожу тоже не поздоровилось бы, вздумай тот поднять хай. Расклад на войне прост: либо выживаешь ты, либо твой враг. И никакими Евангелиями этого правила не отменишь, никаким Кораном. Перебегая от яблони к груше, от одного смородинного куста к другому, Бондарь подобрался к самому дому, окна которого призрачно светились сквозь щели плотно закрытых ставень. Судя по дурашливым телеголосам, внутри смотрели очередное ток-шоу. На это Бондарь и рассчитывал. Он специально отправился в разведку не слишком поздно, до того, как обитатели поселка улягутся спать. Прежде чем сделать это, они непременно выйдут во двор, чтобы справить свои нехитрые дела, тут-то Бондарь и предстанет перед ними… Примерно через полчаса ожидания, проведенные за хилым виноградником, загремел засов, дверь отворилась, в прямоугольник желтого электрического света шагнул жилистый мужичок в трусах и сапогах на босу ногу. Если бы не этот наряд, его запросто можно было бы принять за голливудского киноактера Аль Пачино.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Бондарь, ненавязчиво клацая затвором «гюрзы», но не торопясь выходить на свет.
– Привет, – буркнул местный Аль Пачино, ничуть не удивившись присутствию постороннего у себя во дворе. – Чего надо?
– Бандит? – спросил Бондарь в свою очередь.
– Какой из меня бандит? Старый совсем.
– Ну да, ну да. Дома сидишь, телевизор смотришь, а что вокруг происходит, знать не знаешь. Так?
– Чего надо? – повторил вопрос Аль Пачино, воинственно подтягивая трусы.
– Я сейчас скажу тебе, что мне надо, – пообещал Бондарь, выйдя из-за винограда. – Но для начала объясню, что ждет тебя и твою семью, если ты попытаешься хитрить. Дом сожгу. Баб твоих передушу, как курей. За тебя возьмусь в последнюю очередь, чтобы ты видел все происходящее своими глазами. Устраивает тебя такой вариант?
– Нет, – признался мужичок с внешностью Аль Пачино. – Совсем не устраивает.
При этом он едва заметно скосил глаза влево. Нетрудно было догадаться, что там у него хранится какое-то оружие, припрятанное специально для таких вот неожиданных встреч.
– Стой как стоишь, – предупредил Бондарь. – Вздумаешь дернуться, мне ведь реагировать придется. Это как цепная реакция.
– Уходи, – попросил Аль Пачино в стоптанных сапогах. – Добром прошу. Я против русских ничего не имею.
– Не волнуйся так. Я не убивать пришел, не грабить.
– Но и не для переписи населения, как я понимаю.
– Правильно понимаешь, – кивнул Бондарь, приближаясь на расстояние трех шагов. – Я денег тебе принес.
– Издеваешься? – тоскливо спросил Пачино, не сводя глаз с дула направленного на него пистолета. – Давай, издевайся. Однажды мои сыновья тоже придут в твой дом.
– Я не шучу. Гляди, вот деньги. Две тысячи рублей.
– Так бы сразу и сказал. Чего нужно? Анаши? Патронов? Водки?
Бондарь отрицательно покачал головой:
– Ты дашь одежду для меня и худенькой девушки вот такого роста. – Он показал. – Незаметно вывезешь нас отсюда и так же незаметно доставишь в Осетию… Сколько километров до Моздока?
– Девяносто два, – машинально ответил мужичок, после чего сделался похожим не просто на Аль Пачино, а на негодующего Аль Пачино. – За две штуки я вас даже через один блокпост перевозить не возьмусь. Знаешь, сколько русаки дерут за проезд машины без досмотра?
