Чингиз Абдуллаев - Любить и умереть только в Андорре
— Когда поднимаетесь вверх в горы, он с левой стороны, чуть в глубине, между домами, там еще неплохое кафе, — сказал Поль.
— Откуда вы знаете? — спросил Анчелли.
— Я ведь француз, это почти моя территория. Можно даже сказать, что вы у меня в гостях, господа. Если вам, конечно, нравится быть у меня в гостях.
— Мне не нравится, — сразу сказал я, — вы знаете, Поль, как вы мне симпатичны, — он чуть прикрыл глаза, — мне очень нравится в Андорре, но два убийства подряд — это уже слишком. Согласитесь, это очень неприятно.
— Понимаю, — ответил Поль, — мне действительно очень жаль.
— Мы по-прежнему будем собираться здесь? — спросила Офра.
— Думаю, это лучший вариант, — осторожно сказал Гусейн, — но только завтракать мы будем в своем отеле.
— У меня была такая ручка «Рок Бланк», — вспомнил я, — мне ее привезли, кажется, из Испании. Это, видимо, такая фирма?
— Не знаю, — немного волнуясь, ответил Гусейн, — возможно, и фирма, но я думаю, будет лучше, если меня не будет в вашем отеле. Два убийства подряд — это слишком много, я не хотел бы быть третьим.
— А почему вы считаете, что будете третьим? — спросил вдруг Анчелли.
— На этом убийства не кончатся, — покачал головой Гусейн и вдруг добавил: — Когда кончится наша жизнь, известно только Аллаху, но боюсь, что один из сидящих с нами людей хочет стать орудием шайтана.
— Шайтан — это дьявол, — ласково сообщил я своим коллегам. Все-таки мы были почти соседи. И в бывшем СССР было довольно много мусульман. Я не раз слышал это слово и уже знал, что оно обозначает.
— Вы все знаете, — дотронулась до моей руки Офра, — может быть, тогда вы знаете, кто именно убил мистера Мортимера и мадам Шернер?
— Конечно, знаю, — ответил я, почувствовав, как все замерли. Даже невозмутимый китаец метнул в меня очень неприятный взгляд. Гусейн замер, как загипнотизированный. Поль осторожно поставил свою чашечку с кофе на тарелку, Анчелли вытащил изо рта сигарету, и только Офра, почти не изменившись в лице, смотрела мне прямо в глаза.
— Их убил человек, который решил перехитрить всех нас, — невозмутимо сообщил я, — он думает, что он и есть самый умный и самый хитрый из нас. Но он ошибается. С сегодняшнего дня мы будем следить друг за другом. И если кто-нибудь попытается и в третий раз применить свое мастерство, думаю, ему придется несладко. Убийца достаточно осторожен. Ему удалось подсыпать бедняге Мортимеру яд прямо в стакан. Я не совсем понимаю, как ему удалось это сделать и почему Мортимер выпил этот стакан, но тем не менее убийца это сделал. И с мадам Шернер — вы, наверное, тоже задаете себе этот вопрос — как ему удалось? Как сумел убийца войти в ее номер достаточно тихо и придушить несчастную подушкой? Она ведь была не девочка. Значит, этот убийца рассчитывает, что ему удастся обмануть нас в третий раз. Но у него ничего не выйдет. Мы должны отныне следить друг за другом. И пары составить из… ну, скажем, антагонистов, то есть людей, которые будут следить друг за другом достаточно плотно, не поддаваясь на уловки партнера. Я, например, не смог бы следить за нашей очаровательной мисс Офрой Мандель, потому что она мне очень нравится. Если она отвечает мне взаимностью, значит, и она не сможет следить за мной. Иначе вы все решите, что мы сговорились. Но если она не испытывает подобных чувств ко мне, тогда, конечно, она может легко быть моим «напарником».
Нужно было видеть, какой очаровательный взгляд метнула в меня эта красивая женщина. Не зря я считался лучшим соблазнителем в Первом главном управлении. Думаю, она тоже была лучшей в своем роде среди женщин. Во всяком случае, более красивого агента в моей жизни я не встречал.
— Думаю, Рудольф, нам не придется быть «напарниками», — ласково улыбнулась мне Офра, — мы слишком похожи друг на друга.
Она даже мне подмигнула, и это было похоже на обещание.
— В таком случае для нашей очаровательной старосты, — вмешался Поль, — лучшего «напарника», чем Гусейн, трудно подобрать. У вас, по-моему, взаимный антагонизм, и религиозный, и половой.
— О Аллах, — вздохнул Гусейн, — это не женщина. Это фурия ада. — Когда он хотел, ему удавалось достаточно четкое произношение английских слов. Если я скажу, что по-английски он говорил почти так же, как Мортимер, вы мне, конечно, не поверите. И правильно сделаете. Тем не менее Гусейн знал блестяще не только английский, но и французский, а работать под типичного религиозного фанатика он начал лишь последние десять лет. До этого он был вполне преуспевающим коммерсантом иранской шахской разведки. Говорят, за какую-то операцию его, еще очень молодого человека, награждал сам шах Реза Пехлеви. Представляете, какой у него опыт и как он полезен своим хозяевам, если даже после смены режимов его не только не тронули, но и, наоборот, поручили эту крайне ответственную поездку в Андорру. Так что «напарник» у Офры будет вполне достойный.
— Вторая пара, — вдруг сказал Поль, — думаю, не вызывает никаких сомнений. Они настолько «любят» друг друга, что любой готов ругаться даже в отсутствие другого. Это наши друзья, мистер Анчелли и господин Лежинский.
Надо было видеть лицо Анчелли. Думаю, мое лицо было не лучше.
— В данном случае вы немного перегнули палку, — сразу сказал я, — из нас вообще не получится никакой пары. Следить друг за другом мы не можем, мы просто набьем друг другу морды. А если узнаем или увидим убийцу, то даже зарядим для него оружие. По-моему, наша пара очень не подходит.
— Вы же сами говорили о такой паре, где они не могли бы договориться, — сказал Поль, — терпите. Надеюсь, вы не убийца?
— Теперь будем, — мрачно пообещал Анчелли, даже не смотря в мою сторону. Он по-прежнему дымил своей сигарой.
— Третья пара, — сообщил Поль, — будет состоять из меня и нашего китайского гостя. Хотя противоречия у нас не столь глубоки, как у господина Гусейна с нашей мисс Мандель, и не столь противоречивы, как у мистеров Анчелли и Лежинского, тем не менее мы представляем две достаточно разные системы и абсолютно разные разведки, так что договориться нам будет так же трудно, как и вам. И с этого дня каждый «напарник» следит за другим.
Нас осталось шесть человек, и у нас в запасе есть еще два дня. Думаю, нам нужно просто проявить выдержку и быть более внимательными друг к другу.
— Я ведь переезжаю в другой отель, — недовольно напомнил Ли.
— Значит, не переезжаете, — очень твердо сказал Поль, и я сразу вспомнил истории с его участием в Африке. Нужно было видеть и слышать интонацию этого голоса. Иногда мне кажется, что самый страшный среди нас — это Малыш Поль.
— Тогда придется переехать мне? — поняла Офра.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Поль, — раз мы договорились.
— Это самая большая глупость, — разозлился я, — отправлять их двоих куда-то на край света. Вы с ума сошли, Поль? И с кем ее отправлять? С мистером Гусейном, который просто ее придушит в этом отеле.
— Он, кажется, однажды пытался что-то сказать, — невозмутимо парировал Поль, — по-моему, суп был достаточно горячим. А что касается риска, то это обычные издержки нашей профессии. И, наконец, самое важное — отель «Рок Бланк» находится всего в десяти минутах спокойной прогулки от нашего отеля. Это не так далеко, мистер Лежинский. Кроме того, я надеюсь, что у мисс Мандель есть оружие?
— Есть, — невозмутимо ответила Офра, — хотя мне приятнее было бы оставаться здесь, чем переезжать в другой отель. Но, надеюсь, мы все равно будем собираться на обед и ужин здесь, в отеле.
— Это неправильно, — вмешался наконец Анчелли, — если что-нибудь случится с мисс Мандель, виноваты будете вы, Поль. Давайте сделаем по-другому. Лучше переезжайте вы с мистером Ли. А наш иранский коллега останется вместе с нами.
— Ни за что, — категорически возразил Гусейн, — тем более если это предлагаете вы, мистер Анчелли. Я скорее поверю гремучей змее, чем такому человеку, как вы. ЦРУ только и мечтает снова вернуться в Иран.
— Вы стали таким набожным, — презрительно сказал Анчелли, — вы, кажется, забыли, как в семьдесят седьмом убирали иранского оппозиционера в Париже по приказу шахской разведки. И, кажется, тогда вы не отказались от помощи ЦРУ?
Ничего не скажешь, информация у Анчелли была, как всегда, точная. Я об этом случае тоже слышал. Но Гусейн не растерялся.
— Это было давно, — быстро парировал он, — свет истины тогда не открыл мне истинного лица американцев. Лишь позднее я понял всю глубину моего падения и раскаялся.
— Поздравляю, — ответил Анчелли, — надеюсь, свет истины не очень ослепил вас.
— Не волнуйтесь, — иранец отвернулся. На его бородатом лице мелькнула какая-то улыбка. Честное слово, улыбка. Правильно говорят, что все агенты-разведчики в принципе похожи друг на друга. Мы племя сукиных детей, имеющих общие задачи и общие трудности, но отличающихся лишь разнообразием хозяев.
