Чингиз Абдуллаев - Мрак под солнцем
И наконец, в восемьдесят девятом была Румыния. В октябре его группа должна была лететь в ГДР, но по неизвестным причинам приказ был отменен в последний момент. Очевидно, ставший Председателем КГБ Владимир Александрович Крючков так и не решился в последний момент на проведение активных операций в зоне Восточной Германии. К этому времени из ЦК КПСС была уже выведена большая группа старых партократов, а сам Крючков стал членом Политбюро ЦК КПСС. Будучи осведомленным о планах Горбачева по созданию Президентского Совета и введению в стране должности Президента СССР, Крючков беспокоился прежде всего за свою судьбу, опасаясь предпринимать какие-либо действия, идущие вразрез с генеральной линией партии.
Даже позднее, в августе девяносто первого, когда он станет фактически одним из главных действующих лиц по созданию ГКЧП, то и тогда Крючков не решится на активные действия. Скажется вся его предыдущая биография «вечного помощника», привыкшего считаться с мнением начальства. Еще в 1955 году в Венгрии он был фактическим помощником посла Андропова, работая при нем третьим секретарем посольства. С 1959 года он становится референтом отдела, которым руководит Андропов, а с 1965 года — помощником секретаря ЦК КПСС Ю. Андропова. Вместе со своим любимым шефом он переходит и в КГБ, где через девять лет становится начальником ПГУ и заместителем Председателя. И наконец, в восемьдесят восьмом году, когда Чебрикова переводят Секретарем ЦК КПСС, Крючков становится Председателем КГБ СССР.
Лично знающий его Михаил Горбачев не сомневается, что этот «вечный помощник» Андропова будет верным союзником. Но здесь происходит странная метаморфоза. Привыкший всю свою предыдущую жизнь находиться при сильном лидере, Крючков просто не может перестроиться в силу своего характера. Он по-прежнему всего лишь «вечный помощник» и даже в решающие дни августа девяносто первого он колеблется, чего-то ждет, выжидает. Ему не хватает четких указаний, которых он наверняка не мог получить от невзрачного Янаева.
Руководитель самой крупной и самой грозной спецслужбы мира по привычке ждет руководящих указаний. И, не получая их, вынужденный принимать впервые в жизни самостоятельные решения, невольно пасует, теряет темп и в конечном итоге проигрывает свою жизнь и то дело, в которое он так неистово верит. Крючков был, безусловно, честный, порядочный человек, искренне верящий в идеалы социализма. Но синдром «вечного помощника» так и не позволил ему стать в решающий момент лидером огромной страны.
В сентябре восемьдесят девятого он был избран членом Политбюро ЦК КПСС, а уже через полтора месяца начались волнения в Восточной Германии. Вынужденный выполнять указания Генерального секретаря ЦК КПСС, он, сжав зубы, наблюдает, как рушится Берлинская стена и Советский Союз теряет своего самого главного и самого верного сторонника в Европе — социалистическую Германию Эрика Хонеккера.
Но в Румынии обстановка совсем другая. Горбачев никогда и не скрывал своих антипатий к румынскому лидеру. Вот прекрасное место, где можно в полной мере продемонстрировать весь потенциал КГБ, и Крючков не колеблясь отдает приказ о переброске группы «Маркиза» Бернардо Рохаса в Румынию За день до этого в Румынии уже развернута группа «Чиновника», готовая начать активные действия в Трансильвании. На примере Румынии новый член Политбюро готов демонстрировать верность идеям социализма и перестройки одновременно. Пока это еще не совсем разные понятия. Пока перестройка идет в русле улучшения социализма. И хотя в Тбилиси уже прозвучал первый тревожный сигнал, хотя в Литве все сильнее антиправительственный «Саюдис», а в Баку власть фактически переходит в руки Народного фронта, Владимир Крючков готов действовать.
Тогда в Румынии Рохас впервые понял разницу между официальными постулатами провозглашенного социализма с человеческим лицом и реальными операциями, в которых они должны демонстрировать свое умение и мастерство. Политика не терпит штампов идеологии и всегда исходит из реалий сегодняшнего дня. Во имя конкретной политики, во имя достижения цели можно отбросить любую идеологию, ибо в конечном итоге действенная политика и есть лучшая идеология.
Теперь, спустя пять с половиной лет, в Мадриде полковник уже российской разведки Бернардо Рохас готов выполнить новое задание своего руководства.
По паспорту он Гильермо Урбьета, коммерсант из Мексики, чьи документы не вызывают сомнений. Два дня он должен жить в отеле «Калифорния», ожидая связного. И лишь встретившись с ним и получив подтверждение, может переехать в другой отель, чтобы встретиться наконец со своей любимой супругой Инес Урбьетой, с которой они и отправятся вместе домой, чтобы уже в Мексике получить кубинские визы для въезда в страну.
Задание, полученное им в Центре, сформулировано достаточно четко — выйти на связь с нужными людьми и помочь в проведении террористического акта против одного из лидеров Кубы. Разумеется, ему не объясняют, зачем это нужно и в чем провинился конкретно этот человек. Это не его дело. Бернардо пока не знает всех деталей предстоящей операции, да ему и не полагается знать. В их деле очень важна дозированная информация, необходимая только для успешной работы Иначе знание обильного материала начинает давить на агента и мешает сосредоточиться на выполнении своих прямых обязанностей. Кроме всего прочего, это еще и небезопасно.
Сегодня утром он получил у портье переданный для него конверт. Там всего лишь билет на сегодняшнее вечернее представление корриды. Бернардо знает, что рядом с ним окажется нужный человек и среди восторженных криков горячих почитателей корриды он сумеет разобрать слова и прибывшего из Мексики связного, с которым он должен обговорить необходимые детали предстоящей операции.
В половине четвертого Бернардо вышел из отеля и, спустившись по Виа Гранде, нашел офис туристического агентства, от которого каждые полчаса отправлялись автобусы с экскурсиями по городу. Узнав, какой автобус едет на корриду, он занял место, и через несколько минут экспресс уже двигался в северо-восточном направлении, где был расположен один из самых известных стадионов, на котором происходила коррида.
Вокруг стадиона двигались толпы людей. Всюду слышались смех, оживленная речь, сопровождаемая энергичной жестикуляцией темпераментных испанцев. Продавались различные сувениры, поверженные миниатюрные быки с торчащими из хребта пиками, фигурки Дон-Кихота и его верного Санчо Пансы, даже игрушечный медведь, являвшийся символом Мадрида.
При желании прямо при вас изготавливалась специальная афиша, куда особыми штампами вписывалось ваше имя вместо имени прославленного матадора, и вы могли, вернувшись на родину, демонстрировать это своеобразное проявление собственного тщеславия. Торговля афишками шла наиболее бойко, спекуляция на человеческом тщеславии приносила вполне определенную прибыль. Впрочем, эксплуатация обычных человеческих слабостей и есть движущий стимул любой торговли.
Бернардо с интересом наблюдал за спешившими на корриду испанцами. Здесь было и много иностранцев, прибывающих в Мадрид специально для просмотра знаменитой корриды, воспетой Пикассо и Хемингуэем.
Он прошел мимо строгих кассиров в фирменных темно-синих фуражках. На билете указывались сторона, ярус, ряд и место. Его направили в левую сторону от входа, через который он прошел. Внутри продавали картофельные чипсы и прохладительные напитки. По рядам ходили специальные официанты, предлагавшие желающим шотландское виски И если продажей спиртного занимались солидные мужчины в определенном возрасте, то минеральную воду и кока-колу разносили бойкие мальчишки.
К пяти часам, когда коррида уже должна была начаться, стадион был заполнен почти до отказа. Лишь в нескольких ярусах, расположенных прямо за воротами, откуда выходили участники корриды, виднелись пустые места. Перед тем как пройти к своему месту, Бернардо взял небольшую темную подушечку, на которой удобнее было сидеть. Сами ярусы были сделаны из камня и сидеть на них без подушек было довольно жестко. Бернардо сел на свое место, оглядываясь вокруг. Не заметив ничего подозрительного, он терпеливо принялся ждать связного, понимая, что тот может появиться в любую минуту.
Справа и слева от него места не были заняты. Наверху заиграл оркестр. Дирижеру аплодировали так, словно это был фон Караян или Стравинский. Заиграла музыка, открылись ворота, и на арену начали выходить традиционно одетые в свои яркие одеяния участники предстоящего зрелища. Толпа встретила их криками восторга; многих матадоров и тореадоров в Испании не просто знали в лицо, но и любили как национальных героев.
У входа появилась высокая брюнетка в белом строгом костюме в сопровождении высокого, атлетически сложенного мужчины. Один из служащих стадиона проводил их на свои места. Они сели в трех рядах от Бернардо, и он видел четкий профиль женщины, крепко сжатые губы, небольшой нос с едва заметной горбинкой, упрямый подбородок. Она была в темных очках, защищавших ее от солнца. И лишь опустившись на свое место, она сняла очки. В эти ярусы солнце не светило, оно было за спинами сидевших. Выходившие участники корриды шли лицом к солнцу и лишь затем, вступая в поединок, становились к нему спиной, встречая быка.
