Александр Василевский - Люди молчаливого подвига
Снова — инсценировка суда:
— …а по сему приговаривается по статье 102, часть 2, и статье 279 XXII Книги свода законов к тюремному заключению…
В делах царского департамента полиции сохранились тюремные фотографии семнадцатилетнего революционера. Анфас и вполоборота, в рост, у тюремной двери. В глазах, в лице, во всем облике — дерзкий вызов, несгибаемая воля, жгучее презрение к царским опричникам. В другом деле — фотография арестанта Яна Кюзиса, брата Петера. Тот же пылающий, бесстрашный взор, та же ненависть к царской опричнине. Одну дорогу выбрали в жизни братья, и с этой дороги не заставили их свернуть никакие вихри враждебные, никакие темные силы…
…Годы тюрьмы не пропали даром. Встречи и беседы в острогах с «политическими», со старыми, закаленными, знающими большевиками, труды Ленина, партийная и общеобразовательная литература, проникавшие сквозь толстые стены в казематы и застенки царизма, Маркс и Гегель, Пушкин и Толстой, горячие споры, знакомство с участниками вооруженных восстаний в Петербурге, Москве и других городах, живой, творческий обмен опытом. Большевики превратили государеву тюрьму в партийную школу за решеткой, в лагерь боевой подготовки к новым, еще более жарким классовым сражениям.
Уже после того, как Латвия стала советской, чудом уцелевшие архивы этого края рассказали захватывающую историю слежки охранки за братьями и сестрами Кюзис — четырьмя пролетариями-революционерами. Петер и Ян, Паулина и Кристина — все они находились под негласным надзором департамента полиции. В секретных донесениях полицейских агентов то и дело мелькают имена Яна, Кристины и Паулины. По донесениям шпиков, все они сеяли смуту и крамолу, распространяя в Риге нелегальную литературу. В феврале 1908 года полиция арестовала Яна на революционной рабочей сходке. Вскоре в Риге состоялся судебный процесс сорока четырех «смутьянов». Ян получил четыре года тюрьмы.
В 1909 году, напутствуя освобожденного политического арестанта Петера Кюзиса, начальник тюрьмы сказал:
— Надеюсь, тюрьма послужила тебе хорошим уроком!
Зря надеялся господин начальник тюрьмы, В сохранившихся донесениях полицейских ищеек Риги за 1911 год встречаются такие рапорты:
«9 апреля, в субботу, с 10 часов вечера в лесу за городом (за Александровскими воротами) наблюдалось собрание социал-демократической фракции. Затем перешли к выборам в центр фракции. Назначены следующие кандидаты: …Петер Кюзис».
«Массовка IV района состоялась в лесу по Санкт-Петербургскому шоссе, в верстах 11 за городом в ночь на 11 июля. Присутствовало 107 человек. В числе пропагандистов Петер Кюзис».
Полиция дала лестную характеристику юному трибуну:
«Петер Кюзис — один из известнейших деятелей социал-демократии».
Словно в подтверждение этой оценки врага, летом 1911 года IV район Риги единогласно избирает Кюзиса своим делегатом на съезд социал-демократической партии Латышского края.
Петер действовал тогда под разными конспиративными именами: Малениетис (Далекий), Скуя (Хвоя), Саша и Павел. К последнему псевдониму ему было суждено вернуться.
В августе 1911 года Петера Кюзиса вторично арестовали и предали суду.
Декабрь 1911 года. Снова бьющая на устрашительный эффект бутафория судилища. Позолота на массивной дубовой мебели, все тот же портрет Николая II, двуглавый орел и обнаженные сабли солдат-стражников. На этот раз Петера Кюзиса, уже вполне совершеннолетнего, судили за принадлежность к социал-демократической партии.
— По статье 102, часть первая…
Его присудили к долгой ссылке в Восточную Сибирь и отправили по этапу за Урал, в далекую Иркутскую губернию. Ему было тогда немногим более двадцати лет. Но он стал уже закаленным бойцом старой ленинской гвардии.
…Спустя много лет, вспоминая свою революционную юность, он писал:
«Хочу лишь отметить, что сознательных социал-демократов в наших сельских организациях в то время было очень мало. Большинство было просто из революционно настроенных крестьян, прочитавших несколько воззваний и пару брошюрок, которые, движимые одним недовольством, ставили своей задачей свержение ненавистного им царизма и ига помещиков-баронов. Было много революционного романтизма, но мало сознательности. Но, несмотря на это, люди боролись очень стойко и честно клали свои головы за революцию. Лично я жил тогда в экстазе революционного романтизма и за изучение теории взялся лишь в тюрьме».
Это писал уже умудренный жизнью, способный к трезвому научному анализу военачальник Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Но революционным романтиком он остался до конца…
3. «Нас водила молодость в сабельный поход…»
Жизнь настоящего большевика, каким был Петер Кюзис, всегда нерасторжимо связана с жизнью и борьбой партии. А с февраля 1917 года судьба Петера Кюзиса связана в один узел с революционной судьбой не только Латвии, но и всей страны.
На вопрос в одной из первых советских анкет об участии в октябрьском перевороте Петер Кюзис ответил с предельной скромностью:
«В Петрограде исполнял разные поручения ЦК».
Что стоит за этими словами? Именно на таких бойцов революции опирался, готовя вооруженное восстание, Ленин. Именно таких людей подбирал, готовясь к штурму Зимнего, Антонов-Овсеенко. Пути в революцию этих двух большевиков — одного из непосредственных руководителей исторического штурма — Владимира Александровича Антонова-Овсеенко и одного из убежденных его сподвижников Петера Кюзиса — во многом похожи. Первый был лишь на шесть лет старше второго. Антонов-Овсеенко еще в военном училище, на два года раньше Кюзиса, установил связь с большевиками. Тоже был боевиком, держал связь с большевистской организацией в Варшаве. Тоже был арестован за участие в военном восстании — в Севастополе. В 1906 году, как и Петер Кюзис, был приговорен к смертной казни, замененной двадцатью годами каторги. Тоже бежал. И вот он в яростном потоке солдат и матросов врывается на Дворцовую площадь 25 октября 1917-го…
В ЦК РСДРП знали: Петер Янович Кюзис, партийная кличка Папус, в ссылке достал подложные документы на имя Яна Карловича Берзина и совершил весной 1914 года, перед империалистической войной, побег из Сибири. Тяжелый, опасный побег, который в случае неудачи грозил ему вечной каторгой. Политическому ссыльному Кюзису-Берзину шел тогда двадцать четвертый год…
Он пробрался на родину, повидался в Яунпилсе с близкими. Отец не дождался его — умер в шестьдесят лет, мать хворала. В Риге, будучи на нелегальном положении, Петер сразу активно включился в партийную работу. Товарищи встретили его тепло. Они хорошо знали: Берзин — стойкий большевик-ленинец, непримиримый к меньшевикам. А борьба с меньшевиками все сильнее разгоралась в Латышском крае…
Кюзису-Берзину помогли устроиться на работу — учеником слесаря. Он гордился званием пролетария — хозяина будущего. По главным делом оставалась партийная работа. Пропагандист Папус становится все более заметной фигурой на нелегальных массовках и митингах, во время стачек и на рабочих собраниях.
Когда началась мировая война, он скрывается от мобилизации, по заданию партии ведет агитационную работу в войсках на Двинском участке Северо-Западного фронта, распространяет «Окопную правду», призывает солдат повернуть штыки против царя. Особенно действенной была его пропаганда среди земляков в латышских стрелковых батальонах, хотя в них мутили воду господа-сепаратисты, мечтавшие о «буржуазном рае» в Латвии. В блиндажах разгорались жаркие споры. Не раз чудом уходил он от верной смерти, от офицерских наганов, от агентов охранки.
В военных условиях дьявольски тяжело было вести партийную работу. Почти все рабочее население Латышского края эвакуировалось на восток. Много времени уходило на восстановление прерванных партийных связей.
Охранка шла по пятам, перед глазами вновь вставал призрак знакомой ему каторжной тюрьмы. Пришлось бежать сначала в Псков, оттуда в Петроград, где все уже бурлило.
Слесарь Ян Берзин стал членом партийного комитета в Выборгском районе, вновь бастовал, дрался с казаками, деятельно участвовал в Февральской революции. Сразу после нее уехал в Ригу, получил задание руководить латышской партийной типографией, стал членом редакции газеты «Пролетариата Циня», выполнял ответственные поручения… И вот Октябрь. Это была величайшая в истории победа, но большевик Ян Берзин отлично понимал, что революция на этом не кончится. И он не ошибся, хотя вряд ли представлял, каких жертв будет стоить защита завоеваний Октября, какого непрестанного, титанического труда и какую неизбывную энергию потребует лично от него революция.
На открывшемся 7 ноября Втором Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов было образовано рабоче-крестьянское Советское правительство во главе с В. И. Лениным; вскоре Ян Берзин был направлен на работу в аппарат нового правительства. Слесарь стал начальником канцелярии наркомата местного управления, а затем секретарем и заместителем заведующего отделом местного хозяйства Наркомвнудела. Целый год и четыре долгих месяца этого бурного, тревожного времени проработал двадцатисемилетний большевик на этих постах, целиком отдавая себя большой непривычной работе.
