Леонид Земляков - Янтарное ожерелье
Костюк вздохнул, подумал немного и, наконец, решил.
— Ну ладно. Неси ожерелье. Буду ждать в каюте.
Рогов обрадовался: такого оборота разговора он не ожидал.
— Правда, Сидор Тимофеевич?
— Какие могут быть шутки, — слегка обиделся штурман. — Обещал выручить, значит выручу. Только чур уговор: о нашем деле никому ни слова. А то всякие кривотолки на корабле пойдут. Опять, скажут, Сидор Тимофеевич коммерцию затеял. А я — от всей души.
— Понимаю, Сидор Тимофеевич...
Часом позже Василий Рогов незаметно выскользнул из двери каюты Костюка. В руке у кока были зажаты две десятидолларовые бумажки.
10
В полдень Ли Чан пришел в себя. Он с трудом поднялся и огляделся.
В лавке — никого. Под ногами валялись черепки и упавшие с полки раковины.
Ли Чан чувствовал в затылке острую боль. Голова и шея были в крови.
Ненависть кипела в душе китайца. За что избил его иностранец? Разве Ли Чан причинил ему зло?
Прежде Ли Чан не раз переносил пинки и удары, и безропотно мирился с этим, полагая, что такой удел уготован ему судьбой.
Но сейчас, когда чувство человеческого достоинства пробудилось в нем, он не мог стерпеть оскорбления.
О, если бы Ли Чан мог предвидеть, что этот человек набросится на него внезапно, по-предательски, то не дал бы себя в обиду.
Но теперь поздно думать об этом. Сделанного не воротишь.
И Ли Чан, усевшись в стороне от узкого пучка солнечного света, падавшего из открытых дверей, стал размышлять о происшедшем.
Чем вызвано появление иностранца в лавке? Почему он так настойчиво допытывался о судьбе ожерелья? Отчего пришел в ярость, узнав, что оно попало в руки русского моряка?
Несомненно, здесь скрывается тайна. Разгадать ее невозможно. Но ясно одно: иностранец бросился по следу русского, и русскому грозит опасность.
Опасность...
Внезапно Ли Чана осенила мысль: ведь русские — друзья его родины и, значит, друзья всех китайцев. Разве может Ли Чан оставить друга в беде?
Нет, нужно предупредить его, предупредить во что бы то ни стало. Иностранец не остановится ни перед чем.
Но как сообщить русскому моряку о нависшей над ним угрозе?
Как?
А что, если русский корабль еще стоит в порту? Ведь с того дня прошло не больше двух недель.
Антиквар вскакивает на ноги. Он наливает из кувшина в таз воду и обмывает голову. Затем поспешно сбрасывает халат, надевает короткую синюю куртку и соломенную шляпу.
Захлопнув дверь своей лавки, он торопливо шагает по озаренной полуденным солнцем улице.
11
— Суши весла!
Вельбот ткнулся форштевнем о гранитный причал. Капитан Токарев ухватился за железный скоб-трап и выбрался на набережную. За ним последовал четвертый штурман Фомичев.
Тотчас обоих моряков обступила шумная толпа уличных торговцев, чистильщиков обуви и нищих.
Выкрикивая на гортанном языке незнакомые фразы, они теснили друг друга, протягивали руки.
Капитану и штурману не без труда удалось отделаться от них.
Время близилось к вечеру. Капитан спешил попасть в агентство до закрытия. Если они опоздают, то «Амуру» придется стоять на Сингапурском рейде до утра, чтобы откорректировать карты для дальнейшего рейса.
Токарев оглянулся, ища глазами такси. Но ни одной машины не было.
Разгадав намерение иностранцев, к ним подкатил велорикша.
Но Токарев отрицательно покачал головой. Даже рискуя опоздать, он не позволит себе унижать человека
Фомичев был вполне согласен с капитаном.
Несмотря на настойчивые уговоры возницы, моряки категорически отказались от его услуг.
Они пошли быстрее, стараясь держаться в тени пальмовых деревьев.
Токарев не раз бывал в Сингапуре и хорошо знал дорогу в агентство.
Фомичев, впервые попав в этот порт, с любопытством поглядывал по сторонам. Смесь роскоши и нищеты поражали молодого моряка.
Когда они свернули в узкий, словно щель, переулок, их догнал китаец в короткой синей куртке и соломенной шляпе.
— Господа! — окликнул он моряков на ломаном английском языке. — Один момент, господа.
Токарев на ходу отмахнулся рукой.
— И чего ему от нас надо, — бросил он спутнику.
Но китаец не отставал. Поравнявшись с моряками, он дотронулся рукой до капитана.
— Ну, что тебе? — недовольно спросил Токарев, останавливаясь.
Китаец порывисто дышал, отирая ладонью пот с худого, матово-желтого лица. Было видно, что он чем-то взволнован.
— Говори же, — повторил капитан.
Тогда китаец спросил негромко:
— Капитан — русский?
Токарев утвердительно кивнул.
— Для тебя дело есть. Секрет.
Токареву пришло на ум, что, возможно, этот человек провоцирует его. В иностранном порту можно ожидать всего.
Но в голосе китайца было столько тревоги и искренности, что капитан решил выслушать.
— Только поскорей, пожалуйста.
Китаец прижал руки к груди:
— Ли Чан мое имя. Лавочник я. Понимаешь: мало-мало торгую.
И Ли Чан, путаясь и сбиваясь, рассказал о том, как русский моряк купил у него ожерелье, которое разыскивает свирепый, как тигр, человек.
— Большая беда русскому может быть, — закончил китаец, — его предупредить надо.
— Когда этот русский купил у тебя ожерелье? — спросил Токарев.
Китаец подсчитал по пальцам:
— Тринадцать дней назад, господин.
— А когда появился этот... тигр?
— Сегодня утром, капитан.
— И он избил тебя за то, что ты продал ожерелье?
— Да, господин.
Токарев на мгновение задумался:
— Почему ты рассказал мне об этом?
— Китайцы и русские — друзья, господин.
— Понятно, — кивнул Токарев и взглянул на часы. — Ну, спасибо.
Он вынул из кармана серебряную монету и протянул китайцу.
Тот отступил на шаг:
— Не надо, господин.
Тогда Токарев пожал китайцу руку:
— Ну спасибо, друг.
— Прощай, капитан, — с чувством произнес Ли Чан. — Не сомневайся, я правду сказал.
— Верю, — улыбнулся Токарев.
Когда Ли Чан скрылся из виду, капитан спросил Фомичева:
— Как вам нравится эта история?
— Похоже, что этот человек сказал правду. Вы ведь знаете, что недели две тому назад в Сингапур заходил «Восток». Вероятно, кто-нибудь из его экипажа купил у китайца ожерелье.
— Я тоже так думаю, — согласился капитан.
...Вернувшись на корабль, Токарев составил шифровку и вручил ее радисту:
— Передайте немедленно в порт Южный...
12
Оставляя за собой густые клубы дыма, «Манитоба» медленно шла Босфорским проливом.
По обоим берегам протянулся непрерывный ряд загородных дворцов и утопающих в зелени кипарисов дач. В бухте Золотой рог, отдав якоря, стояли на рейде корабли разных стран. По зеркально-синей воде во всех направлениях сновали лодки, фелюги, каики.
Слева виднелись башни и здания европейского квартала Стамбула — Перу.
Когда «Манитоба» приблизилась к Буюк-дере, от берега отделилась моторная лодка. Вскоре она поравнялась с пароходом.
«Что бы это могло значить?» — недоумевал капитан Холл.
Однако он приказал сбросить шторм-трап.
Стоявший на носу моторки человек в черном плаще и в морской фуражке поднялся на палубу корабля.
Капитан встретил его у входа на мостик.
— Чем могу служить?
Вместо ответа неожиданный гость отвернул борт пиджака.
Взглянув на серебряный жетон, капитан вытянулся:
— Слушаю, сэр!
— Давайте спустимся вниз, — последовал ответ.
В каюте гость отрекомендовался:
— Джемс Фостер, из морской разведки.
Холл молча поклонился.
— Вы, капитан, — продолжал Фостер, — через сорок часов прибудете в порт Южный. 15 мая, ровно в десять утра, будете завтракать в ресторане Дунай. За ваш стол сядет человек в черном с двумя синими полосками галстуке. Передайте ему устно: посланный убит, ожерелье попало в руки одному из членов экипажа парохода «Восток». Добыть любыми средствами.
— Но как этот человек узнает меня?
— На вас будет красный галстук с изумрудной булавкой. Вот она.
— Этого достаточно? — спросил Холл, пряча в ящик пакетик.
— Нет, — отрицательно покачал головой Фостер. — Еще — пароль. Вы взглянете на часы и скажете: «Мои, кажется, спешат на семь минут». Он ответит: «Нет, только на четыре». Ясно?
— Ясно, сэр.
Фостер поднялся.
— Это государственная тайна. За разглашение...
— Понимаю, сэр, — поспешил ответить капитан.
— Экипажу скажете, что я санитарный инспектор.
— Будет исполнено, сэр.
— А теперь — прощайте. Счастливого плавания.
И Фостер, не оглядываясь, вышел на палубу.
Холл проводил его до фальшборта.
Фостер спустился в моторку, и она, описав полукруг, помчалась к берегу.
