Вадим Сопряков - Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика
Большинство предателей из бывших сотрудников нашей внешней и военной разведок пыталось представить себя перед лицом мировой общественности в роли политических борцов с социалистической системой, как противников тоталитаризма, как «узников совести». Эти предатели, другого им имени нет, живущие ныне на Западе, естественно не хотят, чтобы их называли предателями. Они даже самих себя пытаются убедить в том, что они не предатели, а идейные борцы-правдоискатели. В целях самооправдания некоторые из них сделали попытку стать писателями. С помощью своих заокеанских друзей они разливают яд по страницам своих писаний. У них виноваты все, кроме них самих. Да и как им в это не верить, ведь им стараются создать подходящий, как ныне говорят, имидж. Ведь западные налогоплательщики, на чей счет они безбедно живут, должны верить в то, что они на самом деле «герои».
Американец Джон Баррон, написавший книгу «КГБ сегодня», увидел, к примеру, в перебежчике и предателе Левченко «офицера и джентльмена, патриота своей страны, с благоговением относящегося к своей Родине и народу». Видимо, господин Баррон по-своему понимает определение «патриот» и «офицер». Долг и присяга — эти понятия ему уж точно незнакомы. Я же убежден, что истинные патриоты не могут предавать свою Родину, даже если они не согласны с существующей в стране системой.
Баррон в своей книге изображает Левченко, с подачи его же «героя», удачливым разведчиком, завербовавшим многих японцев. Получается так, что вся токийская резидентура КГБ только и делала, что вовсю старалась на Левченко, а какой-то чиновник от разведки «третировал и нервировал» его, создавая ему невыносимые условия. Зачем же этот советский Джеймс Бонд вербовал так много японцев, собираясь уйти на Запад, и так боялся этого чиновника? Все гораздо прозаичнее — Левченко посчитал, что его недооценивают в Москве, испугался проблем взаимоотношений с начальником-чиновником из-за своей пассивной работы в Токио и решил искать счастья у американцев, став предателем Родины.
У меня о Левченко сложилось впечатление как о слабохарактерном человеке, не уверенном в себе, ищущем защиты и покровительства у лиц, старших его по положению. Он был неряшлив в одежде, ни с кем в резидентуре и в колонии не поддерживал близких, товарищеских отношений, — в общем, это был человек, не нашедший своего места в жизни, и, уж конечно, случайный человек в советской разведке. О чем можно только горько сожалеть.
Вот мнение о таких, как Левченко, крупного специалиста, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к Советскому Союзу или России. Итак, слово бывшему директору ЦРУ США (1966–1973) Ричарду Хеллису: «Я не думаю, чтобы хоть один русский перешел на сторону противника по идеологическим соображениям… У них у всех были проблемы психологического порядка. Именно поэтому Джим Эглтон отказывался от их услуг».
Эглтон, смею заметить читателю, был в свое время начальником внешней контрразведки ЦРУ, отвечал за безопасность. Он отличался крайней подозрительностью и категорически не верил перебежчикам из СССР. Видимо, он исповедовал формулу — предавший раз предаст и еще, и еще. Что касается лично каждого известного нам перебежчика, то он видел, что все они были людьми, не имевшими высоких моральных принципов, да и вообще каких-либо принципов. Они, считал он, перебежали или из-за проблем со своей любимой женщиной, или из-за пьянства, или из-за боязни расплаты за совершенное преступление.
Но вернемся к нашим «корифеям» разведки с предателем Левченко.
В ноябре 1995 года Левченко дал интервью корреспонденту газеты «Вечерняя Москва» в США Давиду Гаю, в котором высказал свое отношение к Бакатину и Калугину. Вот выдержки из его высказываний.
«Вопрос: Доводилось ли вам в Америке встречаться со своими бывшими коллегами?
Ответ: Несколько лет назад я был приглашен Международным фондом свободы на прием, устроенный в одном из фешенебельных вашингтонских особняков. Меня предупредили, что там меня ожидает сюрприз. Главными гостями на приеме были бывший руководитель КГБ Вадим Бакатин и бывший самый молодой генерал разведки Олег Калугин. Знаю, моим американским друзьям было любопытно, как гости отреагируют на мое появление. Мне и самому было интересно. Меня представили Бакатину. Он крепко пожал мне руку. Мы говорили о разных вещах, тон разговора был дружеским. Каким-то внутренним чутьем я осознавал: он — порядочный человек. Такие же лестные отзывы о нем я слышал от некоторых американцев, встречавшихся с ним… Думаю, он очень хотел переделать КГБ в духе демократических преобразований, но ему не позволили это сделать. Представили меня и генералу Калугину. Эта наша встреча не была первой. В свое время мы три часа просидели с ним в помещении резидентуры разведки КГБ в Токио и обсуждали сложное дело… Теперь в Вашингтоне мы встретились как старые знакомые. Калугин говорил со мной вполне откровенно и даже поделился своими политическими планами. Я не мог удержать журналистского порыва взять интервью у этого весьма незаурядного человека. Калугин, на удивление, легко согласился. Это интервью потом было опубликовано в американской прессе».
Думаю, комментировать эту «приятную беседу» старых знакомых нет нужды. Читатель во всем этом без труда разберется сам.
Но а итог своей деятельности в КГБ Бакатин подвел сам: «Все эти 107 напряженных дней прошли, как теперь оказалось, во многом зря».
Не оправдались и ожидания Бакатина по обстановке в стране. Подъем в ее настроении в августе — сентябре 1991 года сменился совсем другими чувствами. Вот цитата из его книги «Избавление от КГБ»: «Бюрократизма, неразберихи и привилегий стало больше. Суета. Коррупция. Никто ничего не решает, ни до кого не дозвониться, но каждый требует телефон и автомобиль».
Что же, логичный итог абсурдной, целенаправленной деятельности по разрушению государственности, в том числе в области безопасности. Своим вкладом в это Бакатин может «гордиться» с полным основанием.
Но, думаю, хватит мне распространяться о Бакатине. Для КГБ он был совершенно чужой человек, по-настоящему в этой системе никогда не работал. Ему, естественно, ничего было не жаль, даже кровных русских денег, вложенных с огромным трудом в различные технические проекты, разрабатываемые для пользы Отечества.
Но а как понять Калугина, этого самого молодого в прошлом генерала, преуспевающего в чинах во внешней разведке и контрразведке человека? Ведь именно он сегодня всех больше громит КГБ, чернит своих бывших сослуживцев и помощников по разведывательной деятельности, как будто никогда и не работал среди них, а всегда был там, где он есть сейчас, то есть за «бугром», в США. Умеют же люди устраиваться!.. Правда, его бывшие сослуживцы не завидуют ему, полагая, что он устроился совсем не на тот шесток, уж больно скользкий его путь наверх по лестнице, ведущей вниз.
И никто уже не стремится понять логику его рассуждений и действий. Да, Крючков в свое время возвысил его над другими, приметил его особые способности, дал генеральское звание, наградил орденами. Он же, Крючков, и развенчал его за определенные «особые заслуги» и личные качества, проявившиеся после внезапного взлета.
Мне довелось работать под руководством Калугина в 1975–1977 годах, когда я находился в командировке в Японии. Одновременно я подчинялся заместителю начальника разведки Ю. И. Попову. Ясно, что я знаю генерала Калугина не с чужих слов. Однако бывший в течение многих лет руководитель разведки Владимир Александрович Крючков знает его гораздо лучше. Поэтому я хочу сослаться на его мнение о Калугине. Вот его рассказ в моем изложении.
В 1952 году Олег Калугин по просьбе своего отца попадает в одно из учебных заведений органов госбезопасности в Ленинграде. В этом институте в звании капитана госбезопасности и работал его отец.
В конце 50-х годов Олег Калугин направляется под прикрытием стажера в Колумбийский университет. После окончания стажировки он был направлен в США в длительную командировку под прикрытием журналиста. Вскоре американские спецслужбы подставили Калугину своего «агента». Поначалу поступившая от него информация показалась ценной. Калугин получил за это «приобретение» орден. Но впоследствии данная «научная» разработка оказалась тупиковой, и в результате попытка использовать ее нанесла нашему государству ущерб порядка 80 миллионов рублей.
По службе Калугин продвигался стремительно: в 1974 году он возглавил управление внешней контрразведки ГПУ КГБ, а в 40 лет стал генералом.
Но время шло, мнения о его служебной деятельности становились все более отрицательными. Успехов в работе по разоблачению иностранной агентуры под его руководством не было, а предательства с нашей стороны имели место. Давали о себе знать такие его отрицательные качества, как большое самомнение, интриганство, протекционизм, выдвижение «своих».
