Александр Авдеенко - Горная весна
Виноградарши смутились. Они действительно уважали Терезию и совсем не хотели ее обидеть.
Бойкая на язык Мария первая дала отбой. Обняла бригадиршу, поцеловала в щеку.
- Не гневайся, Терезка. Все это мы от широкого сердца.
Теперь Терезия позволила себе улыбнуться:
- И насчет Олексы Сокача и ребер тоже от широкого сердца?
- А то как же! Вот явится сюда еще раз Иван Белограй, так мы ему так прямо и скажем: смотри, гвардеец, у нашей Терезии есть жених, и он очень и очень ревнивый.
- Ладно, девчата, довольно об этом, - серьезно и решительно сказала Терезия. - Не за тем я пришла к вам. Хочу попрощаться. До свиданья. Смотрите ж тут, не обижайте Соняшну гору.
- Не обидим, Терезка, будь спокойна! - дружно откликнулись виноградарши.
Попрощавшись с подругами, Терезия вернулась домой, где ее уже дожидалась машина. В тот же день она села в поезд Явор - Будапешт и покинула Советский Союз, так и не повстречавшись с Олексой Сокачем и, значит, не рассказав ему о своей встрече с Белограем. Вернулась из-за границы после первомайских праздников, когда ее «берлинский друг» был уже разоблачен. Терезия узнала об этом от майора Зубавина. А дома, от матери, она узнала о том, что, пока она была в Венгрии, приходил Олекса Сокач. Мрачный. Злой. Неразговорчивый. Молча положил на нижнюю ступеньку связку книг, которые когда-то брал читать у Терезии, и, молча, чужой и враждебный, ушел.
Терезия поняла, что до Олексы Сокача дошел слух о ее «берлинском друге». Она сейчас же бросилась в Явор, чтобы рассказать Олексе правду.
Дома его не застала: уехал на паровозоремонтный завод во Львов принимать для своей комсомольской бригады новый паровоз.
Терезия устремилась к другу Олексы - Гойде. С трудом сдерживая слезы, краснея от стыда, не смея посмотреть Василю в глаза, она чистосердечно исповедалась перед ним. Он сочувственно выслушал ее, утешил как мог: «Не горюй, Терезия, все у вас уладится». А потом, став озабоченно-строгим, спросил:
- Предупреждал тебя майор Зубавин, чтобы ты никому ничего не рассказывала об этом Иване Белограе?
- Предупреждал.
- Почему же ты не держишь слово, товарищ пограничная комсомолка? Почему первому встречному выкладываешь такие важные секреты?
- Разве ты первый встречный? Я же только тебе одному тебе рассказала.
- Могла мне и не рассказывать, так как я давно все знаю. Олексе тоже собираешься рассказать?
- А как же! Если ему не расскажу, так он… - Терезия запнулась и замолчала.
Василь Гойда смотрел на девушку веселыми, смеющимися глазами, а она готова была вот-вот расплакаться.
- Что же он сделает? - насмешливо спросил Гойда. - Разлюбит? Не женится?
- Он и так уже разлюбил! - Крупные слезы побежали по щекам Терезии. - Поверил сплетням!.. Не захотел даже поговорить с моей мамой, убежал. - Терезия схватила руки Гойды и, сжимая их, умоляюще взглядывала ему в глаза: - Василь, расскажи ему, правду, образумь!
- Сначала тебя надо образумить, дивчина хорошая. Терезка, дурачина, успокойся! Выбрось из головы, что Олекса разлюбил такую дивчину, как ты! Немыслимо это дело. Да он сам к тебе завтра или послезавтра явится, сам прощения попросит и сам будет набиваться со своей любовью. Эх, Терезка, Терезка!.. Золотая Звезда на твоей груди, а цены ты себе не знаешь. Побольше гордости, красавица! Повыше голову, знаменитая виноградарша! Недоступно сверкай глазами! Таких, только таких любит наш брат мужчина!
Василь Гойда утешал Терезию в таком же духе еще полчаса. К концу разговора с ним она перестала плакать и на ее просоленных слезами губах блеснула первая улыбка. Она ушла от Василя Гойды уверенная в том, что такой парень обязательно наладит ее дружбу с Олексой.
Олекса Сокач вернулся из Львова на новом паровозе «ЭР 777-13». Локомотив поставили на запасный путь. Он сейчас же был окружен группой молодых яворских паровозников. Комсомольцы сняли с трубы предохранительный щиток, осторожно смыли керосином смазку, заправили буксы, подтянули все гайки, подбили буксовые и дышловые клинья, выкупали весь паровоз от трубы до колес, покрасили по своему вкусу, не жалея самых дорогих красок.
- Ну, хлопцы, как мы ее назовем? - спросил Олекса, закончив покрывать алой нитроэмалью колеса машины.
- Ганной-Терезией! - воскликнул кочегар Иванчук.
Иванчук так покорно сложил руки на груди, так виновато усмехнулся и так смиренно зажмурился, что все комсомольцы засмеялись. Вынужден был улыбнуться и Олекса.
- Давайте назовем ее просто… «Галочкой», - предложил он.
- Кто она такая, эта самая Галочка? - спросил Иванчук. - Замужняя или еще невеста?
Под общий смех товарищей Олекса ответил, что Галочка - это обыкновенная птица с длинным сизым носом, с черным хвостом и черными крыльями.
К вечеру машина «ЭР 777-13», сияющая лаком, медью, никелем, с полным тендером угля и воды, готова была вступить в строй действующих локомотивов.
Олексе Сокачу хотелось сию же минуту вскочить на паровоз, раздуть пламя в его топке, поднять пар и помчаться с тяжеловесным поездом в любую часть света. Увы, этот желанный момент отодвигался на продолжительное время, так как на линии было достаточное количество рабочих паровозов. Послезавтра, согласно графику, станет на очередную промывку «ЭР 770-09». И только тогда «Галочка» будет иметь право на огонь, на пар, на труд, на жизнь. Через два дня! А что же делать Олексе сегодня? И завтра?
Он вздохнул и, оглядываясь на свою «красавицу», отправился домой.
На выходе из ворот депо он лицом к лицу встретился с Андреем Лысаком. На практиканте был светлокоричневый, с золотой искрой костюм, песочного цвета шелковая рубашка и желтые сандалеты. Он был надушен и модно причесан.
- А, Олекса, здорово! - Он протянул Сокачу обе руки. - Поздравляю с получением паровоза, товарищ бригадир! Когда в рейс?
- Когда прикажут. Ты еще не раздумал практиковаться на моем паровозе?
- Что ты! Наоборот. Я только об этом теперь и думаю, как буду с тобой работать.
- Не похоже! - Олекса с ног до головы оглядел Лысака.
Лысак вздохнул, развел руками и поднял глаза к небу:
- Грешен: люблю красивую рубашку и добротный пиджак, люблю выпить хорошего вина. Молодость!.. Состарюсь, так все разлюблю, все, кроме молока! - Лысак засмеялся. - Сегодня тоже собираюсь грешить. Может, составишь компанию, а? - Он похлопал себя по карману: - Деньги имеются.
Он покачал головой.
- На чужие не гуляю. - Он достал пятьдесят рублей, протянул Лысаку: - Вот тебе долг, держи!
- Какой долг? Чепуха! - Андрей решительно отстранил руку Сокача. - Спрячь, если не хочешь, чтоб я рассердился. Вчера я тебя угостил, а завтра - ты меня.
- Нет, дружище, от меня ты не дождешься угощения. Возьми!
- Пожалуйста, могу взять. Ты куда сейчас идешь?
- Никуда.
- Как это - «никуда»?
- Так. Домой. На Кировскую.
- Нам по дороге. Я провожу тебя.
Андрей взял Олексу под руку, и они вышли из депо.
- Что это ты сегодня такой колючий? - ласково спросил Лысак.
- Я всегда такой.
- Нет, не всегда. Праздник у тебя, новый паровоз получил, а ты… Может, случилось что-нибудь? - Лысак шлепнул себя ладонью по лбу, остановился, придержал товарища. - Да, Олекса, правда то или неправда, что про тебя и про Терезию говорят? Будто слесарь Иван Белограй, демобилизованный гвардеец из Берлина, отбил у тебя Терезию, женится на ней. Верно это или сплетни?
Олекса угрюмо молчал.
- Ну, а ты сам как думаешь? - вдруг спросил он и вызывающе посмотрел на Лысака.
Андрей не ожидал такого ответа. Он растерялся и не сразу нашелся, что сказать. Готовясь по поручению Крыжа к разговору с Олексой, намереваясь у него выведать что-нибудь об Иване Белограе, он предусмотрел, казалось ему, все, что скажет Олекса и что он ответит. Нет, оказалось, не предусмотрел.
- Я думаю… думаю, что это неправда.
- А зачем же ты тогда лезешь с этой неправдой в мою душу?
И выражение лица Олексы и его взгляд были злыми, а руки сжимались в кулаки. Это не испугало Андрея.
- Не кипятись, механик. Я все это тебе по-дружески сказал, чтоб ты знал, какие идут разговоры о Терезии и об этом геройском слесаре Иване Белограе. Интересно посмотреть на него - какой он? Говорят, красавец, глаз не оторвешь. Верно это?
- Не знаю.
- Да ты видел его или не видел?
- Ну, видел. Мордастый. Высокий, как верблюд.
- Давно видел?
- Еще до отъезда во Львов.
- А после приезда не видел?
- Нет… Да чего ты пристал с этим Белограем? Пошел ты с ним знаешь куда…
Последние слова Олексы отрезвили Андрея Лысака. Он понял, что сказал лишнее, не в меру был настойчив и неосторожен в своих расспросах. А ведь дядя Любомир специально предупреждал: смотри интересуйся Белограем как бы между прочим. Надо было исправлять положение, выкручиваться. Андрей засмеялся, по-дружески обхватил плечи Олексы:
