Станислав Гагарин - Ловушка для «Осьминога»
Потом был обычный воскресный день на даче. Матти не отходил от Брониславы Иосифовны, делился рецептами скандинавской кухни, в меру возился с девочкой, вел с Андреем умные разговоры об исторической роли викингов, спорил о том, были варяги норманами или славянским племенем, и согласился со вторым положением – его отстаивал Колотухин-младший. Купались в озере, обедали.
Приехал Василий Дмитриевич Колотухин, да не один, привез бывшего аспиранта, человека на редкость компанейского. Николай Иванович буквально очаровал всех. Он сильным баритоном пел под гитару старинные и современные песни, рассказывал смешные анекдоты, отдал должное кулинарному искусству Брониславы Иосифовны и, что уж совсем удивительно, неплохо разбирался в современных достижениях косметики. Колотухин-старшкй только диву давался, глядя на майора.
Улучив минуту, Матти Бьернсон, которому пришелся по душе этот очень русский, по его мысленному определению, человек, спросил Николая Ивановича:
– Скажите, а вы тоже физик?
– Сейчас я скорее лирик, – улыбнулся Колмаков.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
I
Рокко Лобстер отсиживался на Куршской косе. Он снимал в Ниде комнату в доме старой Луции Вахмейстер, с нею предварительно договорился посредник, даже не подозревавший, что оказывает услугу нелегалу из ЦРУ. Рокко заплатил хозяйке за полмесяца вперед, предупредив, что через неделю он точно будет знать, приедет ли к нему жена. Если да, то они пробудут еще две недели вдвоем.
Старая Луция Вахмейстер никогда ни о чем не расспрашивала постояльцев. Хозяйка резонно полагала, что жильцам не надо напоминать об оставленном ими большом мире, пусть от него отдохнут. Она и появлялась лишь тогда, когда в ней была действительная необходимость.
Чтобы не сорвать задуманную в «Осьминоге» и утвержденную в Лэнгли операцию, Рокко Лобстеру требовалось убедиться в том, что он, оказавшись на советской территории, не наследил. Одно дело, когда тебя возьмут в самом начале и смогут инкриминировать лишь незаконный переход границы, и совсем другое, если втянешься в операцию, поднимешь затаившихся слиперов, вступишь в контакт с теми, ради кого прибыл, навлечешь на себя компромат. Тогда и тебя изобличат как сотрудника ЦРУ, осуществлявшего шпионские действия на территории СССР, и людей за собой потянешь… Вот поэтому он и затаился, не отходя далеко от места высадки. Здесь, в малолюдной Ниде, легче выявить, не прицепился ли к тебе хвост. Пока не проверил, чисто ли у тебя за кормой, поведение должно быть безупречным, а по делу и пальцем нельзя шевельнуть.
И Рокко Лобстер исправно посещал пляж, в зависимости от погоды и времени суток бывал то на заливе, где вода теплее, то на море. Завтракал он дома, обедал и ужинал в кафе, что давало возможность внимательно изучать новых людей, появляющихся в зоне его внимания.
Через несколько дней, когда Рокко не обнаружил ничего подозрительного и постепенно запасся монетами достоинством в пятнадцать копеек – разменивать деньги на почте было неосмотрительно, – он как бы невзначай вошел в кабину телефона-автомата, связывающего Ниду с Вильнюсом, набрал номер. Когда абонент отозвался, Рокко спросил:
– Это Юозас Слуцкие?
– Нет, – ответил мужской голос, – вы ошиблись…
– Извините, ради Бога, – сказал Лобстер, повесил трубку и удовлетворенно вздохнул. Первый шаг был сделан. Названная им фамилия и слова «ради Бога» означали для того, кому звонил Рокко, что человек оттуда благополучно прибыл, участникам операции необходимо передать сигнал «Приготовиться».
Через три дня такого же внешне безмятежного, неброского существования Рокко Лобстер вновь воспользовался междугородним телефоном-автоматом. На этот раз он позвонил в Ленинград и спросил Эрнста Ивановича, а на ответ: «Вы не туда попали» реагировал словами: «Простите, опять напутал с номером». Это означало: человек оттуда готов выехать на постоянное место пребывания.
Еще через три дня скромный жилец – не пьет, не курит, не приводит в дом подружек – рассчитался со старой Вахмейстер, не дожив до условленного срока нескольких суток.
– С отпуском у жены ничего не вышло, – пожаловался он хозяйке, – буду возвращаться. Заеду к теще в Москву, похожу по магазинам, и подамся в родной Оренбург – там догуляю… – С тем и распрощался.
Рокко Лобстер переправился на пароме в Клайпеду, но в Москву не поехал, а сел на поезд, следовавший кружным путем из столицы в Калининград. На поезде он доехал только до Советска. Далее добрался автобусом в город Черняховск, через который проходил фирменный поезд-экспресс «Янтарь». В поезде Рокко тщательно проверился. Он по опыту знал, что на железной дороге сделать это проще, чем где-либо. Одни и те же люди вокруг тебя в течение определенного времени, можно потаскаться по составу, отправляясь в ресторан или просто в последний вагон. Если хвост есть, начнет волноваться – вдруг ты решил уйти, – потянется за тобой и тем самым обнаружит себя.
Все было в пределах нормы, и относительно успокоившийся Лобстер покинул «Янтарь» в Минске. Здесь он несколько часов перемещался по городу, соблюдая принцип «береженого Бог бережет», затем, предъявив в кассе Аэрофлота совсем не тот паспорт, по которому жил в Ниде, купил билет и вылетел в Таллинн.
Именно в этом старинном городе начиналась операция «Семейные каникулы».
II
– Вы помните о предложении мистера Ларкина каким-то образом повязать вашего крестника? – спросил глава резидентуры «Осьминог».
Джон Бриггс недовольно фыркнул: вечно передерживает этот квартерон – так Сократ, подразумевая четвертинки разных наций, которые объединились в Стиве Фергюссоне, стал называть про себя своего непосредственного шефа.
Он поднялся из кресла, взял с низкого столика высокий стакан с толстым дном, подошел к бару, встроенному в одну из стен кабинета Стива Фергюссона, и стал возиться с жестяными банками, составляя себе новую порцию фруктового коктейля.
Стив Фергюссон завидовал тому, что никакая сила не могла заставить его заместителя принять хоть каплю спиртного до восемнадцати часов, времени, с которого, по английской традиции, начинался вечер. Сам он иногда изнемогал от необходимости пить с утра до вечера, особенно в те дни, когда приходилось работать с Майклом Джимлином.
«Скоро вернется с норвежско-советской границы и не даст мне покоя», – с тоской подумал Стив, глядя, как этот англизированный пижон аккуратно наполняет стакан разными соками, кидает туда лед.
Джон Бриггс вернулся в кресло, отпил глоток коктейля и взял сигарету. Стив Фергюссон, щелкнув зажигалкой, поднес ему огонек.
– Благодарю вас, Стив, – сказал Джон Бриггс и, сделав затяжку, добавил: – Позвольте мне уточнить слова мистера Ларкина. Он сказал, что сотрудничество с такой незаурядной личностью, как Олег Давыдов, надо бы надежнее закрепить…
– Страсть мистера Ларкина к изящным оборотам речи известна… Но главное – в сути его слов. А суть в том, чтобы отрезать Аргонавту все пути к возможному отступлению. Когда он возвращается?
– Завтра, – ответил Джон Бриггс. – Наш наблюдатель сообщает, что парни держатся бодро, готовы идти на веслах еще неделю.
– Как бы они не съели этого наблюдателя вместе с его запасом продуктов…
– Удачная шутка, Стив, хотя и мрачноватая. Зря вы сократили время похода до двенадцати дней. Парни выдержали бы и восемнадцать. Это стало бы триумфом школы.
«И твоего любимчика тоже», – мысленно добавил руководитель «Осьминога».
Вслух он сказал:
– Признаться, Джон, я не верил, что они и двенадцать суток выдержат без пищи. Поэтому настоял на сокращении длительности похода и на наблюдателе с рацией. Вдруг пришлось бы высылать за ними вертолет с врачами и жратвой.
Джон Бриггс вспомнил, как в ответ на предложение взять в группу наблюдателя с рацией и запасом пищи для себя, Олег Давыдов пожал плечами и сказал:
– Только пусть ест в стороне от остальных, чтобы никто этого не видел…
Джон Бриггс был доволен успехами бывшего штурмана. В конце концов, он за него поручился, и Олег Давыдов его не подвел. «Но что за планы в голове у этого квартерона», – подумал он, настораживаясь, и сказал:
– Мы отвлеклись. Вы, Стив, начали с другого.
– Мистер Ларкин говорил также перед отъездом о тех хлопотах, которые причиняет организации Лассе Огрен…
Так звали председателя народно-демократической партии, главу оппозиции, которая шла к предстоящим выборам с программой, ничего доброго не сулившей ЦРУ, до сих пор вольготно чувствовавшему себя в этой стране. И у Лассе Огрена были все шансы стать после выборов премьер-министром.
– Мы не получили официального указания о проведении акции ликвидации, – сказал Джон Бриггс.
– Не ждете ли вы, Джонни, от мистера Ларкина записочку, в которой он открытым текстом предпишет вам отправить Лассе Огрена к праотцам? – язвительно спросил Стив Фергюссон. – Мы должны сами разработать операцию, коль получили намек шефа, наметить исполнителей и доложить свой план руководству. Поскольку я уже сделал кое-какие прикидки, то спрашиваю не включить ли в это дело Аргонавта? Вы его личный инструктор, вам, Джонни, и решать.
