Чингиз Абдуллаев - Закон негодяев
— Ты хорошо знаешь Грузию, — произнесла она, взглянув на него.
— Это вопрос или утверждение?
— Просто сказала. Признайся честно, ты грузин?
— Правда нет. Честное слово.
Она приподнялась на локте, заглянула ему в глаза.
— Знаю, что уедешь. Знаю, что никогда не увидимся, — прошептала женщина, — у меня после мужа никого не было. Клянусь тебе. Не думай, что я бегаю за иностранцами в гостинице.
— Я и не думаю. И потом, какие иностранцы захотят теперь, в такое время, ехать в Батуми. Я, кажется, единственный на всю гостиницу.
Она засмеялась, откинула голову на подушку.
— От тебя все время пахнет каким-то одеколоном, — сказала Тамара, — какой-то непривычно резкий запах. Такой восторженный и аристократический, наглый и вызывающий. Что это?
— «Фаренгейт». Я вожу его с собой по всему миру.
— Интересный запах. — Он засмеялся.
— Почему смеешься? — чуть обиженным голосом спросила Тамара.
— Говорят, мужчины любят глазами, а женщины носом. По запаху. Может, действительно, «Фаренгейт» помогает. Как ты считаешь?
— Очень может быть, — она взглянула на часы, оставшиеся на столике, рядом с кроватью, — слушай, уже одиннадцатый час утра. Меня будут искать. Нужно вставать.
— Да.
— Ты вспоминай иногда Батуми.
— Да.
— Других слов у тебя нет?
— Тамара, — очень серьезно сказал он, — сегодня утром ты спасла мне жизнь. Неужели ты думаешь, что я могу забыть все это? В моей жизни это уже второй случай, когда женщина спасает мне жизнь.
— Второй. А что было с первой?
— Она погибла.
— Извини. Но нам пора, — она быстро поднялась, прошла в ванную комнату.
Он остался лежать в постели. Голова уже болела не так сильно.
Сегодня истекал третий день с тех пор, как он покинул свой родной город и по условиям «контракта» он должен был дать о себе знать. Приморский город Батуми вполне годился для отдыха, и у его преследователей не могло быть никаких нареканий. Следовало только сегодня позвонить им. В душе он беспокоился за близких, разумом понимая, что Владимир Владимирович сумеет как-то изменить ситуацию. Но это говорил только разум. Чувства оставались вне сферы холодного прагматического ума, и он продолжал волноваться.
Из ванной комнаты вышла Тамара. Несмотря на крупные формы, она была безупречно сложена. Он невольно сделал восхищенное лицо. Очевидно, она сумела правильно понять его, если немного покраснела и, прикрываясь полотенцем, попросила:
— Отвернись.
Уже не смотря на нее, он прошел в ванную. Пока он брился, было время обдумать ситуацию. Наркотики через порт шли с явного благословения Шалвы Руруй, фактического негласного хозяина этих мест. При общей неразберихе, царившей в порту, при том беспорядке, который стал таким распространенным явлением во всех приморских портах, при той ситуации, которая была в Грузии, надеяться на серьезный контроль с чьей-либо стороны было наивно. Но присутствие здесь Тамары указывало как раз на обратное. Работавшие в исключительно трудных условиях развала и распада грузинские чекисты, их по-прежнему называли так, смогли внедрить своего человека в самую опасную на всем побережье преступную группу.
Но вот появление конкурентов и в Москве, и в Батуми путало все карты. Лаутон тогда был прав, здесь идет какая-то неприличная возня, словно оставшиеся недовольными конкуренты пытаются наверстать упущенное. Убийства «Михо» и Арчила Гогия, их слишком явный почерк, их интерес к событиям в Закавказье.
Теперь, когда делом вплотную занимались грузинские правоохранительные органы, он мог спокойно уезжать. По негласным правилам комитета экспертов ООН и «Интерпола», приоритет в разрешении данных вопросов всегда принадлежал местным органам порядка. И хотя очень часто бывали большие сомнения в компетенции и желании этих органов бороться с преступностью, общий принцип неукоснительно соблюдался. Если силы правопорядка и общество данного государства не желают бороться с преступностью, то никакие агенты положение не изменят. Не желающего принимать лекарство больного просто нельзя вылечить. Он обречен на смерть.
Когда он вышел, Тамара была уже одета.
— Я бы хотел позвонить, — попросил он.
— Куда?
Он назвал свой город. Впервые назвал.
Она подняла брови, но ничего не спросила.
— Хорошо. Можешь позвонить из моего кабинета. Я дам тебе телефон междугородной. А еще лучше, сама позвоню, закажу, быстро дадут заказ.
— Сейчас я оденусь.
Они спустились вместе вниз, позавтракали в ресторане. Во время завтрака она отлучилась позвонить по телефону. Когда они выходили из ресторана, на носилках несли закрытое тело Шарова.
— Что случилось? — спрашивали случайно оказавшиеся в холле гостиницы сторонние наблюдатели.
— У человека произошел сердечный приступ, — успокаивали всех одетые в белые халаты молодые люди. Проходя мимо Тамары, один из них сказал:
— Все в порядке. Спасибо. — Она закрыла глаза. «Дронго» долго смотрел, как уносили носилки с убитым Шаровым.
— Он был не местный, — вспомнил «Дронго», — из Москвы.
— Да, — согласилась женщина, — мы убеждены, что все связи находятся именно там. Кто-то натравил «мингрельскую группу» на людей Шалвы. Кто-то из очень больших людей стоит за всем этим. Ты ведь приехал сюда для этого?
— Почти.
— Ты так и не ответил на мой вопрос-какую организацию ты представляешь.
— «Интерпол».
— Все верно. Так я и думала. Ты должен быть либо шпионом, либо международным полицейским. Или бандитом, что исключено. Бандит бы мне не понравился.
— Спасибо. А кто, по-вашему, может стоять за «мингрельской» группой?
Если они решились бросить перчатку Шалве Руруа, у них должен быть мощный покровитель.
— Не знаю. Но думаю, что покровитель в Москве. Шалва был человеком «Михо», его самым близким человеком. Они вместе учреждали фирмы «Михо», которые все знают в России — ПАК и «Ампекс». А теперь кто-то убил «Михо» и оспаривает власть у Шалвы. Понимаешь?
— Понимаю. Думаешь, корни там, в Москве?
— Не думаю, дорогой, знаю. Человек, которого задержали наши люди, вместе с Шаровым участвовал в нападении на катер. Это боевик, присланный из Цхалтубо. Он рассказал, что приехал в Батуми вместе с Шаровым. Был еще какой-то крупный лысый человек, но они его не знают. Он и приказал напасть на катер.
— Когда это было?
— Десять дней назад. Потом лысый взял несколько человек и уехал в Армению. А они ждали сигнала. И только два дня назад его получили.
— Когда убили «Михо»? — уже понимая, спросил «Дронго».
— Вот именно. Убийство «Михо» в Москве стало для них сигналом к нападению. У них была главная цель — наркотики. Остальное ты знаешь. Пойдем ко мне, я закажу тебе разговор.
Они прошли пышный вестибюль, направляясь к служебным помещениям. Второй кабинет слева был закрыт. Она достала ключ.
— Входи, — пригласила его женщина.
В небольшом кабинете было достаточно чисто и уютно. Бросалась в глаза висевшая справа от стола большая фотография женщины с ребенком. Он подошел ближе.
— Твой сын?
— Да, — с гордостью сообщила женщина, — он уже все понимает. Умеет считать, читать.
Он повернулся к ней, провел рукой по ее волосам.
— Счастья ему желаю. Дай Бог, вырасти ему в лучшее, чем у нас, время. К тому времени все это закончится, и люди научатся нормально жить.
— Не думаю, — упрямо возразила она, — мне иногда кажется, что эти нескончаемые войны никогда не кончатся.
— Не говори так.
— Ладно, не буду тебя расстраивать. Какой телефон?
Он назвал номер. Она, позвонив кому-то, долго просила по-грузински.
Гортанная речь в ее исполнении звучала как-то особенно красиво. Наконец она положила трубку.
— Связи нет, но обещали дать. Садись подожди. Она села на стул, достала сигареты.
— Ты много куришь, — мягко заметил он.
— Это после смерти мужа… — Они помолчали.
— Как зовут твоего сына? — спросил «Дронго».
— Тенгиз.
— Вот ты всегда думай о нем. Это помогает выжить.
— Я знаю.
— Значит, ты считаешь, что новые партии наркотиков будут поступать из Армении? — он должен был выяснить все до конца, кроме того, таким, образом можно было сразу отвлечь женщину.
— Нет. Дальше. Из Карабахского коридора. Там есть целый участок границы, который не охраняется. Вот оттуда и поступают грузы. Затем через Армению к нам в Батуми. И отсюда морем в Турцию.
— А как звали этого лысого, ты не знаешь?
— Думаю, никто не знает.
— Значит, они пытаются создать параллельную сеть, наладить свои собственные связи. Но кто это может быть?
— Вам легче установить. Наше расследование проводится в пределах Грузии. Для вас вся планета объект исследований.
