Ирина Дегтярева - Под наживкой скрывается крючок
— Тихо ты! Они очень пугливые, — зашептал Алексей. — И леску надо потоньше. А у тебя почти канат. С таким разве что на акулу…
Он откинулся на спину, на травяной, нагретый за день холм.
— Все равно теперь вспугнул, — уже громко сказал он. — Лещ покушать любит, — мечтательно проговорил Руденко, глядя в темнеющее вечернее небо. — Опарыши, червяки… Но надо так наживку насаживать, чтобы крючка не видно было. Знаешь, как англичане говорят? The bait hides the hook[13].
— Я не фанат рыбалки, — отмахнулся Олег, сматывая удочку. — А уж тем более не развожу философию по этому поводу. Ты мне лучше скажи, как ты там проморгал сразу двух шпионов?
— Ты о чем? — Алексей сел.
Ермилов рассказал ему о показаниях Дедова. На берегу уже совсем стемнело, стрекотали звонкие августовские кузнечики, подрагивал огонек сигареты Алексея…
— Ну, допустим, вербовали их до того, как я туда приехал, — сказал он после недолгого молчания. — Дедова в 1996, Виктора Сергеевича наверняка раньше, судя по реакции Линли в разговоре с Юрой. И не факт, что на Кипре. Я приехал только в 97-м. Хотя меня не оправдывает, что я не выявил их активное общение. Послал своего зама проверить, куда ездит каждую неделю Дедов, и зам меня уверял, что там все чисто. Кстати, зама прощупали по моей просьбе. Ничего не выявили. Но он уже уволился. Что-то там со здоровьем.
Он встал, прошел к машине, быстро разжег костер. Ермилов подумал, что Алексей обиделся, и тоже молчал, чувствуя, что перегнул палку. «Все не так просто, как кажется», — размышлял он, доставая из багажника консервы. Потом спохватился, вспомнив про рыбу. Алексей уже ловко ее разделал при свете костра и включенных фар уазика. Бросил в котелок, покачивающийся над костром. В свете роилась мошкара, билась о поверхность фар…
— Помню я этого Виктора Сергеевича, — сказал Руденко. — Мне кажется, что я там уже всю жизнь работаю… — вздохнул он. — Обещают перевести в Грецию. Но пока замены мне найти не могут. Еще отголоски 90-х — кадровый дефицит. Тем более я говорю по-гречески… Этот Виктор, да, он владел несколькими языками. Немного нагловатый тип, такой, понимаешь, который знает себе цену. Я смотрел его дело. До Кипра он работал в Италии, — Алексей попробовал уху. — Вкусно, однако. Говорит на итальянском, английском, испанском и французском. Не слишком ли много для обычного кадровика?
— Ты меня спрашиваешь? Ну полиглот. Мало ли спецов…
Алексей пожал плечами. У него на этот счет были свои предположения, которые он не собирался озвучивать.
— Не понимаю, — Олег обжегся ухой и, перекатывая во рту кусок горячего леща, отер слезы, выступившие от дыма. — Дедов заявил о Викторе Сергеевиче еще в 2001 году. Сейчас 2003-й. И тишина. Мой шеф в курсе дела, он не мог не дать делу ход. Как думаешь?
Руденко пожал плечами.
…Ермилов вернулся с прогулки с Мартином. Пес побежал по комнатам вытираться о диваны, снег на его шерсти таял, и ему это не нравилось. Олег быстро позавтракал, собираясь на службу. Выползли сонные Петька и Васька.
Олег молча постучал пальцем по наручным часам, намекая, что мальчишки уже опаздывают в школу.
Придя на службу, первым делом Ермилов отправился к шефу.
— Сергей Романович, разрешите? — заглянул он в кабинет.
— Проходи, что ты там мнешься? Ну?
— Я тут насчет Дедова вспомнил…
— Это к похолоданию, — хмыкнул Сорокин.
Но Ермилову показалось по карим глазам шефа, что он догадывается о подоплеке вопроса.
— А потом вспомнил о Викторе Сергеевиче… Том самом!
— Но этим делом мы не занимаемся.
— Кто же тогда? Это ведь вроде наша епархия, — искренне удивился Олег.
— Наша, да не наша… Иди уже. Тебя Львович искал.
Вернувшись в свой кабинет, Ермилов походил от стола к окну и обратно, полил кактус-долгожитель, который перекочевал на Лубянку из Генпрокуратуры. Это единственное, что он оттуда забрал, да четки из лавки монастыря Святого Минаса. Их Олег повесил на гвоздик на стену около письменного стола.
Взглянув на четки, он поднял телефонную трубку, посмотрел на нее и повесил обратно…
Через два месяца, уже ближе к весне, Ермилов, снедаемый любопытством и праведным негодованием, решил позвонить Руденко. По здравом размышлении понял, что дело каким-то образом оказалось в ведении СВР, но, поскольку сведений о задержании шпиона в прессу не попадало, значит, либо коллеги все еще разрабатывают Виктора Сергеевича, либо по непонятным причинам спустили дело на тормозах И вот этот вариант совершенно не устраивал Олега. Он решил через Алексея попробовать прояснить ситуацию.
— Алексей, здравствуй! Ты помнишь летний разговор? Ну, о том нашем общем знакомом, которого я разрабатывал? Не понимаю, он же сдал нам кадровика… Почему Виктора до сих пор не взяли за жабры? Уже почти четыре года прошло. Или я чего-то не знаю? Обидно. Такую работу проделал, выудил эти сведения и ничего — никакого движения. А ты не можешь по своим каналам что-нибудь разузнать?
— Олег, ты что-то… — собеседник, явно растерявшись, замолчал и сказал коротко и сухо: — Мне сейчас не слишком удобно разговаривать. Ты понимаешь? Перезвоню, когда будет время…
Посмотрев на отключившийся мобильный телефон, Ермилов понял, что, кажется, напортачил.
— Задним умом мы все крепки, — обругал он себя. — Что-то с этим Виктором Сергеевичем не так…
Южнее Барселоны. Лето 2004 года
Просторная открытая терраса виллы на берегу моря. Из гостиной, выходящей на террасу, сквозняком выдувает длинные, до пола, белые шторы из органзы. Они вспархивают, словно крылья мотылька, только движутся вразнобой, не синхронно, как бывает в природе.
На кафельных плитках террасы белые разводы от высохшей морской воды — тут сушат купальники и плавки, в углу, в тени большого терракотового горшка лежит маска для подводного плавания, ласты и трубка. В гостиной из-за спинки кресла выглядывает ручка теннисной ракетки с потемневшей, захватанной, когда-то розовой обмоткой.
Через гостиную пробежала тонкая, смуглая девушка в белом до щиколоток сарафане и буквально вспорхнула по ажурной лестнице на второй этаж. Там довольно громко зазвучала музыка из магнитофона.
Под террасой, у овального небольшого бассейна, на деревянном шезлонге расположилась женщина, уже немолодая, но молодящаяся, в алом купальнике, рядом, на столике со стеклянной столешницей стоял высокий запотевший стакан с минеральной водой и лежала книга. Ветерок с моря перелистывал страницы, но можно было заметить, что книга на русском. В бассейне, в плавательных, затемненных с учетом солнца, очках то брассом, то кролем плавал от бортика до бортика молодой человек, равномерно, как будто механически, только поблескивала на солнце его крепкая смуглая спина.
На самой террасе сидело двое мужчин — один чуть полноватый, с крупными чертами лица, выражающими вальяжную надменность. Второй — худощавый, спортивный, с аккуратно уложенными короткими светлыми волосами, темными очками а-ля американский рейнджер. На левой руке у него был перстень со странным, словно бы и ничего не стоящим, белым непрозрачным камнем.
Джек считался другом семьи, в частности ее хозяина Виктора Сергеевича… Он приехал на пару дней на виллу в Испании, где отдыхал кадровик с семьей — женой и детьми-студентами — сын чуть постарше, дочь только поступила. Оба успешно учились за границей.
— Виктор, — начал Джек вкрадчиво по-испански. Виктор на испанском разговаривал лучше всего, а Джеку было необходимо, чтобы друг уловил все нюансы. — Нам удалось перехватить один занимательный разговор между вашим Руденко из посольства в Никосии и следователем из Москвы, из Генпрокуратуры. Правда, сейчас этот следователь, если верить некоторым источникам, перешел в ФСБ.
Виктор, поглядывая прищуренными глазами то на Джека, то на блестящее ослепительно море, ожидал продолжения. Неторопливо двигался сухогруз к горизонту, и, казалось, что разговор мужчины ведут курортный, расслабленный… Но оба, при внешнем благодушии, были очень напряжены.
— Так вот, тобой интересуется ФСБ.
Джек смотрел на Виктора через стекла солнцезащитных очков, и тому было сложно понять, с каким выражением глаз англичанин сейчас на него поглядел.
— Ты бы поподробнее рассказал. ФСБ может интересоваться кем угодно, вопрос, в каком ключе?
— Странно не то, что они тобой заинтересовались, а что это произошло еще в 2001 году, и ты до сих пор не почувствовал на себе их пристального внимания. Тут одно из двух, либо ты под колпаком, и наш сегодняшний разговор уже анализируют на Лубянке, либо они его будут анализировать, но после твоей докладной.
Виктор рассмеялся заразительно. Выпил виски с колой, из массивного невысокого бокала, стоявшего на широком подлокотнике.
— Люблю твой тонкий английский юмор! Вот уж воистину he that sups with the devil must have a long spoon[14]. А мне так вдвое надо удлинить ручку для ложки, чтобы хоть что-то ухватить. Почему ты не рассматриваешь версию провокации? В открытом телефонном разговоре обсуждали такие дела? Руденко, по-твоему, не знает о прослушке? Или полагает, авось, проскочит? Почему тебе не приходит в голову мысль, что меня просто пытаются подставить?
