Данил Корецкий - Бехеровка на аперитив
На лавке выросла изрядная стопка изрешеченных мишеней. Слабенькая вентиляция не справлялась: тир заволокло дымом, едко пахло порохом, даже глаза начали слезиться. Выгодный клиент расстрелял больше сотни дорогих патронов, показал хорошие результаты и со спокойной совестью закончил стрельбу.
– Пан позволит угостить его рюмочкой бехеровки? – предложил Иржи, снимая последнюю мишень. Думаю, им руководил не коммерческий успех, а интерес к русскому, знающему толк в стрельбе.
– Конечно, с удовольствием!
Может быть, удовольствие было не таким, как выразило мое лицо, но бехеровка мне действительно нравилась. Или, точнее, не вызывала отрицательных эмоций. А поговорить «за жизнь» с новым человеком всегда интересно. Особенно если у вас есть общие увлечения. Конечно, люди, связанные с оружием, не любят болтать, но раз Иржи сам проявил инициативу, то разговор вполне может состояться. Не будем же мы молча тянуть бехеровку!
В крохотном туалете я вымыл руки. Вода была черной от нагара. Все-таки револьверы загрязняют окружающую среду гораздо сильней, чем пистолеты!
Потом мы пили бехеровку. Конечно, без закуски. Но, конечно, с кофе. Хотя я предпочел бы какие-нибудь бутерброды.
– Пан – военный? – поинтересовался Иржи после третьей рюмки. По-русски он говорил хорошо, но с заметным акцентом. – Или спортсмен?
Я покачал головой.
– Скорей, охотник…
– Разве охотники используют револьверы? – деликатно спросил Иржи, глядя в сторону. Люди, связанные с оружием, внимательны к мелочам.
– Нет, это увлечение. Сейчас в России мода на стрельбу. Как у вас на гольф.
Иржи пожимает плечами.
– Здесь это не чувствуется. Ваших соотечественников много в ресторанах и ночных клубах, а ко мне заходят единицы. Хотя один богатый коммерсант был завсегдатаем, он тоже любил крупные калибры и тратил много денег… Но потом неожиданно пропал.
Охотник на анаконду насторожился: в вязкой болотистой почве виднелся странный след – будто протащили телеграфный столб! Подойти бы ближе, нагнуться, присмотреться… Но люди, связанные с оружием, подозрительны.
Я небрежно взмахиваю рукой и вроде бы меняю тему.
– Мой друг был без ума от крупных калибров. Мы с ним даже охотились в Африке на слонов и носорогов. Из нитроэкспрессов…
Иржи в очередной раз наполняет рюмки. Нет, в больших дозах этот сладкий ликер не для меня! Но деваться некуда…
– Прозит!
Скрывая отвращение, запиваю сладость кофе.
– Слышал про нитроэкспрессы? Бац слону в лоб – и он сел на задние ноги, бац в носорога – наповал, бац в буйвола – полетел, кувыркаясь, как заяц…
– Какие же там патроны? – Иржи утратил обычную невозмутимость. Глаза его азартно заблестели. – И какая отдача?
– Молодец, в самую точку, – я многозначительно поднял палец. – Калибр 700 – это 18 миллиметров, а пуля весит 64 грамма, как десять пуль из Макарова! Представляешь? Я-то стрелял нормально, а некоторым отдачей ключицу ломало, с ног сбивало, у кого-то из ушей кровь шла! Оружие серьезное…
– Скутэчне?[23] – заинтересованно воскликнул Иржи. – Даже не представляю, как выглядит такая пушка!
– Да как обычное ружье и выглядит, только массивней. Там же стволы толстые, все крепления усиленные. Так что тяжеленное: килограммов восемь-девять… Кстати, – я хлопнул себя по лбу и полез во внутренний карман пиджака. – Если фотка с собой, я тебе его покажу…
Опытный русский стрелок достает бумажник и обнаруживает там искомую фотографию. Она изъята из личного альбома Лазарева и подвергнута компьютерной обработке, что впрочем, ее только украсило. Среди выжженной беспощадным солнцем жесткой травы африканской саваны, на фоне поверженного носорога стоят два лихих охотника в пробковых шлемах, темных, не дающих бликов очках, пропускающих воздух комбинезонах цвета хаки и с огромными штуцерами в руках. Крепкие перцы, крутыши, настоящие Хантеры!
Тот, что справа, – сам Лазарев, – гордо попирает трофей ногой в высоком шнурованном ботинке и обнимает напарника, который стоит скромно, хотя именно он и завалил носорога. Скромность всегда украшала Геннадия Поленова! Впрочем, надо признаться, что моего здесь – только лицо. На самом деле я никогда не был в Африке, не охотился на носорога, не стрелял из нитроэкспресса и не обнимался с бывшим министром Лазаревым. Но без специальной экспертизы определить это нельзя.
Протягиваю снимок Иржи.
– Вот, гляди! У меня «Голанд-Голанд», а у приятеля – «Цигенхан и сын»! По семьдесят тысяч баксов, между прочим!
– Нэувьержитэлнэ![24] – как завороженный протянул он, разглядывая фото. – Какая же у них дульная энергия?
– Больше двенадцати тысяч джоулей.
– Нэржикэйте![25] В пятнадцать раз больше, чем у боевой винтовки!
Геннадий Поленов снисходительно пожимает плечами.
– Винтовка-то на человека рассчитана. Человек сколько весит: семьдесят, восемьдесят, девяносто килограммов? А слон – три-четыре тонны!
– Ано-о-о…[26]
Иржи продолжает рассматривать фото и, наконец, замечает то, ради чего я ему этот снимок и показываю.
– О-па! Так я вашего приятеля знаю! – Палец со срезанным до мяса ногтем ткнул в лицо Лазарева.
– Да?
– Это ж я про него рассказывал… Ну, про русского богатого коммерсанта! – Иржи оживился.
Люди, связанные с оружием, неболтливы, но как оружейная смазка облегчает ход затвора, так общие интересы и узко-профессиональные познания развязывают самые короткие языки и обеспечивают доверительное общение. Иржи признал во мне посвященного, а значит, равного.
– Он ко мне почти каждый день ходил, с тремя охранниками. А потом сказал: я сейчас дом строю, так пристрою там сразу и тир! И стал выспрашивать: какие там особенности, в тире, должны быть? Да на какую длину его сделать?
Иржи протянул фотографию обратно. Она сделала свое дело.
– Ну, я посоветовал на двадцать пять метров – и практично, и экономично. В следующий раз пришел, похвастался: уже проект заказал! Потом вдруг спрашивает: пойдешь ко мне инструктором за тысячу евро? «Зачем мне?» – отвечаю. А за полторы? А за две? Ну, я и согласился… А он куда-то исчез! Не знаете, что с ним случилось?
Геннадий Поленов пожимает плечами.
– Какие-то денежные проблемы. Или долги не отдал, или что-то в этом роде… Честно говоря, он и мне остался должен. Правда, не очень много.
Иржи понимающе кивнул.
– Такое бывает. Сколько денег ни есть, а отдавать не хочется. Только конец один. Сейчас пули сильней долговых расписок…
Поговорив еще несколько минут, мы расстались друзьями. Иржи проводил меня до выхода, и кастета у него в кармане уже не было. Люди, имеющие отношение к оружию, доверяют друг другу.
* * *Сразу из тира я отправился в офис городского архитектора.
– К сожалению, пан Рокос сегодня принимал только до обеда, – медленно и старательно выговорила на русском языке элегантная секретарша. – Сейчас он объезжает объекты…
Ей было лет тридцать пять, – правильный овал лица, аккуратная стрижка каре, мраморная кожа, контрастно оттеняемая жгуче-черными волосами, и глаза цвета нового старопраменского пива «Гранат». Фигуры, к сожалению, из-за стола видно не было.
– Вот мои телефоны, если вы решите записаться к нему на аудиенцию, – словно уловив волну неудовлетворенности, женщина грациозно поднялась из стильного канцелярского кресла, медленно подошла к журнальному столику у окна и склонилась над ним.
Что ж, и ноги, и бедра выглядели вполне достойно, я даже сделал шаг вперед, но тут же опомнился и остановился как вкопанный. Задержавшись в склоненном положении чуть дольше, чем было необходимо, женщина выбрала из стопки одинаковых визиток, видимо, лучшую и, выпрямившись, подала её мне.
– Звоните в любое удобное для вас время, – с расстановкой, головокружительно артикулируя, сказала она, – мы будем счастливы помочь!
– Благодарю вас, пани… – я заглянул в визитку, – Бальцар! Позвольте и мне оставить свою визитную карточку. Я тоже буду счастлив получить от вас звонок…
Чувственные губы приоткрылись в улыбке, обнажив ровные белые зубки.
«А не выпить ли нам бехеровки сегодня вечером?» – следующая фраза не просто вертелась на языке, но уже вылетала наружу, когда я поймал ее за хвост и водворил на место.
В конце концов, я не могу адаптировать всех симпатичных женщин, встречающихся на пути! Особенно когда работаю, а не отдыхаю… Понимаю, что кое-кто, сославшись на тенденциозно подобранные факты, попытается обвинить меня в лицемерии, но ничего не могу с собой поделать: чистое не замажешь, а привычка говорить правду и действовать высокоморально берет верх в очередной раз.
– Всего доброго, пани Бальцар!
– До свидания, пан магистр!
Ужинаю я один, в рыбном ресторанчике – тюрбо и местный рислинг, потом пробираюсь в свой номер и мгновенно засыпаю. Сквозь сон слышу, как кто-то скребется в дверь, потом стучит: вначале тихо, потом все громче… Я знаю, кто и зачем хочет сюда попасть. Но выныривать в реальность нет ни сил, ни желания.
