Эрик Амблер - Гнев
Люсия пожала плечами:
— Что тут обдумывать?
— Я сказал, что план Пьера — можно, я буду называть вас Пьером? — остроумный. Но он совсем не безупречный. Более того, он очень опасный. Позвольте, я объясню вам почему.
Мы подождали, пока Санже вернется на место.
— Во-первых, на мой взгляд, вы недооцениваете противников. Из вашего рассказа очевидно, что тут орудует не просто кучка людей с ограниченными ресурсами. За ними стоят могущественные силы. Пьеру сегодня повезло. Но мы не можем полагаться на удачу. Мы не можем себе позволить любительства. Давайте подробно рассмотрим план. Пьер считает, что, поднявшись в воздух, Фариси становится для них недосягаем. Вовсе не обязательно. Даже для такого короткого перелета, как от Ниццы до Канн, выписывается полетное задание. Пункт назначения Фариси будет известен с самого начала. Откуда вы знаете, что у ваших противников нет агента на побережье, которому они могли бы позвонить?
Я сразу вспомнил про Скурлети в Антибе.
— Вы говорите, у них есть агенты на мотоциклах, — продолжил Санже. — Если добавить к чистому времени полета между Ниццей и Каннами еще взлет и посадку, мотоциклист будет здесь едва ли не раньше. Выбрать другой аэропорт, подальше? Динь? Экс-ан-Прованс? Пьеру придется ехать за сотни километров, возможно, при свете дня, чтобы успеть на свидание, и каждый километр повышает риск быть узнанным.
Он замолчал. Люсия нахмурилась.
— А теперь еще один момент. На месте генерала Фариси я бы на этот план не согласился. Одно дело — Пьер: он отдает документы и получает взамен деньги. Другое дело — Фариси, которому нужно доставить эти документы своему правительству. Куда он с ними пойдет? Обратно на самолет? Он не доберется живым.
— Да, ему не стоит и пытаться, — кивнул я. — Впрочем, полагаю, генерал способен сам о себе позаботиться.
— Возможно. И вряд ли он сочтет незнакомое поле для гольфа хорошим местом для передачи бумаг. Да и как его винить? В любом случае в этом нет никакой необходимости.
— В чем?
Он сгорбился, руки у него подрагивали.
— Во всех этих сложностях.
— У вас есть план проще?
— Конечно. — Санже выглядел немного удивленным. — Я думал, вы уже догадались.
— Пока что нет.
— Вопрос лишь в том, — он вопросительно посмотрел на Люсию, — сочтете ли вы его приемлемым.
Ее глаза сузились.
— Хорошо, расскажи нам, в чем состоит твой план, Патрик.
Санже сосредоточился, крутя в руках какие-то мелочи.
— Пьер ужасно рисковал. Ты, моя дорогая Люсия, тоже. Когда-нибудь ваше везение кончится. С другой стороны, у вас появился партнер, который пока не испытывал свою удачу.
Он замолчал. Люсия сжала губы.
Санже одарил ее дружеской улыбкой.
— Люсия никогда не доверяла друзьям, хотя они доказали свою верность на деле.
Она повернулась к нему вся красная от гнева.
— Я сказала, что не выдам Адель, и я ее не выдам!
— И меня тоже, я надеюсь.
Санже посмотрел на меня, как бы ища поддержки. Ох уж эти женщины!
— Так что вы задумали? — спросил я просто.
— Ладно, к делу. — Он уселся поудобнее. — Люсия объяснила мне, что вы намерены сдаться полиции. Думаю, вам надо пойти туда завтра прямо с утра.
Люсия и я одновременно стали возражать. Он поднял руки — сама оскорбленная невинность.
— Дети, погодите! Не надо так кричать! Вы хотите послушать или нет?
Мы замолчали.
Чуть подождав, Санже негромко продолжил:
— В тот момент, когда вы придете в полицию, случится сразу несколько вещей. Во-первых, агенты Комитета лишатся почвы под ногами. Они будут задавать себе вопрос о причинах такого поступка и не находить ответа. Если вы отдали документы французской полиции, очень скоро они окажутся на руках у полиции Ирака, с ужасными последствиями для заговорщиков, планирующих операцию «Даг», и всех, кто с ними связан. Вместо того чтобы нападать, им придется обороняться. Если одновременно с этим генерал Фариси возьмет билет на первый же рейс в Анкару, Халеб или Багдад, их опасения подтвердятся. Они решат, что ему приказали возвращаться домой. Конечно, наблюдать за ним не перестанут, но будут это делать с гораздо меньшим рвением. Вы согласны?
— Дальше.
— Вас допрашивает полиция. Генерал Фариси возвращается домой. Похоже, все закончено. Кто обратит внимание, что некий месье Санже снял номер в одном отеле с генералом Фариси? Кто заметит, что генерал Фариси на пути к лифту немного задержался, чтобы перемолвиться с месье Санже? Никто. — Он вытянул руки. — Сделка состоялась.
Я посмотрел на Люсию. Она встретилась со мной глазами и устало вздохнула.
— Это не лишено смысла, милый.
— Да, но есть одно «но». Фариси должен сходить в банк, чтобы получить деньги. Наверняка их это насторожит.
Санже ухмыльнулся:
— Готов поспорить, что Фариси уже побывал сегодня в банке и договорился, чтобы деньги доставили ему завтра курьером. Я бы так и поступил на его месте. Это очевидная мера предосторожности. Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Некая доля риска сохраняется. Отсюда последний вопрос.
— О вашей доле?
— Совершенно верно.
Люсия даже не вздыхала. Она сдалась.
— Что вы предлагаете?
— Треть?
Люсия простонала. Я тоже простонал, молча, но сочувственно. Теперь придется назвать ему сумму, о которой я договорился с Фариси. Я попробовал поторговаться:
— Пятнадцать процентов.
— Мы ведь уже договорились на десять процентов, — запротестовал Санже. — Не думаете же вы…
— Пятнадцать процентов от четырехсот девяноста тысяч франков, — сказал я. — Столько должен заплатить Фариси.
Мне доставило удовольствие посмотреть, как в первый момент у него отвалилась челюсть. Затем Санже опомнился.
— Ничего себе! — только и смог сказать он.
— Семьдесят три тысячи пятьсот франков! — подсчитала Люсия. — Семьдесят три тысячи лишь за то, чтобы снять номер в отеле!
— И еще за идею и определенный риск!
— Риск? После всего того, что сделал Пьер?
— Тогда я беру назад свое предложение, — жизнерадостно сказал Санже. — Пусть Пьер сам снимает номер в гостинице.
— Скотина!
— Так мы договорились?
Она посмотрела на меня.
— Договорились, — кивнул я.
Через пять минут, когда мы обсудили детали, я позвонил Фариси и сообщил ему условия обмена. Он горячо их одобрил. Похоже, посещение клиники оставило у него столь же неприятное впечатление, как и у меня. Возник только один вопрос.
— Когда этот человек позвонит, как я буду знать, что это он? Вы должны дать ему пароль.
— Да, согласен. Пароль будет «Этос».
Мне пришлось произнести слово по буквам, но шутка того стоила. Однако веселился один лишь Санже.
V
Десять минут спустя, после дальнейших обсуждений, я позвонил Саю Логану в его парижскую квартиру.
К телефону подошла жена. Очевидно, они уже легли спать. Я слышал, как она сказала:
— Это сукин сын Маас.
Сай ответил не сразу; очевидно, включал магнитофон.
— Привет, Пит, — произнес он как ни в чем не бывало, — давно не виделись.
Похоже, решил оставить упреки и обвинения на потом.
— Кажется, неплохая получилась статья, — начал я. — Надеюсь, ты справился с последствиями без особых трудностей.
— Нельзя сказать, что меня это порадовало. Откуда ты звонишь?
— С юга. Я подумал, что, возможно, вы захотите напечатать продолжение истории.
— Возможно.
— Не слышу энтузиазма. Я могу связаться с «Пари матч».
Сай подскочил как ужаленный.
— Не советую, Пит. Если, конечно, не хочешь отвечать в суде. У тебя с нами действующий контракт, забыл? Тебе по-прежнему платят зарплату и будут платить, пока не истечет контракт. Распоряжение из Нью-Йорка.
Я рассмеялся.
— Понимаю. Будет некрасиво, если вы сейчас меня вышвырнете.
— Это наше дело. Но пока ты все еще работаешь на нас. Так о каком продолжении речь?
— Боб Парсонс все еще здесь?
— Да. А в чем дело?
— Я убедил мисс Бернарди сдаться полиции и передать ей все бумаги полковника Арбиля, какие у нее есть.
— Послушай, мерзавец, если ты опять выкинешь…
— Я не собираюсь ничего выкидывать. Если Боб Парсонс, только Боб Парсонс и никто другой, будет ждать меня с машиной в том месте, которое я укажу, он сможет отвезти нас в полицейский комиссариат Ниццы и получить всю историю из первых рук.
— Ты серьезно?
— Совершенно. Я все это время над этим работал. Она не разрешала связываться ни с тобой, ни с полицией.
— А сейчас она согласилась сотрудничать?
— Да, я ее убедил. Естественно, она волнуется.
— Ты сказал, Боб Парсонс. А как насчет фотографа?
— Хорошо, пусть еще фотограф. Но больше никого.
