Олег Красин - Другая жизнь
Завершив разговор, Александра Егоровна сказала сумрачно:
— Значит так! Обыск закончили пару часов назад. Твой Симаков погиб — разбился за рулем машины.
— Да ты что?! — смуглое от загара лицо Ярослава Юрьевича сделалось пепельным.
— Он хотел прорваться за ворота, но не успел. Водитель исчез вместе с начальником безопасности «Россервиса» и девушкой. Это всё, что мы имеем на данный момент.
— Дела… Как тогда обменяемся? Надо искать этих троих сбежавших.
— Учти, что ФСБ тоже охотится за ними! А где Вадим? Он чем занимается? У меня тут башка кругом, а он прохлаждается? Опять у любовницы из бухгалтерии завис? — сказала Александра с неясной усмешкой, продемонстрировав фарфоровую белизну зубов, и добавила строго: — Мне всё известно!
— Что ты, Саша! Вадим пытается до них дозвониться. Он еще не знает о Симакове.
— Зови его сюда! Будем вместе решать!
Однако Ярослав Юрьевич не успел позвонить Денису, дверь широко отворилась, и он сам влетел в кабинет директора. Вид у него был испуганный и озадаченный одновременно. Кивнув, здороваясь с Александрой Егоровной, он выпалил:
— Я всё знаю, дозвонился до Ивана!
— Мы тоже знаем! — остановила его хозяйка. — А кто такой Иван?
— Водитель, — пояснил Ярослав Юрьевич за Денисова и тут же потребовал от Вадима, — ну, давай, говори!
— Он в каком-то лесу, я не понял, связь была плохая. Короче, кажется, Симаков был ликвидирован эфэсбэшниками, но точно он не видел. По его словам, он вывез начальника безопасности «Россервиса» в лес и там его кончил, чтобы не оставлять свидетелей. Труп закопал.
— Сейчас он где? — спросила Александра Егоровна, выделяя слово «сейчас». — Он нам нужен! И где девушка?
— Там мутная история вышла. Как он говорит, девица сперва сбежала от них с Симаковым и пока они её искали, приехали следователи со спецназом. А потом, уже в лесу он снова увидел её.
— Кого, Ирину? — уточнил Ярослав Юрьевич, который с трудом улавливал связь в рассказе Вадима.
— Да, её! Она, типа, подошла, выкопала труп и увидела, что там начальник безопасности на самом деле. Он погнался за ней, хотел и её завалить, но не успел. За ним самим начали охотиться…
— Чушь какая-то! — пробормотала хозяйка, — бред сивой кобылы! Кто-за кем гонится, кто откопал труп? Ты хоть сам понимаешь, что несешь?
— Он так рассказал, я что, только передаю, — обиженно залепетал Денисов, и рука его потянулась к кругляшку пластыря, но на полдороге остановилась и опустилась.
— По ходу, этот ваш Иван пургу гонит. Так мне кажется! — резюмировала Александра. — Сам куда-то свалил, а сейчас боится, что мы его отыщем.
— Это вряд ли! — заметил Ярослав Юрьевич, — он иногда забывает субординацию, бывает резким, как понос, но не дураком. Так Вадим?
— Да! — неуверенно поддержал его Денисов, с опаской поглядывая на хозяйку. Было непонятно, чего он больше боялся: то ли рук Александры Егоровны, памятуя о её вчерашнем буйстве в постели, то ли её административного гнева. Денисов продолжил:
— Как теперь будем меняться? Девчонки то нет! Пока её найдем в лесу…
— Кстати, об этом. Есть свободные люди? — сухо поинтересовалась Александра Егоровна, показывая своим видом, что она не в настроении, — направь всех, кого можно в этот лес. Если за Иваном бегают эфэсбэшники, пусть оденутся попроще — сойдут за грибников.
— Ага, грибники! — скептически воскликнул Ярослав Юрьевич, — грибники без корзинок.
— Там в Звенигороде должно быть кладбище. Пусть заедут и купят корзинки с поминальными цветками у бабулек, а в лесу цветы выкинут. Вот вам и лукошки! — хозяйка презрительно глянула на обоих. — Всё вас учить приходиться, будто дети несмышленые! Теперь об обмене. Если эту Ирину не найдем, значит флэшку отберем так, силой. Ищем девушку сегодня до вечера, потом прекращаем. Обмен, — она обратилась к Денисову, — назначишь на завтра, на утро. А ты, — тут она строго посмотрела на Ярослава Юрьевича — приготовь бойцов! После обмена всех, повторяю, всех участников этой истории убрать! Чтобы я о них больше не слышала! Всё ясно? Мне надо возвращаться в министерство, а то, — она назвала фамилию любовника-заместителя министра, — поди, извелся уже без меня.
Александра Егоровна поднялась с кресла, взяла свою сумочку со стола и, подойдя к Ярославу Юрьевичу, с печальным лицом поцеловала в макушку его блестящей лысины, подобно матери, целующей дитя, в отношении которого родительские надежды уже утрачены.
Наблюдавший эту сцену Денисов быстро отвел глаза, испугавшись, что Александра Егоровна так же проститься и с ним. Но хозяйка ограничилась тем, что проходя к двери, ласково потрепала второго фаворита по здоровой щеке.
Глава 5
После обеда в кафе, Алексей первым делом пошел в офис Николая Ивановича, однако его кабинет оказался пустым. Молодой человек посмотрел на часы — начальник отдела отсутствовал уже длительное время, в течение которого Алексей успел пообедать, и даже пообщаться с интересной девушкой Настей.
Он уселся в кресле начальника, принялся ждать, решив ни в коем случае не уходить, пока не будет известий о переговорах с «Улиссом». В этом ожидании, томительном и скучном, чтобы скоротать время, он принялся думать о только что состоявшемся странном разговоре в кафе.
Настя его неожиданно удивила. Рассуждения девушки были необычными, балансирующими на грани здравого рассудка, абсолютно непохожими на мысли сверстниц. Кем она себя возомнила? Вершительницей судеб? Богиней Фавией? На взгляд Алексея, она молола откровенную чепуху, особенно когда разговор зашел о древних лесных божествах. Другая жизнь, китайская стена… Обменять то на другое…
Он-то прекрасно знал, что всё переживаемое им в Бордигере было только сном, прекрасным, завораживающим, несбыточным. Ценность таких снов заключается в том, что ты начинаешь острее переживать настоящее, по-особенному дорожить тем немногим хорошим, что дается в реальной жизни. И он, Алексей, теперь учился этому.
Рассуждения Насти об обмене казались ему полностью бессмысленными, не заслуживающими внимания, потому что нельзя обменять сон на настоящую жизнь. Жизнь это окружающая материя, живая или неживая, но осязаемая через разные органы чувств. Сон нельзя осязать, потому как он зыбок, летуч, неустойчив, он может прерваться в любую минуту, оставаясь в памяти краткими фрагментами. Что же тогда менять?
Нет, он, Алексей, не идиот, чтобы поддаться на фальшиво-идеалистические рассуждения о возможности переселения во сны. Мечты хороши тем, что недосягаемы. Ими можно любоваться на отдалении, как прекрасными шедеврами искусства, можно любоваться, но трогать руками нельзя.
Его взгляд упал на ежеквартальный календарь, висевший напротив на стене и, наверное, навевавший Макарову ностальгические воспоминания. На календаре были сфотографированы в разных ракурсах образцы военной техники: танки, самолеты, ракеты. Грозные атрибуты былой мощи государства не вызывали у Алексея положительных эмоций. Он считал их всего лишь рудиментами ушедшей эпохи, но рудиментами полезными, которые, до нынешнего времени приносили существенный доход в казну.
Николай Иванович любил календари. Квартальный отрывной календарь он повесил перед собой на боковой стене. За его спиной на одном большом листе с фотографией Генштаба, висел другой. На столе лежал перекидной календарик, а рядом стоял другой в форме пирамидки.
Алексей давно заметил — по тому как обустроен кабинет того или иного начальника можно многое сказать о его характере. У Макарова прослеживалась явная любовь к датам, следовательно, он должен был любить упорядоченность и организованность. И это соответствовало истине. Николай Иванович, на самом деле, всегда предпочитал плановость, а не поспешную инициативу, предсказуемость, вместо неожиданности, пусть даже и приятной. Пословицы: «Поспешишь — людей насмешишь», «Широко шагаешь — штаны порвешь!» — были из его арсенала.
Своей основательной неторопливостью он импонировал Алексею как начальник отдела, в отличие от скороспелых, амбициозных, но абсолютно некомпетентных руководителей более высокого уровня, в последнее время назначенных Главным.
Что касается его, генерального директора «Россервиса», то Алексей не был в кабинете главы компании и ничего не мог сказать о характере человека, занимающего самый главный офис. Ранг был не тот, туда приглашали чином повыше. А вот о его секретаре Татьяне, в приемной которой он недавно был, молодой человек мог бы сказать, что она уютная, домашняя девушка. Почти все свободное пространство приемной — столы, подоконники, углы комнаты, были заняты разнообразными домашними цветами. Татьяна за ними ухаживала и делала это с удовольствием.
Припоминая кабинеты разноранговых руководителей, в которых удалось побывать, Лёша попытался вычленить нечто определяющие характер, манеру поведения их владельцев. На общем фоне офисов, стиль которых задавался одинаковой мебелью: кожаными креслами, массивными столами из натурального дерева, канцелярскими принадлежностями, нивелирующими в определенной степени руководящий персонал, всё-таки, были отдельные аксессуары, подчеркивающие их индивидуальность.
