Джеффри Дивер - Карт-бланш
— Как называется место?
— Примроуз-Гарденс.
Повисла тишина, затем портье произнес:
— Это поселение.
«Поселение сквоттеров», — вспомнил Бонд. О них упоминалось в материалах, что прислала Йордан.
— Я хоть могу поехать туда поспрашивать — вдруг кто-то его знает?
Еще пауза.
— Видите ли, сэр, там не вполне безопасно.
— Ерунда!
— Думаю, это и еще и не имеет смысла.
— Почему?
— В Примроуз-Гарденс живет порядка пятидесяти тысяч человек.
Осенние сумерки сгустились к половине шестого. Найл Данн следил, как Северан Хайдт — солидный и не лишенный некоторой элегантности — шагает от двери кейптаунского офиса «Грин уэй» к лимузину.
Хайдт не косолапил, плечи его не горбились, а руки не раскачивались при ходьбе из стороны в сторону. («Эй, гляньте, что за урод! Найл-то прям как жираф!») Теперь он поедет домой, переоденется и повезет Джессику на благотворительный ужин в «Лодж-клуб».
Данн стоял в холле здания «Грин уэй» и смотрел в окно, провожая глазами босса, пока тот, сопровождаемый одним из охранников фирмы, не скрылся за углом.
Едет домой, к подруге…
Данну вдруг стало больно от этой мысли.
«Не будь дураком! — велел он себе. — Сосредоточься на деле. В пятницу разразится настоящий ад, и только ты будешь виноват, если из-за какой-то мелочи все пойдет не так».
Данн вышел из здания, сел в машину и выехал из города в направлении Примроуз-Гарденс. Ему предстояло встретиться с сотрудником службы безопасности, а далее действовать по плану, который он как раз прокручивал в голове. Время, подходы, гранаты (сколько?), отход…
Он обдумывал план тщательно и неторопливо. Как всегда.
«Это Найл, мой проектировщик. Он настоящий гений…»
В голову упрямо лезли посторонние мысли; стоило ему представить, как босс явится на сегодняшний торжественный вечер, и сутулые плечи еще заметнее подались вперед.
Данн понимал: всем любопытно, почему он одинок, почему без подруги. Наверное, они считают, что он ничего не чувствует, что он — машина. Им невдомек, что в классической механике выделяются как простые машины: винт, рычаг или блок, — так и сложные: например двигатель, который, согласно определению, преобразует любую энергию в механическую.
Что ж, калории преобразуются в механическую энергию, необходимую для движения человеческого тела. Выходит, да, он — машина. Но и все вокруг — тоже. Это вовсе не мешает им любить.
Нет, просто объект его интереса не испытывает ни малейшего влечения к нему.
До чего же банально и обычно.
И разумеется, чертовски несправедливо. Боже, как несправедливо! Инженер ни за что не спроектирует машину, в которой две смежные детали не движутся в полной гармонии: одна не заработает без другой, а та, в свою очередь, не шелохнется без первой. Однако сам он угодил именно в такую ситуацию. Они с шефом — как две детали от разных машин.
А еще он с горечью ощутил, что законы привлекательности куда сложнее законов механики. Человеческие отношения опасны, ненадежны и ужасающе неэффективны. Мотор проработает сотни тысяч часов без остановки, а человеческая любовь дернется пару раз, да и заглохнет.
А еще любовь предаст тебя куда быстрее машины.
«Что за бред! — одернул себя Найл Данн едва ли не раздраженно (он никогда не раздражался). — Прекрати! Надо работать».
Он заехал на парковку торгового центра и заглушил двигатель. Через мгновение рядом остановился потертый фургон. Данн пересел в него и кивнул водителю — здоровенному громиле в военном камуфляже. Не сказав друг другу ни слова, они выехали со стоянки и уже через десять минут катили по безымянным улицам Примроуз-Гарденс. Данн перебрался в кузов. Слишком уж он бросался в глаза: рост, да и цвет волос, но главное, он белый — в негритянском поселении, после захода солнца… Впрочем, вполне возможно, что угрожавший дочке Дламини наркоторговец или кто-то из его подручных тоже белый, и с этой точки зрения было бы неплохо, если бы его запомнили, однако Данн все же решил спрятаться — хотя бы до тех пор, пока не придет время забросать хижину гранатами и поджечь.
Они все кружили по бесконечным проездам между лачугами. Детвора и тощие псы носились мимо, мужчины сидели в дверях собственных хижин.
— Тяжело без «навигатора», — нарушил молчание верзила из службы безопасности. Улыбки на лице не было, и Данн не понял, шутит напарник или нет. Сегодня утром тот два часа потратил на поиски хижины Дламини. — Вот здесь.
Лачуга, как и все прочие в Примроуз-Гарденс, крошечная, одноэтажная. Стены, сколоченные из фанеры и листов рифленого железа, сияли ярко-красным, синим и желтым, словно бросая вызов нищете. Судя по развешенному на веревке во дворике белью, младшему ребенку в этом семействе было пять или шесть.
Место для нападения оказалось весьма удачное: прямо напротив хижины находился пустырь, так что свидетелей не предполагалось. Не то чтобы это так уж важно: машина без номеров, таких фургонов в окрестностях Кейптауна — что чаек на свалках «Грин уэй».
Они просидели в молчании минут десять — еще немного, и фургон начнет привлекать внимание. Наконец водитель сказал:
— Вот он.
По пыльной дороге шел Стефан Дламини — высокий, худой мужчина с сединой в волосах, одетый в потертую куртку, оранжевую футболку и темные джинсы. С ним был сын лет одиннадцати в спортивной майке — без куртки, несмотря на осенний холод. Под мышкой парнишка нес грязный футбольный мяч.
Дламини с сыном еще немного погоняли мяч перед домом, а потом вошли внутрь. Данн кивнул напарнику, и оба натянули лыжные маски. Ирландец окинул взглядом лачугу: побольше остальных. Наверное, там две комнаты. Занавески из дешевой ткани были задернуты, в помещении горел яркий свет.
Его мысли почему-то снова вернулись к боссу и сегодняшнему торжеству. Данн с усилием выбросил их из головы.
Он выждал еще пять минут — пусть Дламини сходит в туалет (если, конечно, в хижине он имеется), а семья рассядется за столом.
— Давай.
Напарник кивнул. Они вышли из фургона, сжимая в руках по мощной гранате со смертоносными медными шариками.
— Начали, — шепнул Данн.
Они вытащили чеки и бросили гранаты внутрь: по одной в каждое окошко. За пять секунд Данн успел схватить зажигательную бомбу — обычную канистру бензина с маленьким детонатором — и приготовиться. Когда земля задрожала от могучих взрывов, он выбил остатки стекла и швырнул в дом канистру. Оба прыгнули в фургон, водитель завел мотор, и машина рванула с места.
Ровно через семь секунд окна полыхнули огнем, а из печной трубы в небо эффектно ударил столб пламени футов двадцать высотой.
Еще мальчишкой в Белфасте Данн просто обожал фейерверки…
Глава 41
— Хай! Хай! — вопила во тьме женщина, глядя на охваченный огнем дом, и в ее глазах сверкали слезы.
Мать и пятеро детей сбились в кучку позади пылающей лачуги. Сквозь распахнутую заднюю дверь было видно, как ревущие языки пламени пожирают все накопленное добро. Она порывалась броситься внутрь, спасти хоть что-то, но Дламини не пустил ее. Они разговаривали на непонятном языке — кажется, на коса.
Понемногу собиралась толпа, бригада добровольцев-пожарных стала передавать по цепочке ведра в тщетной попытке залить бушующее пламя.
— Нужно уезжать, — сказал Бонд высокому мужчине, который стоял позади, у полицейского фургона.
— Определенно, — отозвался Квалене Нкоси.
Бонд имел в виду, что нужно увезти семью из Примроуз-Гарденс, иначе Данн узнает, что его жертвы живы. Нкоси же беспокоился о другом. Полицейский заметил, что толпа все растет и разглядывает белого человека без всякой симпатии.
— Покажи им значок, — предложил Бонд.
Нкоси захлопал глазами от изумления:
— Нет-нет, коммандер, это плохая идея. Лучше поедем, причем прямо сейчас.
Они усадили Дламини с семьей в фургон. Бонд устроился вместе с ними сзади, а Нкоси сел за руль, завел двигатель и устремился во тьму. Сердитая и озадаченная толпа осталась позади, все еще шумело пламя, однако никто не пострадал.
Узнав, что Данн собирается убить Дламини, который живет в огромном поселении в условиях едва ли не полной анонимности, Бонд оказался в тупике. Как его искать? Мобильных телефонов на это имя не значилось в базах ЦПС и МИ-6, в документах последней переписи и профсоюзных реестрах тоже ничего не нашлось. Тогда Бонд рискнул и позвонил Квалене Нкоси:
— Послушайте, я вам сейчас кое-что расскажу — только это должно остаться между нами. Никаких исключений.
После недолгой паузы молодой полицейский осторожно произнес:
— Слушаю.
Бонд изложил проблему. Когда он упомянул, что прослушка велась незаконно, Нкоси перебил:
— Что-то я не расслышал, коммандер. Связь плохая.
