Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины
— Конечно, Евгений. И не просто подумать, а продумать, как это сделать.
— Если я правильно понял, — Зайцев поднялся, сунул руки в карманы брюк, прошелся по мягкому темно-красному паласу, убавил звук в телевизоре, — фирме н-нужна неофициальная информация о нашем объединении.
— Вы правильно поняли, Евгений.
— Но, простите, Вернер, объединение наше, как бы вам это л-лучше сказать? Полузакрытое. Вы это знаете?
— Бог сохранит вас, Евгений, о чем вы подумали? — воскликнул Штольц, и глаза его стали жесткими.
— Я думаю о том, — Евгений Александрович остановился напротив сидящего в кресле Штольца и, глядя ему в светлые сузившиеся зрачки, медленно произнес, — что это б-будет дорого стоить.
— Не возражаю, — тихо ответил Штольц, не отводя глаз. — Я ведь сразу сказал вам, что это гораздо выгоднее и безопаснее, чем продавать патрончики. Вы — человек коммерческий, я тоже — бизнесмен. Мы должны говорить на одном языке. Сколько?
Услышав этот прямой вопрос, Евгений Александрович вздрогнул и окончательно понял, о чем его просит Вернер Штольц.
В девять часов вечера, когда на город опустились дождливые сумерки, Евгений Александрович Зайцев вышел из гостиницы «Москва», сел в «Жигули», положил рядом с собой тяжелый «дипломат» и, немного прогрев мотор, тронулся домой.
Как хорошо, что он не пил коньяк! И без него в голове сплошная путаница. Нет, это не ловушка. Иначе в «дипломате» не было бы десяти тысяч рублей и тысячи долларов. Вот тебе и Вернер Штольц! Вот тебе и заместитель руководителя группы шеф-монтажников по общим вопросам! Вот тебе и фирма по изготовлению и монтажу компьютерной техники! Вот тебе и бизнесмен! Как он сказал? Разведка — это самый выгодный бизнес. Ну, разумеется! Одна фирма ворует у другой с помощью своих разведчиков новейшую технологию и процветает. А другая вылетает в трубу. Или это шпионаж? А если с той стороны, когда я там, — это разведка, точнее — бизнес. Ведь если Штольц разведчик, то он и бизнесмен. У него есть акции фирмы, у него есть своя доля. А разведчиком он может быть, а может и не быть. Кого он в пример привел? А, черт, забыл фамилию американца, который много лет работал в ЦРУ, а потом плюнул, ушел, написал книгу о своей работе, продал ее и стал миллионером, то есть сделал свой бизнес. Вернер прав: сейчас секретов не может быть, сейчас из космоса все видно, даже кошек. И конечно, про наше объединение все известно. А ему нужна информация не сверху, а снизу. Риск есть? Еще бы! Но зато столько долларов на своем счету в банке! Разве я не рискую с рыжьем? Рискую каждый день, каждый час. А в этом случае? Ни возни с патрончиками, ни тебе гнилых зубов, ни клиентов, все стерильно, и сразу столько денег! И не в рублях, а в долларах. И не в России, а там… Правда, расписку Вернер все-таки взял. Сказал, что для отчета. Врет, конечно. Это для того, чтобы меня в случае чего прижать к. стенке. А зачем? Белова я расколю в два счета. Я два-три раза накачаю его коньяком, и он выложит мне все до тонкостей. Еще тогда, когда он хвастался, что он человек государственный, что ему с трудом разрешили поехать в Данию, я сразу догадался — мужик не из простых. Но тогда мне и в голову не пришло, что на нем можно заработать. Конечно, говорить ему о том, зачем мне эта информация, нельзя ни в коем случае. И потому, что он может меня заложить, и потому, что если и не донесет, то захочет вступить в долю. Он ведь на деньги жадный. И как таких в технологах держат — удивительно! Я бы его поганой метлой гнал. Да, эти три фотографии, где Константин Белов зафиксирован в неприличном заведении за неприличным занятием, эти фотографии — только на самый крайний случай. А Вернер тоже порядочная сволочь, он даже не намекнул, а прямо сказал, что и со мной поступил так же. Но мне бояться нечего. Я не инженер, я не работаю на секретном заводе, я — обыкновенный стоматолог. И дальше Севера меня, в крайнем случае, не сошлют. Впрочем, к чему это я думаю о такой гадости, как Север? У меня все чисто и с рыжьем, и с этой информацией. Эта шельма Вернер все-таки не дурак, информацию я передам без риска: отпечатаю на машинке ответы на пятьдесят вопросов и отправлю в конверте в Москву в 62-е отделение связи до востребования на имя Разгуляева Петра Антоновича. А о том, что Мое письмо получено, Вернер сообщит мне телеграммой: «Роды прошли нормально. Племянник набирает вес». Это значит, что информация моя принята, а на мое имя в банке Гамбурга открыт счет. Гарантий он, правда, не мог дать, сказал, что если я будущей весной поеду в Болгарию, то он сможет встретиться со мной в Варне и там покажет чековую книжку. Ну, я тоже не дурак, Вернер. Я для начала пошлю ответы на половину вопросов, а вторую половину захвачу с собой в Болгарию, а еще лучше — выучу наизусть. Информацию, как и рыжье, нельзя продавать оптом. Опять светофор. Черт, когда же я выберусь из Москвы? Дождь, кажется, кончается. А это кто так смешно по тротуару бежит к переходу? Неужели Елена Петровна? Не может быть! А ведь она, ей-богу, она! С тяжелой сумкой, под зонтиком. Что она тут делает?
Зайцев открыл правую дверцу и, набрав воздуха в легкие, крикнул:
— Елена Петровна! Здравствуйте!
Женщина вздрогнула, покрутила головой, опустила зонтик, увидела в нескольких шагах от себя Евгения Александровича и от удивления приоткрыла рот.
— Быстрей садитесь, желтый зажегся! — засмеялся Зайцев и бросил на заднее сиденье «дипломат», тронул вперед и показал пальцем на ремень безопасности: — Застегнитесь.
— Ага, я сейчас, вот только сумка мешает, — бормотала Елена Петровна растерянно и удивленно. — Можно я ее туда поставлю? — Она обернулась.
— Я помогу, — Евгений Александрович взял у нее сумку, опустил за кресло и с загадочной улыбкой спросил: — Вам домой? Или вы здесь надолго?
— Господи! Ну, конечно, домой! Это просто чудо какое-то! Я так вся устала, так издергалась, думала, что на электричку опоздала, и ведь точно — опоздала, а тут — вы!
— Мир тесен, Елена Петровна! По д-делам были в столице?
— Ну да, ну да, по делам. И по магазинам побегала. А дела мои хорошие, Евгений Александрович. Я в платную поликлинику ездила. Думала, что у меня язва, а на самом деле обыкновенный гастрит, так что дела мои хорошие. Неужели вы прямо домой?
— Абсолютно верно. Мои дела тоже н-неплохие, магазины московские мне не нужны, я человек непритязательный, н-навестил старого доброго друга — и назад.
— Бог ты мой, как же мне повезло! Я вам даже заплачу, Евгений Александрович.
— Ну, Елена Петровна, это уж вы напрасно! Разве мы с вами н-не добрые знакомые?
— Тогда хотите покушать? У меня здесь и колбаска есть, и батончик свежий, и молочко.
— Благодарю, я только что из-за стола, ч-честное слово, сыт. А вы, наверное, голодны? Вы не стесняйтесь, поешьте. Вам-то ни к чему такие испытания, тем более при гастрите. Я сейчас приторможу, и вы достанете свои п-припасы.
Пока Елена Петровна на заднем сиденье шуршала бумагами, резала хлеб, колбасу, Евгений Александрович, глядя на ее сияющее от радости симпатичное курносое лицо, думал о том, что она, конечно, не знает и десятой доли того, что, видимо, известно Константину Белову, но если имеет доступ к золоту, значит, работает на важном участке, сведения о котором могут стоить недешево и наверняка будут интересны Вернеру Штольцу. Так что сама судьба идет ему, Евгению Александровичу Зайцеву, навстречу, послав такую попутчицу, с которой уже сейчас, не теряя времени, можно начать разговор, можно начать ту самую работу, где все стерильно, где нет никакого риска, где все, что от тебя требуется, — это предельное внимание и гибкий ум, способность ненавязчиво задавать вопросы и получать нужную информацию.
— Между прочим, Елена Петровна, вы совершенно н-напрасно ездили в Москву в платную п-поликлинику, потому что вполне квалифицированную консультацию мог бы дать в-вам я или мои коллеги. Я, между прочим, в свое время в молодости увлекался психиатрией. А вы, должно быть, знаете, что все наши недуги на н-нервной почве. Внушение — вещь исключительная. И самый эффективный метод лечения — гипноз. Почему? Да потому, что, создавая человека, п-природа-матушка не предусматривала ни нас, врачей, ни, разумеется, медицинских препаратов. Все — в человеке. Это самый совершенный организм. Я, стоматолог, п-правда, увлекающийся психиатрией, могу оказать вам самую реальную помощь. Нужна для этого мне, врачу, т-только единственная вещь: самая полная информация о вашем образе жизни, труда и отдыха. Для убедительности н-начну с малого, с чисто внешних факторов. Вы сказали, что у вас было подозрение на язву желудка, а на самом деле гастрит. Значит, ваша работа с-связана с вредными условиями. Не так ли?
— Так, я гальваник, — кивнула с полным ртом Елена Петровна.
— Очевидно, что вы, кроме того, р-работаете по сменам. Верно?
— Ну да, мы работаем в три смены.
22Получив из раствора девять слитков, Василий поехал в поликлинику, где работал покупатель.
![Юрий Мишаткин - Особо опасны при задержании [Приключенческие повести]](/uploads/posts/books/133581/133581.jpg)
