Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
— Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что не думал о нем, пока не увидел тебя в дверях?
— Определенные ассоциации довольно очевидны. Как насчет ворот?
— Ты тоже должник Кактуса, док? — Джейсон наблюдал за выходцем с Ямайки.
— Я должен ему столько, что не мог бы даже подумать о том, чтобы впутать его в ситуацию наподобие сегодняшней. Ради Бога, он ведь старик, и независимо от того, что там задумали в Лэнгли, сегодня вечером произошло убийство, жестокое убийство. Нет, я бы не стал его впутывать.
— Ты — не я. Видишь ли, я вынужден так поступить: он никогда мне не простит, если я поступлю иначе.
— О себе ты совсем не думаешь, верно?
— Будь добр, закрой ворота, док. А я тогда смогу включить сигнализацию на панели управления в холле.
Джакс помедлил, словно подбирая слова. Затем, запинаясь, он начал:
— Послушай, у большинства разумных людей есть причины для того, чтобы поступать так или иначе. Думаю, что ты разумен. Позвони Алексу, если я тебе понадоблюсь, — если я понадоблюсь старому Кактусу. — Доктор быстро вышел.
Борн повернулся и осмотрел комнату. После того, как почти три часа назад Фланнаган и Рейчел Суэйн уехали, он исследовал каждый фут генеральского кабинета, так же как спальню мертвого вояки на втором этаже. На кофейном столике он сложил предметы, к которым хотел приглядеться повнимательнее, и теперь принялся изучать их. Среди них были три одинаковые тетради в коричневых кожаных обложках с отрывными страницами, скрепленными спиралью, — обычный атрибут письменного стола. Первая служила календарем, где отмечались назначенные встречи, вторая — телефонной книжкой, куда фамилии и номера заносились чернилами, в третьей велся учет расходов: она была едва начата. Кроме того, рядом лежали одиннадцать записок, вырванные из блокнота, которые Джейсон обнаружил в карманах у Суэйна, карточка учета проигрышей и выигрышей в гольф-клубе и несколько меморандумов, составленных в Пентагоне. Наконец, на столике был генеральский бумажник с обилием всевозможных впечатляющих удостоверений личности и очень малым количеством денег. Борн собирался отдать все это Алексу, надеясь, что благодаря этим вещам удастся обнаружить дополнительные ниточки. Насколько он мог судить, ничего необычного найти не удалось: никаких доказательств связи с современной «Медузой». Это его и беспокоило: должна же быть какая-то зацепка. Ведь это дом старого солдата и его святая святых в доме — что-то должно здесь быть. Он знал, чувствовал это, но не мог найти. Тогда он вновь принялся обыскивать все, но уже не фут за футом, а дюйм за дюймом.
Через четырнадцать минут, когда он снимал и переворачивал фотографии на стене рядом с письменным столом (стена находилась по правую руку от занавешенного окна, выходившего на газон), ему вспомнились слова Конклина о необходимости проверить окна и задернуть шторы, чтобы никто с улицы не смог увидеть, что происходит в доме.
«Боже, там такое должно твориться».
«Не очень-то приятное зрелище».
Совсем неприятное: среднее стекло окна было забрызгано кровью и частицами тканей. И... что это? Маленькая латунная защелка — что с ней? Она не только выдвинута из паза, но и само окно приоткрыто — едва-едва, но тем не менее приоткрыто. Борн стал на колени на диванчик и присмотрелся к поблескивающей латунной штучке и оконному стеклу: среди засохших ручейков крови и островков кожи были расплывшиеся пятна, размазанные по стеклу; низ левой шторы был вытянут наружу, и небольшой кусок украшенной кистями ткани заклинило рамой, поэтому окно и не закрывалось. Джейсон спустился вниз растерянный, но не слишком удивленный. Это было именно то, что он искал: недостающее звено в сложной головоломке, которую представляла собой смерть Нормана Суэйна.
Кто-то выбрался из этого окна после того, как пуля снесла генералу половину черепа. Кто-то, кто не желал рисковать быть замеченным в холле или при выходе через парадную дверь. Кто-то, кто превосходно знал расположение комнат в доме, окрестности... и собак. Жестокий убийца из «Медузы». Черт его дери!
Кто же? Кто был здесь? Фланнаган... жена Суэйна! Они должны знать, даже обязаны знать! Борн бросился к телефону на письменном столе; тот начал трезвонить еще до того, как он успел до него дотронуться.
— Алекс?
— Нет, братец Кролик, это всего лишь старый друг. А я и не знал, что мы столь свободно обращаемся с именами.
— Нет, конечно, мы не должны, — быстро произнес Джейсон, с прудом восстанавливая самообладание. — Кое-что произошло, я тут нашел кое-что...
— Успокойся, парень. Чем я могу тебе помочь?
— Ты мне нужен: сейчас и там, где я нахожусь. Ты свободен?
— Что ж, давай посмотрим. — Кактус издал смешок. — Я должен, вообще-то, присутствовать на нескольких заседаниях советов директоров, да в Белом доме меня ждут не дождутся на правительственный завтрак... Где и когда, братец Кролик?
— Ты не должен быть один, старина. Мне нужны, кроме тебя, еще три-четыре человека. Это возможно?
— Не знаю. Что у тебя на уме?
— Тот парень, что отвез меня в город после того, как я встретился с тобой... Среди твоих соседей такие еще найдутся?
— Честно говоря, большая часть из них отбывает срок, но если покопаться в мусоре, думаю, нескольких можно найти. А зачем?
— Поработать охранниками. Это действительно очень просто: ты будешь сидеть на телефоне, а им придется постоять за закрытыми воротами, сообщая посетителям, что это — частное владение и вход на его территорию воспрещен. Особенно для некоторых шишек, которые могут заявиться на лимузинах.
— Моим братишкам это, наверное, подойдет.
— Перезвони мне, я расскажу, как проехать. — Борн нажал на рычаг и сразу же отпустил его, чтобы набрать новый номер — телефон Конклина в Вене.
— Да? — ответил Алекс.
— Доктор был прав, а я позволил работавшему на «Женщину-Змею» палачу скрыться!
— Ты имеешь в виду жену Суэйна?
— Нет, но и она, и ее говорливый сержант знали, кто это, — они должны знать, кто был здесь! Присматривай за ними. Раз они мне солгали, то и уговор отменяется. Тот, кто организовал это смердящее за милю «самоубийство», должен занимать высокое положение в «Медузе». Он мне нужен — это ускорит дело.
— Да? Нам к нему не подобраться.
— О чем ты, черт тебя дери, болтаешь?
— Потому что и сержант, и его любовница вне пределов досягаемости. Они исчезли.
— Это сумасшествие какое-то! Если я хоть немного знаю Святого Алекса — а уж я-то знаю, — он начал слежку, едва эта парочка выбралась отсюда.
— При помощи электроники, а не людей. Припомни-ка, ты сам настаивал, чтобы мы держали Лэнгли и Питера Холланда подальше от «Медузы».
— Что же ты сделал?
— Я разослал самое серьезное извещение по всем компьютерным системам бронирования билетов на рейсы международных авиалиний. В 8.20 пополудни наши объекты купили билеты на десятичасовой рейс «Пан-Америкэн» в Лондон...
— Лондон? — вмешался Джейсон. — Они же собирались в противоположном направлении, на Гавайи. К Тихому океану!
— Вероятно, туда они и полетят, потому что к рейсу «Пан-Америкэн» они не явились. Кто мог знать?
— Проклятие, ты должен был предусмотреть!
— Как? Двум гражданам США, отправляющимся на Гавайи, не нужно показывать паспорта, чтобы попасть в наш пятидесятый штат. Сойдет и водительское удостоверение, и регистрационная карточка избирателя. Ты сам мне сказал, что они уже давно обдумывали этот шаг. Ты считаешь, что старшему сержанту с тридцатилетним послужным списком трудно получить пару водительских удостоверений, выписанных на другие имена?
— Но зачем?
— А затем, чтобы сбросить с хвоста разыскивающих их людей — нас, а может, и некоторых «медузовцев».
— Вот дерьмо!
— Ты можешь выражаться менее вульгарно, профессор? «Вульгарно» — как раз подходит для этого случая, верно?
— Заткнись, мне надо подумать.
— Тогда подумай о том, что мы с голой задницей сидим на айсберге, и у нас нет обогревателя. Самое время вводить Питера Холланда. Он нужен нам. Без Лэнгли теперь не обойтись.
— Нет, не сейчас! Ты забыл кое-что: Холланд давал присягу, и все, что мы знаем о нем, говорит о том, что он сверхсерьезно к ней относится. Он, может, и нарушает иногда инструкции, но если он окажется лицом к лицу с «Медузой», с сотнями миллионов долларов, поступающих из Женевы, чтобы скупать что-то там в Европе, он может сказать: «Стоп, достаточно»!
— Мы должны рискнуть. Он нужен нам, Дэвид.
— Какой еще Дэвид, черт тебя дери! Я — Борн, Джейсон Борн, — твое создание, и мне кое-что задолжали! Моей семье задолжали! И по-другому ничего не выйдет!
— И ты убьешь меня, если я встану на твоем пути.
Молчание. Никто не сказал ни слова, пока Дельта-один из сайгонской «Медузы» не прервал паузу:
— Да, Алекс, я убью тебя. И не из-за того, что ты попытался убить меня в Париже, а из-за того, что ты поверил сделанным вслепую предположениям и решил отправиться на охоту за мной. Понимаешь, о чем я говорю?
