«Грязные» методы - Конев Константин

План предполагает движение в северном направлении до моста Kingston-Rhinecliff. Это примерно 16 миль — 25 с половиной километров. На западном берегу под мостом есть рампа для выхода на берег. Оттуда джипом проходим 750 м до аэродрома Kingston Ulster. Используем служебную дорогу, проходящую под трассой № 199. С вертолетов она не просматривается. Там передаем «Пассажира» летчикам.

— Хорошо. Запасные варианты?

— Вариант номер два. Чуть ниже того же моста выходим на восточный берег. Далее автомобилем 5 миль до Old Rhinebeck или 8 миль до Sky Park. Обе взлетные полосы грунтовые. Там передаем летчикам.

Группы выдвигаются заранее и ведут наблюдение. Исходя из обстановки выбираем вариант ухода. Кроме того, группы страхуют друг друга с обоих берегов в случае вооруженного противодействия.

— Мы не знаем точно, как будут действовать местные службы. Что если эти аэродромы окажутся в радиусе повышенного внимания?

— Третий вариант — уходим дальше на север. До мостов Alfred Smith Memorial Bridge и Castleton on Hudson. Дополнительно 39 миль — 63 км. Высаживаемся на пристань яхт клуба Tri-city. Оттуда автомобилем примерно 6–7 миль до аэропорта South Albany.

— Почему выбрали именно эти аэродромы?

— Kingston и South Albany — аэропорты местного значения, без башен управления полетами. По сути клубные. Old Rhinebeck и Skypark вообще — грунтовая взлетная полоса. Практически не контролируются.

— Ну что ж поддерживаю. Приступайте.

1995. 23 Октября. Esopus Island, Hudson river

4 мили — 6 км на север от Дома Рузвельта.

Небольшой катер на воздушной подушке стоял внутри маленькой скалистой бухты. Один человек был на берегу. Двое что-то копались на борту.

— Серега, ты есть будешь? Яичница уже остыла.

— Кинь в микроволновку. Пользуйся маленькими радостями американской жизни. — Ответил Бехтерев, не убирая наушник радиостанции от головы.

— Как скажешь.

Микроволновка мерно зажужжала, вращая тарелку с едой внутри.

Через минуту из нее послышались хлопки.

— Что у тебя там на камбузе происходит? — закричал Бехтерев из рубки.

— Да блин, ё моё. Желток взорвался. Что за фигня? Все внутри обгадило.

— Так ты, не размешивая кинул? Ну красавчик!

— Чего?

— Так она же разогревает продукт за счет, излучения. Там энергия, как при сотворении Солнца.

— Да, ладно…

— Я тебе говорю. У нас мичман пьяный под радиостанцией средней мощности заснул. Так наутро того, — он покрутил у виска, — в общем комиссовали, как неизлечимого.

Бехтерев вслушивался в наушник радиостанции. То тряс его, то постукивал.

— Что за фигня? Одни шумы. Мы так сигнал не получим.

Он закопошился в большой транспортной сумке зеленого цвета.

— Веня, давай дуй наверх. Ставишь направленную антенну. Азимут предварительный 175 градусов.

Через пять минут мучений они соединились с офицером связи из кортежа.

— Ловим рыбу. Осматриваем достопримечательности.

— Как обстановка?

— У нас все нормально. Только страшные помехи. Похоже это единственный канал.

— Американцы какую-то новую глушилку поставили на север от нас, за конюшней. Так даже лошади шарахаются.

— Ладно, отбой.

Переговоры завершились, и президенты вышли на встречу с журналистами.

Операторы новостных агентств ждали этого момента. Заранее были развернуты телекамеры, свет. Лошади в конюшне рядом с домом скрежетали зубами и не могли стоять на месте. Они словно чувствовали, что-то невидимое. Пришлось успокаивать их и закрыть проходные ворота.

Билл Клинтон сделал короткое объявление и засунул руки в карманы пиджака. После окончания перевода президент предоставил трибуну своему российскому коллеге. С первой же минуты сотрудники кабинета напряглись. Речь российского лидера была строгой, но явно не по подготовленному тексту. Через минуту изменилось лицо и у стоявшего за его спиной Билла Клинтона. Вначале оно словно оттаяло от официально каменного вида. На второй минуте он расхохотался и несмотря на дипломатический протокол не мог себя удержать. Он то сгибался пополам, то обнимал говорившего. Его лицо побагровело от хохота, он тер глаза.

Кажется, кто-то сообразил, что происходит, что-то неладное. Девушка в строгом брючном костюме с бейджиком журналистки запрыгнула в грузовик информагентства, стоявший у теплиц, и вывела его, отгородив станцию постановки помех от направления на место презентации.

Пожалуй, это было не совсем обычное выступление. И уж точно его первые пять минут заметно отличались от последующих.

1995. 5 Ноября. Квартира Бехтерева

— О! Заходи, — Бехтерев встретил гостя в дверях, в тельняшке с закатанными рукавами. — Проходи на кухню. Я тут, по случаю, кулинарией балуюсь. Есть подозрение, что даже что-нибудь может получиться.

— С профессиональным праздником! — Красин прошел за хозяином, доставая бутылку коньяка в картонной коробке. — Серега, а ты сам-то где пропадал?

— Где надо! — Бехтерев, многозначительно закатил глаза. — Следите за новостями.

— Да ладно. Из новостей только Ельцин в Штатах американцев смешил.

— Но, но, товарищ лейтенант — я попрошу! — Бехтерев заговорил тоном старшего брата. — Много ты понимаешь.

— Да что там понимать. Он, по-моему, слегка принял на грудь перед выходом. Вот и понесло.

— А Клинтон, значит, по-твоему, просто так чудил?

— В смысле?

— Ну ты много видел, чтобы политик с 30-летним стажем так себя вел? То по карманам лазил стоя перед журналистами со всего мира, то ухахатывался, сгибаясь в три погибели?

— Нууу, не знаю. — Протянул Красин. — Тогда, что это по-твоему?

— А это похоже как раз по вашей части фишка. Прямо как ты рассказывал. Американцы сильно перестраховывались, в связи с этим визитом. Выкатили какую-то новую установку для постановки радиопомех. Она похоже и давила всем на мозги. Но, по-моему, никто особо и не понял. Многие жаловались, но оправдывали это нервотрепкой, напряженным графиком. Я сообразил только потому, что ты рассказывал про ваши научные эксперименты.

— Хм, интересно.

— Я потом специально просматривал записи с разных камер и хронометраж сопоставлял. Вот тебе видеокассета с полной официальной съемкой. Обрати внимание — чудеса только первые пять минут творятся. А потом все более-менее спокойно.

— И что это значит?

— По другим камерам видно, как грузовик с кунгом для телеаппаратуры перегораживает направление от постановщика помех к месту выступления. Он железный. Похоже просто частично экранировал сигнал.

— Но постановщик помех, наверно на разных частотах работает. Многие из них эту машину должны огибать.

— Ну не знаю. Значит мозг не на все частоты одинаково реагирует. А может еще какая комбинация факторов.

Бехтерев порезал сало на деревянной доске и разлил по маленьким рюмкам, принесенный коньяк.

— Ну с днем разведки! — и они выпили стоя.

— Слушай, — Бехтерев продолжил. — У меня к тебе шкурный вопрос.

— Ну давай. Чем помочь?

— Зима на носу. Мне надо базовые занятия по работе с аквалангом проводить. А вон уже дубарь какой. Это тебе не Очаков и не Черное море. Не хотелось бы молодёжь сразу в прорубь загонять. Да и нельзя так.

— Ну так, а помочь то чем? Я может и балуюсь шаманством, но вот лето в Москву, я тебе ближайшие несколько месяцев точно не притащу.

— Ха-ха. Да я не про то. Ты же со спортсменами работаешь. Ну и с пловцами, наверное, тоже?

— Ну да, есть такое дело. — Бехтерев продолжал закусывать салом с зеленым луком.

— Ну у них же бассейны с пятиметровой глубиной есть?

— Я не мерил. Но вон вышки для прыжков и десятиметровые стоят. Глубины, наверное, столько же.

— Так вот. А можно нам как-то этим блатом воспользоваться.

— Да я бы не против. Но у них все время с утра до ночи расписано. Там первая тренировка в шесть утра начинается.

— Да мы даже ночью согласны. Лишь бы в Москва-реке бубенцы не морозить.