Чингиз Абдуллаев - Три цвета крови
— Не забывай, что сказал этот Дронго, — напомнил министр национальной безопасности, — он может оказаться прав.
— Каждую секунду они могут взорвать все здание, — разозлился начальник охраны, — а я должен сидеть и слушать здесь этого кретина! Идемте, эвакуируем всех, пока не поздно. Или найдем террориста, у которого есть этот пульт.
Метрдотель наверняка знает, кто из присутствующих держит пульт в руках.
— Нет! — закричал Кязим. — Не знаю! Мне приказали поставить вазы на стол, и все. Я больше ничего не знаю.
Вернулся Касумов.
— Там пусто, — сказал он мрачно, — оружия нет.
— Я проверял еще утром, — испугался Кязим, — пистолеты были на месте.
— Значит, их забрали, — резонно заметил Касумов, — наверное, террористы уже в зале. И их не меньше трех человек.
— Этого не может быть, возразил его непосредственный начальник. — Как они могли войти в здание? Я лично проверял выдачу пропусков. Никого из посторонних здесь нет.
— А если это кто-то из своих? — спросил Касумов. — Чтобы нажать кнопку, не обязательно иметь большую подготовку.
— Нужно проверить всех, — предложил министр МВД.
— В зале пятьсот человек, — напомнил начальник охраны, — там сидят гости, послы, дипломаты, журналисты, наши министры и депутаты. Как мне их проверить?
Каким образом? Подходить к каждому и спрашивать — нет ли у вас пульта управления взрывного устройства? Или начать личные обыски? — повторил он. Все молчали.
— Нужно убрать вазы, — сказал министр МНБ. — Может, подготовить трех людей, чтобы они синхронно выбросили вазы в окно?
— Не успеют, — возразил начальник охраны, — от стола до окна нужно сделать несколько шагов. Да и стекла на окнах большие, прочные. Их так просто не разбить. Террористы сто раз взорвут вазы, пока мы их будем убирать.
— Что делать? — спросил министр внутренних дел. — Сидеть и ждать, пока они взорвут все здание? Нас все будут проклинать. Мы знали о взрыве и ничего не сделали.
— Позовите Дронго, — предложил вдруг Касумов. Все повернулись к нему.
— При чем тут этот эксперт? — спросил министр национальной безопасности.
— Он знает, что нужно делать и как это делать, — не смутился Касумов, — иначе будет поздно.
В кабинет вошел заместитель министра национальной безопасности. Его шеф вопросительно посмотрел на своего помощника.
— Он погиб два часа назад в Бузовнах, — доложил заместитель министра, — сейчас его труп в морге. При нем нашли документы на имя Энвера Халила.
— Как это погиб? — не понял министр. — Его убили?
— Из ГАИ сообщили, что была обычная авария.
— Я сейчас все выясню, — пересел за стол директора министр внутренних дел.
— Еще раз назовите фамилию этого турка.
— Энвер Халил. Там работали сотрудники ГАИ Азизбековского района. А на место происшествия выезжали еще и сотрудники следственного отдела УВД.
— Сейчас проверю. — Министр внутренних дел вызвал оперативного дежурного, приказал выяснить все подробности смерти турецкого гражданина Энвера Халила. И положил трубку, выжидательно глядя на остальных.
— Может, отозвать в сторону сначала нашего президента, — предложил заместитель министра внутренних дел, — а потом Шеварднадзе? Террористы ничего не поймут.
— Еще как поймут, — махнул рукой начальник службы охраны. — А если они взорвут вазы, когда наш президент встанет? Нет, рисковать нельзя.
— Сколько у нас времени? — вдруг спросил его министр МНБ. Он был профессиональный контрразведчик и лучше других разбирался в подобных вопросах.
Все посмотрели друг на друга. Потом на метрдотеля.
— Когда должен быть взрыв? В котором часу? — спросил его министр МНБ.
— Не знаю, — честно признался Кязим, — не знаю. Мне этого никто не говорил.
— Тогда нужно найти какой-нибудь выход, — нервно заметил министр национальной безопасности. И в этот момент зазвонил телефон. Министр внутренних дел быстро поднял трубку.
— Да, слушаю. Кого вы хотите? Сейчас передам. — Он протянул трубку телефона своему коллеге из МНБ. Тот взял трубку.
— Да, это я, что случилось? Что? Когда это произошло? А ты где был? Я тебя спрашиваю? Как вы могли допустить?
Он положил трубку и посмотрел на собравшихся, пытаясь что-то сказать.
Снова зазвонил телефон, он быстро поднял трубку. На этот раз вызывали министра внутренних дел. Тот принял трубку и тоже сразу закричал:
— Вы куда смотрели? Вас там столько людей! Как это могло случиться?
Все переглядывались, не понимая, что происходит.
— В аэропорту захвачен самолет авиакомпании «Люфтганза», — пояснил министр МНБ упавшим голосом. — Видимо, этого сигнала террористы и ждали.
Все молчали, понимая, что случилось страшное.
— Позовите Дронго, — снова сказал Касумов, — он знает, как нужно действовать против этих террористов.
МОНОЛОГ 2
В марте восемьдесят пятого умирает последний из «динозавров» брежневской эпохи — больной и немощный Черненко. Под нескрываемые насмешки всего мира хоронят очередного лидера великой страны. И тогда, отметая претензии все еще мечтавших «порулить» Гришина и Романова, Михаил Горбачев при весьма активной помощи Громыко становится новым лидером советского государства. И почти сразу решает, что Громыко должен стать Председателем Президиума Верховного Совета СССР, а на его место выдвигает Эдуарда Шеварднадзе. В Москве появляется второй выходец с Кавказа, и теперь их становится двое: Алиев и Шеварднадзе.
Отношения Горбачева и Алиева — это самая непонятная страница в истории жизни обоих политиков. Оба — питомцы Андропова, оба были его выдвиженцами и последовательными сторонниками. Оба считались молодыми и перспективными политиками, которых Юрий Андропов продвигал на высшие посты в государстве.
Можно считать, что обладавший уже тогда, несомненно, большей информацией, чем все его коллеги, Юрий Андропов решал для себя, что идеальным партийным лидером после него может быть Михаил Горбачев, а идеальным хозяйственным руководителем — Гейдар Алиев. Уже тогда Андропов понимал значение усиливающегося мусульманского фактора.
Горбачев этого сразу не осознает. И его нежелание считаться с реалиями жизни, его волюнтаристский подход в решении кадровых вопросов приведут сначала к алма-атинским событиям, а затем, после кровавых разборок в Карабахе, Фергане, Осетии, взорвут и всю страну. Уже в августе девяносто первого, когда страна оказалась на краю распада, Горбачев решит реанимировать идею Андропова и предложит пост премьера страны лидеру Казахстана Назарбаеву. Но будет уже слишком поздно…
А до этого будет еще несколько лет совместной работы в Политбюро. Горбачев стремительно набирает очки. Он молод, говорит, как нормальные люди, почти не заглядывая в написанные советниками талмуды, начинает рассуждать о «социализме с человеческим лицом», о демократических ценностях, возвращает Сахарова из Горького, даже разрешает некое подобие гласности, которое затем уже по инерции, словно сорвавшаяся с горы каменная лавина, станет набирать скорость, круша на своем пути не только прошлое, но и настоящее.
Правда, при этом Горбачев делает массу ошибок, начиная с глупой антиалкогольной кампании, превратившейся в очередную кампанию по испытанию народа на прочность. Но в начале перестройки люди готовы простить и это. Народу так хочется верить, что пришел наконец новый Мессия.
И в Азербайджане, и в Грузии на должность Первых секретарей рекомендованы бывшие секретари ЦК, выросшие и сформировавшиеся при Алиеве и Шеварднадзе. Но в Грузии начинается странная возня вокруг Солико Хабеишвили, бывшего секретаря ЦК, арестованного по подозрению в причастности к коррупции. Ни для кого не секрет, что Хабеишвили был одним из самых близких людей Шеварднадзе. Они пришли в Бюро ЦК целой волной, по личной инициативе самого Шеварднадзе — Черкезия, Читанава, Хабеишвили, Адлейба, Санакоев, Папунидзе. Все они попали в «ближний круг» в январе семьдесят девятого. И самый близкий из них — Хабеишвили. Но после отъезда Шеварднадзе человека, которого он рассматривал в качестве своего преемника, арестовывают и возбуждают уголовное дело. Для Шеварднадзе не секрет, что в Москве против него действуют мощные силы в лице Чебрикова и Лигачева, не любивших этого грузина, так и не научившегося правильно говорить по-русски.
Шеварднадзе по натуре своей никогда не был демократом. Он был комсомольским вожаком, милицейским генералом и строгим партийным руководителем.
И его «перестройка» в МИДе — это просто новая волна выдвиженцев, которые сменяли действительно застоявшиеся кадры Громыко, многие из которых сидели на своих местах десятилетиями. Но вместе с водой Шеварднадзе выплеснул и ребенка.
Следуя в фарватере неустойчивого курса Горбачева, Шеварднадзе не заметил или не захотел замечать, что внешнеполитический курс Советского Союза или курс лично Горбачева-Шеварднадзе становится гибельным для страны.
