Росс Томас - Обмен времен «Холодной войны»
— Как Берлин?
— Сплошной дождь, и он не любит рейнцев.
— Из родного города ни на шаг, да?
— Совершенно верно.
— Выпьешь?
— Только кофе.
Подошла Хильда, наша официантка, и заказала по бокалу «Стейнхаузера» и кока-колы для герра Мааса и мужчины, на встречу с которым он прилетел из Бонна. Других посетителей в этот час не было.
— Кого это ты привел? — Падильо мотнул головой в сторону Мааса.
— Маленький толстячок с большим пистолетом. Говорит, что его фамилия — Маас.
— Оружие — это его личное дело, но мне не нравится, с кем он водит компанию.
— Знаешь этого типа?
— Знаю, кто он. Как-то связан с посольством Иордании.
— От него только лишние неприятности?
— Именно.
Карл поставил передо мной чашечку кофе.
— Вы когда-нибудь слышали о семислойном мятном фрапэ[7]?
— Только в Новом Орлеане.
— Может, та девчушка приехала оттуда. Зашла намедни и заказала такой коктейль. А Майк не учил меня смешивать семислойный мятный фрапэ.
Осиротевший в войну, Карл учился английскому рядом с большой армейской базой около Франкфурта, где, будучи подростком, зарабатывал на жизнь, покупая сигареты у солдат, а затем продавая их на черном рынке. Говорил он практически без немецкого акцента и отлично знал свое дело.
Далее наша дискуссия неожиданно оборвалась. Падильо схватил меня за левое плечо, сбил с ног и шмякнул о пол. Падая, я повернулся и увидел двух парней, с лицами, закрытыми носовыми платками, бегущих к столику, за которым сидели Маас и его приятель. Раздались четыре выстрела, от грохота которых у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Падильо рухнул на меня. Мы, однако, успели встать и увидеть герра Мааса, метнувшегося к выходу. Пухлый «бриф-кейс» бился о его толстые ноги. Хильда, наша официантка, замерла в углу, держа в руках поднос. Затем она заорала как резаная, а Падильо велел Карлу подойти к ней и успокоить. Карл, сразу побледневший, обошел стойку и начал что-то говорить девушке, наверное, пытался успокоить. Но его слова, похоже, еще больше расстроили Хильду, хотя орать она и перестала.
Падильо и я приблизились к столу, за которым сидели герр Маас и иорданец. Тот откинулся на спинку стула, его невидящие глаза смотрели в потолок, рот раскрылся. В темноте крови мы не заметили. Я пригляделся к нему. Гладкие черные волосы, зачесанные назад, мелкие черты лица, безвольный подбородок.
— Наверное, все четыре пули вошли в сердце, — бесстрастно заметил Падильо. — Стреляли профессионалы.
В воздухе пахло порохом.
— Мне позвонить в полицию?
Падильо пожевал нижнюю губу.
— Меня здесь не было, Мак. Я отправился в Бонн выпить кружечку пива. Или в Петерсберг, узнать, как идут дела у конкурентов. Так что все произошло в мое отсутствие. Им бы не хотелось, чтобы я оказался свидетелем убийства, да к тому же вечером у меня самолет.
— С Карлом и Хильдой я все улажу. А поваров еще нет, не так ли?
Падильо кивнул.
— У нас есть время пропустить по стопочке, а потом ты позвонишь. — Мы вернулись к бару, Падильо прошел за стойку, взял початую бутылку виски, плеснул в два бокала. Карл все еще успокаивал Хильду, и я заметил, что его руки поглаживали ее в нужных местах.
— Я вернусь через десять дней, максимум через две недели, — пообещал Падильо.
— Почему бы тебе не сказать им, что свалился с высокой температурой?
Падильо глотнул виски, улыбнулся.
— Нет нужды артачиться. Обычная поездка, ничего сверхъестественного.
— Ты хочешь сказать мне что-то еще?
Похоже, он хотел, но лишь пожал плечами.
— Нет. Ничего. Главное, не впутывай меня в это дело. Дай мне еще две минуты, а потом звони. Идет?
Он допил виски и вышел из-за стойки.
— Удачи тебе.
— И тебе тоже, — кивнул Падильо.
Мы не обменялись рукопожатием. Всегда обходились без этого. Я проводил его взглядом. Шел он не так быстро, как когда-то. И чуть горбился, чего я не замечал ранее.
Допил виски и я, поставил бокал на стойку, подошел к Хильде, вдвоем с Карлом мы окончательно успокоили ее. Я предупредил их, что Падильо не довелось увидеть, как маленький черноволосый иорданец выпил свой последний бокал кока-колы. Затем снял трубку и позвонил в полицию.
Дожидаясь их приезда, я думал о Падильо и его очередном задании, герре Маасе и его знакомце, двух профессионалах в масках...
Глава 4
Они прибыли во всем блеске, с мерцанием маячков и воем сирен. Первыми в зал влетели двое полицейских в зеленой форме, в сапогах. Какое-то время они привыкали к полумраку, а затем один из них прошагал к бару и спросил меня, я ли звонил в полицию. Получив утвердительный ответ, он сообщил об этом второму полицейскому и мужчинам в штатском, вошедшим следом. Один из штатских кивнул мне, а затем все они обступили тело.
Я глянул на часы. Маленького иорданца застрелили семнадцать минут назад. Пока полицейские осматривали тело, я закурил. Карл уже стоял за стойкой, а Хильда у двери комкала в руках фартук.
— С Хильдой ты все уладил? — тихо спросил я.
Карл кивнул.
— Сегодня она его не видела.
Детектив в штатском отделился от группы и двинулся к стойке.
— Вы герр Маккоркл? — спросил он.
— Совершенно верно. Я позвонил, как только это произошло.
— Я — лейтенант Венцель.
Мы пожали друг другу руки. Я спросил, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Он ответил, что не отказался бы от бренди. Карл налил ему рюмку, которую лейтенант и выпил за наше здоровье.
— Вы видели, как это случилось? — спросил Венцель.
— Что-то видел. Но не все.
Лейтенант кивнул, его синие глаза не отрывались от моего лица. В них не читалось ни симпатии, ни подозрения. С тем же успехом он мог спрашивать, видел ли я, как погнули бампер моего или чужого автомобиля.
— Пожалуйста, расскажите мне, что вы видели. Ничего не опускайте, даже самых тривиальных подробностей.
Я изложил ему всю цепочку событий, начав с отлета из Берлина, не упомянув лишь о присутствии в баре Падильо, хотя и не считал эту подробность тривиальной. Пока я говорил, появились эксперты. Убитого фотографировали, с пальцев снимали отпечатки, тело уложили на носилки, набросили на него одеяло и унесли. Скорее всего отправили в морг.
Венцель слушал внимательно, но ничего не записывал. Вероятно, полностью доверял памяти. Не пытался перебивать меня вопросами. Просто слушал, изредка поглядывая на свои ногти. Идеально чистые, как к белоснежная рубашка под темно-синим костюмом. Похоже, он недавно побрился, и от него пахло лосьоном.
Наконец поток моих слов иссяк, но он продолжал слушать. Тишина сгустилась, и я не выдержал. Предложил ему сигарету.
Венцель не отказался.
— Гм... этот мужчина... Маас...
— Да?
— Раньше вы никогда его не видели?
— Никогда.
— И тем не менее ему удалось попасть на тот же самолет в Темпельхофе, наладить дружеские отношения и даже доехать на вашем автомобиле до Годесберга. Более того, до вашего салуна, откуда он сбежал после того, как его собеседника застрелили. Не удивительно ли это?
— Все произошло, как я вам рассказал.
— Разумеется, — промурлыкал Венцель. — Разумеется. Но не кажутся ли вам, герр Маккоркл, не кажутся ли вам странными все эти совпадения? Незнакомый мужчина садится рядом с вами в самолете, вы предлагаете отвезти его до Годесберга, он, оказывается, едет туда же, куда и вы, то есть в ваше заведение, где должен встретиться с человеком, которого убивают.
— У меня тоже сложилось впечатление, что он подсел ко мне не случайно.
— Вашего компаньона, герра Падильо, в баре не было?
— Нет. Он уехал по делам.
— Понятно. Если этот Маас попытается связаться с вами, вас не затруднит незамедлительно уведомить нас?
— Уведомлю, можете не беспокоиться.
— А завтра вы сможете подъехать в участок и подписать ваши показания? Хотелось бы, чтобы приехали и ваши сотрудники. Одиннадцать часов вас устроит?
— Хорошо. Вас интересует что-либо еще?
Он пристально посмотрел на меня. Наверное, хотел запомнить мое лицо на ближайшие десять лет.
— Нет. На сегодня достаточно.
Я предложил выпить и остальным полицейским, двоим в форме, одному — в штатском. Они повернулись к Венцелю. Тот кивнул. Заказали они бренди и выпили одним глотком. Правда, Карл и налил им что подешевле. После многочисленных рукопожатий Венцель увел свою команду на улицу. Я посмотрел на угловой столик, за котором сидели Маас и его ныне покойный собеседник. Ничто не напоминало о трагедии. Наоборот, за этот столик так и хотелось сесть.
Если бы не деньги, сказал я себе, продать бы все да уехать куда-нибудь в Санта-Фе или Калиспелл, открыть там маленький бар да жить не тужить. Уж там-то не будет никаких проблем, кроме как в субботу вечером доставить домой перепившего фермера. Не то что здесь, на семи холмах, где когда-то жили Белоснежка и семь гномов, а еще раньше Зигфрид победил страшного дракона. Но здесь я неплохо зарабатывал и, возможно, уже, к сорока пяти годам мог бы отойти от дел, обеспечив безбедную старость. К тому же мне льстило, что мой компаньон выполняет какие-то задания секретной службы, возможно, добывает чертежи русского космического корабля для полета на Сатурн. И мне нравилось, что в наш салун заглядывают шпионы всех мастей, едят бифштексы, пьют коктейли, а по ходу обмениваются своими секретами.
