Душан Калич - Подвиг (Приложение к журналу "Сельская молодежь"), т.6, 1985 г.
— Я иду! — почти крикнул Имре. — Только сменю сорочку и сейчас же спущусь.
— Ничего менять вы не будете! — Голос в трубке опять погрубел. — И звонить своему приятелю из контрразведки тоже. Даю вам ровно одну минуту. Если через минуту я не увижу вас выходящим из подъезда, вы никогда больше не увидите своей дочери, а письмо Додека я сегодня же опущу в почтовый ящик. Завтра утром оно будет на столе у прокурора. Вы поняли? Пускаю секундную стрелку. Так что поторапливайтесь.
Разговор оборвался. Саас не повесил трубку, чтобы не выключать линию и лишить Имре возможности набрать другой номер.
Выйдя из подъезда, Имре безотчетно оглянулся по сторонам, затем пересек сквер и, свернув к Дунаю, пошел в направлении моста Ариада.
За это время Саас и Миллс поменялись автомобилями: Саас влез в «Жигули», а Миллс, захватив с собой «дипломат», пересел в «фольксваген».
Дождавшись момента, когда Бела Имре сел в машину Сааса, Миллс быстро перешел сквер, вошел в подъезд дома номер четырнадцать, взбежал по лестнице на второй этаж и, проворно открыв отмычкой дверь квартиры директора, проник внутрь. Не зажигая света и пользуясь карманным фонариком, он вошел в кабинет. «Дипломат» Имре лежал на письменном столе. Миллс переложил находившиеся в нем бумаги в свой, точно такой же, и точно в таком же порядке, в каком они лежали.
Операция заняла совсем немного времени: несколько минут спустя Миллс уже вернулся к своему «фольксвагену». «Дипломат» Имре, теперь пустой, он положил на заднее сиденье.
Высоко в горах Хармашхатар, километрах в десяти от Будапешта, на краю укромной лесной полянки Саас остановился.
В двухстах метрах ниже, скрытый поворотом дороги-серпантина, припарковался и «остин» Форстера. Последний включил свой приемник еще там, в Буде, и без помех слышал все, о чем говорили в «Жигулях» Саас и Имре,
— Вы, господин Имре, конечно, твердый орешек, — продолжал Саас начатый по дороге разговор. — Но это не беда. Нам, признаться, не по вкусу людишки, которые боятся каждого куста. Но вам следует знать, что, кроме возможной компрометации молодоженов и заявления Додека, у нас припасено еще кое-что такое, что, несомненно, повлияет на ваше решение.
— Покажите мне заявление Додека, — прервал Имре разглагольствования незнакомца.
— Извольте. Это копия, разумеется. Мой фонарик тоже к вашим услугам, уже темнеет.
Имре в замешательстве похлопал себя по карманам.
— Очки. Я забыл их, кажется, дома.
— Ах, так. Тогда, с вашего позволения, я прочту вам текст вслух, — с оттенком пренебрежения ответил Саас. — Итак, слушайте: «В декабре одна тысяча девятьсот сорок четвертого года Бала Имре служил у немцев в чине лейтенанта войск СС. Он принимал участие в казнях арестованных, совершавшихся специальным подразделением карателей. Я своими глазами видел, как он расстреливал безоружных и беззащитных узников. В ночь на новый, сорок пятый год, тридцать первого декабря, он также принимал участие в расстрелах. Меня он действительно спас и дал мне возможность скрыться. Но это случилось уже на другой день, первого января. Ему нужен был свидетель, который отрицал бы его злодеяния. Позже, уступив мольбам жены Белы Имре, я дал заведомо ложные показания на заседании народного трибунала в его оправдание. Велик мой грех. Если можете, простите меня. Подпись — Иштван Додек».
Саас аккуратно сложил листок и протянул его директору.
— Вы можете взять эту бумагу себе. Но спрячьте хорошенько. Не в ваших интересах, если ее у вас найдут!
Имре наконец взорвался:
— Это же наглая клевета! Ложь от первого до последнего слова!
— Весьма возможно, — невозмутимо ответил Саас. — Но подпись Додека подлинная. В этом я могу вас уверить.
— Его принудили подписать!
— Даже если вы смогли бы это доказать, вам ничто не поможет.
Подозрение, гнездившееся где-то в душе Имре, окончательно превратилось в убежденность. Да, это он.
— Это вы убили Додека! Вы!
— Думайте, что говорите! Додек покончил жизнь самоубийством.
— Откуда вы знаете?
— Знаю. Вам-то какое дело? Кроме того, я уже сказал, у нас есть и еще кое-что против вас.
— Еще одна клевета?
— Ошибаетесь! — Имре почувствовал в голосе собеседника иронию. — Это доказательство еще более достоверное, чем подпись почившего Додека, ибо состоит из трех субстанций — из мяса, крови и способности говорить. — Сделав паузу, Саас многозначительно добавил: — Последнее, разумеется, только в случае необходимости.
— О ком вы говорите? Кто этот человек?
— С вашего позволения, я говорю о себе. Посмотрите на меня хорошенько, господин Бела Имре! Мое имя Нандор Саас. Припоминаете? Это я написал на вас донос в сорок шестом, а потом не явился в трибунал, вызванный как свидетель.
Повернувшись к директору лицом, Саас на секунду включил в автомобиле внутреннее освещение.
— Ну что? Вы узнаете меня?
Имре отпрянул, пораженный.
— Да, это действительно вы...
— Значит, убедились. Вы не забыли, наверное, и о другом человеке. Его имя Роберт Хабер.
— В которого я якобы стрелял из автомата на месте казни? — Имре горько усмехнулся.
— Именно. Но он по сей день жив, здоров и вместе со мной готов в любое время подтвердить все то, в чем обвиняет вас Иштван Додек в своем последнем письме! Вот и посчитайте: три свидетеля, уличающих вас в кровавом преступлении. Вы военный преступник, Бела Имре, и вас не касается срок давности, вы это знаете. Три свидетеля против одного Балинта Роны — это достаточный перевес для суда. Ваш дружок может расписывать перед трибуналом ваши героические подвиги сколько ему угодно. Все дело в том, что в казарме в те дни, когда совершались расстрелы. Рона не присутствовал, и это факт.
— Но вас-то обоих тоже не было там!
— Это неважно. Разница в том, что Балинт Рона скажет правду, а мы с Хабером можем позволить себе некоторые лирические отступления. Чего только мы не видели и не пережили в те ужасные декабрьские ночи сорок четвертого в этой богом проклятой казарме!
Имре долго молчал. Саас тоже. «Пусть помучается», — решил он.
— Чего же вы от меня хотите? — проговорил наконец директор,
— Вашего согласия сотрудничать с нами. Вы человек значительный, пользуетесь доверием у руководящих лиц и высокопоставленных чиновников, директоров и министров, у вас хорошо налаженные связи с коллегами из других социалистических стран. Кроме того, ваш институт с приданным ему комбинатом сам ведет интересные и весьма секретные разработки. Вы понимаете, о чем речь, не правда ли?
— Еще бы! Я должен буду либо работать на вас, либо вы разоблачите меня, посадите в тюрьму и так далее...
— И кроме того, вы никогда не увидите больше вашу единственную дочь, она не вернется!
Имре схватил Сааса левой рукой за отворот пиджака и рванул к себе, а кулаком правой ударил его в лицо. Однако, прежде чем он успел повторить удар, дуло пистолета уперлось ему в живот.
Форстер, сидя в своей машине, отчетливо слышал звук удара и тотчас включил мотор, чтобы поспешить на выручку Саасу. Он не раз видел Белу Имре и знал, что этому плечистому и сильному мужчине не стоило большого труда разделаться с заплывшим жиром Саасом. Такой поворот событий грозил непредвиденными последствиями. Но его вмешательства все же не потребовалось.
— Негодяй! — послышался из динамика сдавленный голос Сааса. — Вы заплатите мне за это, и с большими процентами!
Форстер не мог, однако, видеть, как агент вытер платком кровь из углов разбитого рта, и, переложив пистолет в другую руку, повернул ключ зажигания.
— Я отвезу вас домой, Бела Имре. — Голос Сааса дрожал от ярости. — Некоторое время мы не будем встречаться лично. Но завтра до полудня я вам позвоню. В котором часу для вас удобнее?
Имре сидел, полузакрыв глаза, словно с ударом кулака иссякла его способность к сопротивлению.
— В одиннадцать, — пробормотал он.
— Хорошо, До моего звонка вы должны решить, согласны ли работать с нами. Подумайте о вашей дочери и о своей собственной судьбе.
Саас зажег фары, включил скорость и тронулся с места.
— Не вздумайте, между прочим, информировать о нашей встрече своего дружка-подполковника. На этот раз он уже не сможет вас выручить. Если дело пойдет в суд, у Роны хватит своих неприятностей. Его спросят, почему он дважды выгораживал и спасал от возмездия такого военного преступника, как вы. Его судьба, как видите, в какой-то мере тоже зависит от вашего решения. Во всяком случае, учтите: мы следим за каждым вашим шагом. За каждым! Я не шучу. Вы видели фотографии? Так вот, мы вездесущи, мы видим и слышим все.
Саас выехал на Сенвельдское шоссе и повернул в сторону Будапешта.
«Остин» Форстера следовал за ним.
ГЛАВА ВОСЬМАЯРона и оба его сотрудника вернулись в управление уже за полночь.
![Василь Быков - «Подвиг», 1989 № 05 [Антология]](/uploads/posts/books/147491/147491.jpg)
