Крэйг Томас - Последний ворон
Одиннадцать тридцать три... тридцать четыре... тридцать пять.
Чувствовал, как все больше сгибается под тяжестью собственного тела. В голове, словно тяжелые планеты, неторопливо вращались мысли и образы: Кэтрин, Хайд и Шелли, молчащий телефон, Харрел, убийство Ирины Никитиной, Шелли, Хайд, Кэтрин...
Такси, словно украдкой, въехало на площадь, мелькнув в свете натриевых огней, отразившихся на темном ветровом стекле. Он его узнал. Стало трудно дышать, он пробовал не обращать внимания на то, что еле ползет по продуваемому ветром пространству. Когда такси проезжало мимо, он остановился. Лицо Роз. Посмотрев на часы, вскинул голову. Дважды качнув висевшей на руке тростью, – сигнал, что все в порядке – быстрым шагом двинулся в противоположном направлении. Спеша по пустынной улице, он вдруг остро ощутил свою беззащитность и непосредственную близость этих двух американцев.
– Как только выедем с площади – гони! – выкрикнула Роз, хлопнув по плечу шофера. Патрик Хайд увидел ее обернувшееся к нему белое смутно различимое лицо. Она спросила: – Видел его?
Он утвердительно кивнул. До того как, откинувшись на сиденье, прижаться к ее плечу, он увидел на тротуаре боровшуюся с ветром маленькую согнутую фигурку в черном пальто. Хайд почувствовал, как такси рвануло вперед. Напряженное состояние Роз действовало на него угнетающе, как воздух перед грозой. Он злился. Как и безмолвные вспышки ярости при любом воспоминании, оно, передаваясь ему, затуманивало мозг, мешая думать.
Болела голова, пересохло в горле. Все, что ему хотелось, – так это глоток спиртного, затяжка гашиша, лишь бы они не выключили остатки сознания. Сквозь затемненную крышу внутрь такси, словно лучи прожекторов, проникали огни уличных фонарей. Он следил глазами за их медленным периодическим мельканием.
От крупной фигуры Роз вроде бы веяло теплом, но только во сне можно было представить, что она может быть падежной опорой. Выпить бы да как следует. Глотнуть успокоительных таблеток. Или затянуться гашишем. Но он знал, что ни то, ни другое, ни третье не сдержат растущую в нем злобу, дикую необузданную ярость. Пока он оставался в одиночестве в той грязной комнатушке в лагере для беженцев, он еще как-то сдерживался. Но теперь она в нем закипала.
Физически он чувствовал себя полностью изнеможенным и беспомощным, словно выброшенная на берег большая раздувшаяся дохлая рыба. Но сознание его теперь обрело форму, в голове возникали отрывочные эпизоды прошедших дней. Картины прошлого врывались, словно острые камни. Располосованное горло молодого солдатика, похожее на удивленно открытый рот; безногие и безрукие дети, с разъеденной химическими веществами кожей; труп Ирины Никитиной; Харрел; сотрудник ЦРУ, которому он двинул, когда бежал из машины... и постепенно все заслонял собой образ Харрела, неизменно возникавший из темноты, как только он пробуждался.
Роз беспокойно пошевелилась – он мешал ей, вздрагивая в бессильной ярости. Чтобы дать выход этой безотчетной, не утихающей злобе, он нуждался в действии. Когда приехали Обри и Роз, он попытался отдаться изнеможению, на время забыться. Безуспешно.
– Сюда! – объявила Роз. – Нет, не к подъезду, в гараж! У меня ключ от номера, пропустят.
Хайд вздохнул. Роз подалась вперед, задев рукой сведенные челюсти Хайда. Его самого, как никогда, пугала кипевшая в нем ненависть, но он не мог с нею совладать. Харрел пытался его убить. Он убьет Харрела. Вся путаница в голове вылилась в эту одну ясную формулу.
Такси, клюнув носом, въехало на пандус, ведущий в подземный гараж. Потом встало, и в кабину хлынул холодный воздух из открытого Роз окна. Он боялся за нее, жалел, что ее втянули в это дело, но страх этот был ничтожен, как укус блохи, по сравнению с охватившей его злобой. Он слышал, как где-то загремело и Роз напряженно на чем-то настаивала. Потом такси подалось вперед, и он сквозь крышу увидел подымающийся шлагбаум. Они проехали под ним. Сквозь затемненное стекло мелькали редкие лампочки.
– Туда, к лифтам! – Как и все иностранцы в любой стране, она говорила медленно и громко.
Такси остановилось. Хайд увидел, что прежде чем, запыхавшись, выбраться из машины, Роз уставилась на него. Ее раздражала, как ей казалось, его непробиваемая инертность.
– Вылезай, Хайд, приехали! – нетерпеливо выпалила она, нервы напряжены, как вены на теплой белой руке. Она даже похлопала по бедру, словно обращалась к собаке. Ворча и встряхивая головой, выставив вперед ладони, словно подобревший пьяница, он выкарабкался с заднего сиденья, сразу расслабившись.
Роз, не найдя в сумке наличности, выругавшись, подписывала дорожный чек, пользуясь вместо стола крышей такси. Хайд тоже облокотился о крышу и глядел на водителя, чувствуя, как внутри растет крошечный оазис спокойствия. Возможно, это состояние продлится всего несколько мгновений. А пока он испытывал блаженство. Роз помахала заполненным чеком. Водитель, подозрительно его оглядев, положил в пухлый бумажник. Хайд, словно боясь расплескать драгоценную жидкость, осторожно двинулся прочь. Шагнул назад... и отлетел в сторону такси, осознав, что не успел уловить тревогу на лице Роз, казалось, бесконечные секунды открывавшей рот, чтобы крикнуть. От удара о машину перехватило дыхание. Одна рука загнута за спину, в голову позади правого уха уперся холодный ствол пистолета. Он хватал ртом воздух, а дыхание незнакомца у его щеки было сильным, уверенным, шумным. Звенело в ушах. В голове шумело, он едва соображал. Роз оправлялась от шока, глядя на них в бессильном ужасе. В лучшем случае от нее можно было ожидать только вспышки женской ярости, не больше. Нападавший заслюнявил ему щеку. Глаза Роз, словно прожектор, метались из стороны в сторону. Потом его, загнув руку за спину, так что он, потеряв равновесие, согнулся дугой, оттащили от такси.
– Привет, – возбужденно задышал на ухо обидчик, – добро пожаловать домой, сынок!
Хайд застонал от боли в руке. Мысли метались, словно рука в поисках оружия. Роз попыталась зайти за такси, но американец заорал на нее, размахивая пистолетом у головы Хайда. Роз отпрянула назад, и пистолет снова больно уперся в голову.
– Стоять у стены, мадам! – В голосе нотка удивления, словно он не ожидал присутствия Роз и не имел инструкций на ее счет. – Кто она такая, Хайд? – Пистолет уперся в правый висок, у самого глаза, так что он заслезился. Плечо от боли онемело, ноги подкашивались.
– Моя тетушка, – огрызнулся он.
– Работает на Обри? – Хайд отрицательно покачал головой. – Как бы не так, черт возьми! Харрел был прав, когда говорил, что ты пойдешь на такой бредовый шаг! О'кей, пошли – и ты тоже, мадам, – вон моя машина!
Хайд почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Слезы застилали глаза. Американец, по-прежнему выкручивая руку, толкал его вперед.
– Эй, ты! – заорал американец на шофера такси. – Убирайся к черту отсюда... давай, двигай! – Хайду казалось, словно его заталкивают в жесткий тусклый свет гаража, перед глазами мелькали радужные разводы бензина и темные масляные пятна. Ослабевшие непослушные ноги цеплялись за выбоины пола. Рука онемела, жгучая боль ушла вглубь. Американец, словно ласкающийея пес или любовник, терся щекой о его голову, подталкивая телом в спину и зад.
Роз пятилась перед ними – лицо словно белый шар, широко открытые глаза, искаженный ужасом рот.
– Вот я и добрался до тебя, засранец, – тяжело дыша, шептал американец. – Я бы тебя пришил, но Харрел хочет это сделать своими руками. Специально предупредил.
Роз наткнулась на запыленный черный лимузин, потом, недоуменно глядя, прижалась к нему. Теперь Хайд узнал по голосу американца – лица его он не видел: это он в машине Харрела жаловался, что от Хайда воняет. Хайд хорошо отделал его приятеля, сидевшего с другой стороны.
В пустом гараже гулко отдавалось эхо, словно морская раковина многократно усиливала шум их дыхания. Слабость в ногах, запах собственного пота и страха, неизбежность конца.
– Открой дверь! – рявкнул американец, обращаясь к Роз. – Открывай! – Она, как шофер, распахнула дверь и снова прижалась к ней. – Влезай, мадам! – Роз забралась на сиденье. Американец больно дернул Хайда за руку.
Хайд упал на колени, американец от удивления сильнее сжал запястье и заломил руку, удовлетворенно глядя на бессильно опущенные плечи своей жертвы.
– Нет, ты поведешь машину, мадам... мы сядем сзади.
Краем глаза Хайд увидел пистолет, мелькавший, как меленькая черная летучая мышь. Казалось, Хайд перестал дышать... или слышать. Шумело, раздирая ее на части, в голове. Юный русский солдат, изуродованные трупы, безногие, безрукие дети, слепые...
...Ошалевшая от ужаса Роз, глядя на него, словно старуха, выбралась с заднего сиденья и тяжело взгромоздилась на место водителя. От нее никакой пользы.
– Лезь в машину, твою мать!
Американец снова заломил руку. Подняв голову, Хайд взвыл от боли... и правой рукой достал из-за голенища нож. Блеснув в тусклом свете, он опустился раз, другой, третий, сперва неловко, потом умело. Роз вскрикнула раньше американца. У того крик перешел в булькающий звук, потом в шипение выходящего воздуха. Хайд обернулся поглядеть, кровь брызнула ему в лицо...
