Яков Наумов - Схватка с оборотнем
В Калужском управлении шло оперативное совещание.
— Дворник опрошен? — спрашивал высокий молодой полковник у сотрудников, непосредственно занятых делом Оборотня.
— Дворник сейчас у нас, — доложил один из сотрудников. — По предварительным данным, на квартире у Озеровой действительно проживает кто-то, фамилию и имя его мы еще не установили.
— Пригласите дворника! — приказал полковник.
— Здравствуйте. Зачем это я понадобился? Какая во мне нужда? — быстро заговорил вошедший дворник.
— Садитесь, товарищ Копылов, — сказал полковник. — У нас к вам вот какой вопрос. Вы Озерову Марианну Сергеевну хорошо знаете?
— Профессоршу? — воскликнул дворник. — Еще бы! Такая добрая, до всех у нее дело, всем хочет расстараться…
— Добрая, говорите?
— Очень. Даже совестно смотреть порой, как люди этим пользуются.
— Какие же люди?
— Да знакомые… В какие ее только дела, не запрягают! Раз у каких-то мужниных сослуживцев — а муж-то ее уж умер — свадьба была иль еще какое торжество, так они Марианну Сергеевну впрягли, чтоб у нее это происходило… Сами наелись, напились, а ей посуду мыть…
— Может быть, они думали вовлечь ее в празднество? Все-таки одинокая женщина, пожилая…
— Не-ет, уважаемый товарищ полковник, — возразил дворник, — в другой раз эти же самые люди забрали у нее на праздник всю посуду, а вернули только половину. Знают, что добрый она человек, вот и тянут.
— Откуда у вас такие подробные сведения? — спросил полковник. — Вы с Марианной Сергеевной в хороших отношениях?
— Отношения-то ничего, только это мне не она, это тетка Павла рассказывала. С той мы друзья-приятели.
— Кто это тетка Павла?
— А у Марианны Сергеевны живет… Родственница ейная.
— И что за человек?
— Хорошая старуха. Она даже и с Марианной Сергеевной бранится, не смотрит, что профессорша. Чего, говорит, ты на себя чужие заботы вешаешь, своих мало? И то сказать, около Марианны Сергеевны вечно прихлебатели вертятся. Вот взять, сейчас этот рыжий у них живет. Молодой, здоровый, а на старухином иждивении. Хорошо это?
— Товарищ Маликов, покажите товарищу Копылову фотографии, — попросил полковник.
Дворнику показали несколько фотографий, среди которых была и фотография Дорохова.
— На жильца Озеровой тут нет похожего? — спросил сотрудник.
Дворник внимательно рассмотрел все фотографии.
— Нету. Мужик он нестарый, при бороде и очках. Таких тут нету.
— Сделаем так. Вы, товарищ Копылов, как считаете, тетя Павла не проговорится, если понадобится нам в нужном деле?
— Старуха молчать умеет, — заверил дворник, — наша старуха, советская.
— Тогда поезжайте сейчас к себе, вызовите, пожалуйста, эту тетю Павлу, предупредите ее и везите к нам. Хорошо?
Дворник согласился и через полчаса вернулся с родственницей Озеровой.
Это была высокая, костлявая старуха с мрачным взглядом, чуть глуховатая, но зоркая и понятливая.
— Вот попрошу вас посмотреть эти фотографии, — сказал сотрудник, раскладывая перед ней несколько фотографий, — никого не узнаете?
Старуха брала по одной фотографии и внимательно ее рассматривала. Происходило это в полной тишине, даже говорливый дворник, проникся важностью процедуры и притих.
— Нету, — сказала старуха, откладывая фотографии, — знакомых тут нет.
Дворник, словно услышав команду, зачастил:
— Это точно, людей на свете великое множество, и некоторые даже ошибаются на знакомых, но подтверждаю: нету и моих знакомых тоже.
Сотрудники переглянулись, и один из них вынул из кармана клинышек рыжеватого войлока. Он приложил его к фотографии Дорохова, словно приклеил Дорохову бородку.
— Похож?
Старуха всмотрелась.
— Энтот?
Дворник тоже поглядел.
— Навроде родича нашего напоминает, — сказала старуха. — Как, Николай?
— И я вполне согласный, — затараторил дворник, — как нонешний жилец Алексей Василич Быков, только поважнее. А так очень даже похож.
— А сейчас он дома? — спросил полковник.
— Вернулся, тунеядец, — в сердцах ответила родственница Озеровой, — готовьте ему теперь бифштексы… И беспременно, чтоб из говядины, свинину он, вишь, есть не может. Куда какой барин!
— Вы, Павла Семеновна, помогите нам, пожалуйста, в одном деле.
— Что за дело такое? — строго спросила старуха. — В хорошем деле я завсегда рада помочь.
— Если явится к вам один из этих товарищей, — полковник указал ей на капитана Маликова и капитана Шурдукова, — вы на пороге не держите, хорошо?
— Это как на пороге? — не понимала старуха.
— Ну, сразу ведите в комнаты, не задерживайте их.
— Если свои, знакомые, то что ж держать…
Дворника и старуху, поблагодарив, отпустили.
План операции на следующий день был простой. Маликов и Шурдуков вместе с сотрудниками наблюдения являются к Озеровой и берут Оборотня. Задача сотрудников наблюдения держать квартиру под неослабным надзором. Шурдуков и Маликов должны были обдумать все детали своего поведения в момент появления в квартире. Оба сотрудника имели немалый опыт работы в КГБ. Полковник был уверен в этих людях, поэтому и назначил их на операцию.
На следующий день рано утром оба сотрудника появились во дворе многоэтажного дома. В одном из подъездов к ним подошел высокий человек в комбинезоне грузчика и сообщил, что в квартире Озеровой все в порядке: Оборотень не выходил из дома.
Оба сотрудника быстро поднялись на третий этаж и позвонили. Дверь медленно открылась. И они увидели небольшую сухонькую старушку с заплаканным лицом. Маликов, который должен был первым войти в комнату, встревожился.
— Что случилось? — спросил он у хозяйки.
Мимо них проскользнул старший сотрудник, за ним остальные. Но Маликов все смотрел на ошеломленную вторжением чужих старую женщину, предчувствие безошибочно предсказывало ему: неудача!
— Марианна Сергеевна, с вами что-то случилось?
— Случи-лось, — вдруг, как ребенок, сморщила лицо старушка и расплакалась, — конечно, случилось… А кто вы такие?
— Где Быков? — спросил Маликов.
— А вы кто? Вы с ним заодно? Я сейчас в милицию побегу!
Маликов показал хозяйке свое удостоверение.
— Мы разыскиваем Быкова. Где он?
Старушка зарыдала.
В это время из комнаты появилась суровая родственница Озеровой.
— Что ж, матушка, воду-то лить. Энтим людям и надо жалиться, больше кому же.
— Тетя Павла, не надо! — взмолилась сквозь слезы Озерова, но та уже объясняла Маликову:
— Как поговорила я с вами, так и подумала: дурной он человек, Быков этот. Стала за ним присматривать. Да не усмотрела. Ворюга он! Самый что ни на есть мошенник! Мы его, как родного, приняли, а он-то, срамник, обокрал да и сбежал! Каторга по нем плачет, вот что!
Вскоре выяснилось следующее. Вчера утром Быков отправился на прогулку. Он каждый день уходил по утрам гулять, и в этом ничего особенного не было. Но он не вернулся ни к обеду, ни вечером. Женщины заволновались: Быков был аккуратен и редко уходил из дома больше чем на час. Они не знали, что и думать. Собирались уже обратиться в милицию. А утром Марианна Сергеевна не обнаружила своих немногочисленных драгоценностей и нескольких сот рублей, хранившихся у нее в бельевом шкафу, в кошельке.
Сотрудники принялись выяснять обстоятельства.
Сначала Озерова только плакала и на вопросы не отвечала.
— Позор!.. — вздыхала она. — Как я посмотрю в глаза Соне, она же не поверит!..
— Ничего, — сказал Маликов, — поверит, он ее больше ранил. Так что вы, Марианна Сергеевна, рассказывайте все.
Озерова прекратила плакать и задумалась.
— Вы из КГБ? Значит, это серьезное дело? Так кто же он, этот Алексей Васильевич? Может, здесь и Соня ни при чем?
— Софья Васильевна виновата только в том, что когда-то при этом проходимце назвала ваш адрес, — пояснил Шурдуков, — а память у него феноменальная. Вот он и явился сюда. Как он вам представился?
— Быков. Он сказал, что муж Сони. Это правда?
— Быкова в ее мужьях не числится.
— То есть как?
— Так. Муж ее носит другую фамилию.
— Значит, это просто обманщик? Как же он разыскал меня, откуда узнал, что я дружу с Соней?
— Мы потом вам все объясним. Скажите, на какую фамилию вы писали Софье Васильевне?
— На девичью. И все письма доходили.
— Теперь ясно. А вы давно с ней переписываетесь?
— Лет двенадцать. Мы работали вместе, когда еще был жив мой муж.
— Видались за это время?
— Нет. Не удалось. У нее, знаете, всегда дела. Да и я здесь занялась общественной работой, так что остались одни письма.
— Вы переписывались регулярно?
— Были паузы. Но как только чувствуем, что затягивается молчание, сразу же шлем друг другу письма. Она хотя и значительно моложе, но очень близка была мне. Ее письма всегда помогали мне. Соня такая сильная, стойкая…
— А что она писала вам о муже?
