Ирина Дегтярева - Под наживкой скрывается крючок
Руденко уже было интересно, что же они придумали.
— За полчаса до рейса, которым должен был отбыть курьер, вылетал еще один самолет на Москву. Так вот, курьера пересадили на этот рейс, благо там были места. Ему самому коротко сказали, что, дескать, накладка с билетами, и принесли извинения. А когда примчались англичане, в форме и с оружием, в аэропорту развели руками. Мол, ошибочка вышла, улетел ваш террорист с вализой. Те поорали, поругались и убрались восвояси.
«Спектакль хотели разыграть, — Руденко посмотрел, как дым от сигареты слоится, распределяясь по солнечным полоскам, пронзающим полумрак комнаты, проникающим сквозь щели в жалюзи. — Выпотрошили бы сумку в поисках бомбы или наркотиков, курьера бы пристукнули слегка, чтобы не успел заявить, что возвращает груз в посольство. Дискету бы изъяли, а потом иди доказывай что-то. Выходит, перехватили мой разговор с Ермиловым. Но рискнуть на похищение из дипломатической почты — это чересчур. Линли что-то перегрелся на солнышке. И что бы они узнали? О махинациях бывшего торгпреда? Да и дискета не в единственном экземпляре, я бы послал другую, такую же. Хорошо, допустим, Дедов их человек, — Руденко отер со лба выступивший пот и повторил про себя: Дедов — их человек!»
Он встал и прошелся по маленькой комнате, не обращая внимания на вопросительный взгляд Кироса.
«Что мы имеем? Яд, который нашли в сумке, которую вез Дедов. Однако не факт, что контейнер его. Он отказался от содержимого контейнера, это зафиксировано в протоколе. „Пальчиков“ его там не найдут, содержимое сгорело синим пламенем…
Торгпред отравлен этим же ядом. Обедали они вместе с Дедовым, чему есть свидетели. Отравление произошло именно во время обеда, так как кошка, доедавшая в этот день остатки с тарелок, сдохла от воздействия того же яда. Причем этим ядом травятся чаще всего во время приема пищи, когда едят тех морских обитателей, которые могли питаться содержащими яд кораллами. Это удобно для отмазки. Дедов скажет, какое счастье, что я сам не отравился… Достоверно установить, что именно ел торгпред, не представляется возможным, впрочем, что бы он ни ел, если знать наверняка, откуда поставки рыбы и морских гадов в таверну, можно понять, могли ли они быть отравлены — география лова и так далее. Необходима эксгумация Малышева, должны остаться следы разложения политоксина. Хоть что-то…
Далее, слежка за Ермиловым, приехавшим по душу Дедова, странная ночная встреча Олега с английским резидентом Линли около бара. „Самоубийство“ эстонки.
Ёлки-палки! Ведь влезли в мой сейф в посольстве в связи с Дедовым… Хотели забрать то, что я изъял из его компьютера.
А поездки Дедова почти каждую неделю в Пафос, в один и тот же ресторан. Лапшин-болван докладывал, что он там действительно просто обедает. А может, Сергей был в доле?..»
От этой мысли Алексей почувствовал озноб. Но пока отбросил ее, пытаясь вычленить главное, зная, что вернется к ней, особенно, когда будет писать докладную в Центр.
«Попытка перехвата диппочты с дискетой и частично расшифрованной информацией, — продолжал он анализировать имеющуюся информацию. — Но то, что пока удалось расшифровать, не представляет такой уж опасной информации и никак не выводит на связь Дедова с SIS. Они раскрыли себя скорее своими странными действиями, активностью в отношении дипкурьера и Ермилова. Но, видимо, их игра стоила свеч. Они-то не знают, что мы далеко не все расшифровали, и боятся. Очень боятся. И что-то мне подсказывает: дело не столько в Дедове. Он для них отработанный материал. Сейчас сидит, неизвестно, сможет ли когда-нибудь восстановиться на работе. Многое зависит от того, какое решение вынесет суд. Временную невозможность работать в госструктурах или пожизненную.
А что… если Лапшин? Где он сейчас работает? — лихорадочно пытался сообразить Руденко. — Он представляет для SIS гораздо большую ценность. Кадровый офицер. И ведь он служит с повышением — резидент. Ну да, в Италии».
Руденко заспешил в посольство. Но по здравому размышлению решил не торопиться посылать информацию о Лапшине. Он зашел в помещение секретно-шифровального отдела. Тут нашел Дину. Жена на службе вела себя всегда сдержано, убирала длинные волнистые волосы в пухлый пучок, натыкала туда с десяток шпилек. Утром Алексея забавляло наблюдать, как она ими нашпиговывает пучок, протыкая на ощупь толщу волос, а остальные шпильки в это время держит во рту…
— Дина Михайловна, ну, как успехи? — чуть насмешливо спросил он, подойдя близко со спины и заглядывая через ее плечо. Перед ней мерцал монитор с чередой белых цифр и букв на черном фоне.
— Я, кажется, что-то нащупала. Не знаю, кто его снабдил этим шифром, но это явно «ненашенский» шифр. Понимаешь?
— Боюсь, что теперь очень даже понимаю, — кивнул Руденко. — Когда думаешь его вскрыть?
— Алексей Владимирович, если вы перестанете меня отвлекать, — она понизила голос и добавила: — Требовать любимый украинский борщ на обед… То я управлюсь в ближайшее время.
— Даже так? — поднял брови Руденко. — Очень хорошо, капитан Руденко. — Он наклонился и шепнул ей на ухо: — Но борщ никто не отменял. Это приказ.
Дина фыркнула и отпихнула его плечом.
Вечером, когда голодный и злой Алексей слонялся по квартире и шпынял Мишку, чтобы тот сел, наконец, за уроки, прибежала Дина. Сняла косынку и плащ (погода заметно испортилась, начался дождь, ветер бил в тонкие оконные стекла, и они тонко дребезжали), встрепанная, румяная.
— Все-таки «расколола» я этот файл! Вот! — заявила она, покрутив в руке дискету, и тут же осеклась, поймав строгий, даже свирепый взгляд мужа. — Да, ты же борщ хотел?
Она торопливо юркнула на кухню, готовая нашлепать себя по губам. Говорил же Алексей, дома не болтать. Как ни проверяй квартиру, никогда не знаешь, чего ждать от «сисовцев». Они прекрасно понимают, кто такой Руденко, так же, как и он знает о Линли. Однако здесь английская территория, и к Линли домой Алексей вряд ли сунется сам или кого-то подошлет, а вот Линли — запросто. Дина и Алексей неоднократно, уезжая на пляж на весь день, возвратившись, находили сорванные метки. Иногда это делалось даже демонстративно. Мол, знайте, что ваш дом не крепость, у нас есть к ней ключи.
Кроме того, вынося дискету из «секретки», она совершила преступление, рассчитывая, что, раз муж начальник, то ему-то можно. «Сам же торопил, — со слезами подумала она, сильно испугавшись задним числом. — Он мне сейчас голову оторвет. Да еще и с работы выгонит. С него станется…»
Руденко с ней обычно не церемонился в том, что касалось работы. Она от него в личное дело уже получила кучу выговоров и очень долго ждала присвоения звания капитана, которое он, несмотря на очевидный ущерб семейному бюджету, задерживал.
Но Алексей не спешил устраивать казнь над легкомысленной Динкой. Ему самому не терпелось посмотреть расшифрованный файл. Он решил, что прочтет его и сам отнесет обратно в посольство, благо жили они недалеко.
Выгнав из-за письменного стола Мишку, Руденко оккупировал компьютер и обнаружил на дискете сконцентрированную глупость Дедова, его бахвальство и надежду, видимо, в перспективе написать мемуары. Это было что-то вроде дневника. Он описывал свою первую встречу с Линли и довольно подробно самого резидента, его перстень, но отчего-то называл его Джеком. «Не захотел старина Линли представляться, да и не было необходимости», — подумал Руденко.
Дина ходила по комнате, накрывала стол к ужину; звякали тарелки, Мишка достал из шкафа пляжный большой мяч, который до лета Дина уже убрала, надул его и начал беситься, возбуждая ненависть у соседей снизу.
Но Алексей ничего этого не слышал. Он читал и перечитывал, пытаясь понять, что в этом правда, а что приукрасил Дедов. Юрий писал и о работе в Португалии, о каких-то тайных свиданиях с одним человеком. Называл его «мой кудрявый друг». Звучало это комично. «Пушкин, что ли? — со смехом подумал Руденко и тут же посерьезнел: — А почему же Португалия? Где же его завербовали, что за тайные встречи? Или там только махинации, играл в коммерсанта, денежку зарабатывал?.. Нет, он однозначно пишет, что стал работать на SIS только с 1996 года, когда понял, что скоро карьера пойдет на спад, а денег не удалось заработать. Действительно, — зло усмехнулся Руденко. — Почему бы не сдать с потрохами своих соотечественников за пару-тройку тысяч фунтов? Интересно, какую информацию про меня он им слил?.. То, что я люблю борщ, это и так не секрет».
Руденко искал хоть что-нибудь про Лапшина — ни слова, никакого намека. Кроме имени — Джек — ни одного другого имени или фамилии, сплошные внутренние переживания Дедова и его терзания — нет, не моральные, а только о том, как получить должность получше и денег побольше, потому что он заслуживает этого как никто другой. Сей сомнительный тезис он продвигал на протяжении всего дневника. Однако методично записывал дату каждой встречи, как в Португалии, так и уже на Кипре.
