Джон Ле Карре - Особо опасен
Пока Вернер обдумывал, с какого боку ему теперь зайти, в разговор решил вступить его коллега, пока все больше помалкивавший.
#— А как насчет еще одного джентльмена, который был с вами в тот пятничный вечер у турок? — спросил господин Динкельман с непринужденностью завсегдатая вечеринок. — Крупный, видный мужчина, хорошо одетый. Моего возраста. Или даже старше. Он тоже адвокат Карпова?
Аннабель вспомнила слова профессора права в Тюбингене об искусстве ведения перекрестного допроса. Обращайте особое внимание на то, как молчит свидетель. Молчание может быть вызывающим и виноватым, озадаченным и изобретательным. Ваша задача правильно интерпретировать молчание свидетеля. Но сейчас молчала она.
— Вы называете это координацией, герр Динкельман? — спросила она шутливым тоном, при этом отчаянно собираясь с мыслями.
Клоунская улыбка на своем месте, идеальный изгиб.
— Не надо со мной флиртовать, фрау Рихтер. Я слаб по этой части. Лучше скажите: кто этот человек? Вы его туда привели. Он там провел несколько часов. Ушел один, бедняга. Потом пешком бродил по городу, как будто потерял что-то. Интересно, что он искал? — Вопрос был адресован Урсуле. — В этой истории все ходят пешком, фрау Майер. Меня это начинает утомлять. — И вновь Аннабель, с прежней непринужденностью: — Ну же. Кто он? Назовите имя. Любое. Первое пришедшее на ум.
Аннабель вспомнила физиогномическое выражение, усвоенное от отца: меняем тему.
— У моего клиента есть в Гамбурге потенциальный покровитель, который в силу занимаемого положения желает пока остаться неизвестным. Я с уважением отнеслась к его пожеланию.
— Мы тоже. Он говорил или просто сидел и слушал, этот анонимный покровитель?
— С кем он должен был говорить?
— С вашим парнем. Иссой. С вами.
— Он не мой парень.
— Мой вопрос: участвовал ли этот анонимный покровитель в вашем разговоре? Заметьте, я не спрашиваю вас о теме разговора. Я спрашиваю, принимал ли он участие. Или он глухонемой?
— Он принимал участие.
— Значит, это был трехсторонний разговор. Вы. Покровитель. Исса. Это вы мне можете сказать, не нарушая никаких законов. Вы сидели втроем и перетирали. Ограничимся простым «да» или «нет».
— Ну да. — Она пожала плечами.
— Свободный разговор. Вы не вправе раскрывать его темы, но разговор шел свободно, без помех. Да?
— Я не знаю, на что вы намекаете.
— Вам и не надо это знать. Просто ответьте. Вы втроем вели непринужденный разговор, протекавший свободно, без помех?
— Это какой-то абсурд.
— Абсурд. Согласились. И все же?
— Да.
— Значит, он, как и вы, говорит по-русски.
— Я этого не сказала.
— Верно. Кто-то должен был сказать это за вас. Здорово получается. Ваш клиент просто счастливчик.
Господин Вернер предпринял попытку вернуть себе инициативу.
— Так вот, значит, куда направился Исса Карпов, после того как вы с ним расстались в полпятого утра! — воскликнул он. — К своему анонимному покровителю! Возможно, финансирующему террористическую сеть! Вы расстались с ним на перекрестке в богатом районе, и, дождавшись, когда вы скроетесь из виду, он отправился к своему покровителю. По-вашему, это правдоподобная гипотеза?
— Она настолько же правдоподобна или неправдоподобна, как и любая гипотеза, герр Вернер, — ответила Аннабель.
Удивительно, но именно милый старомодный Динкельман, а вовсе не его развязный молодой начальник решил, что в их беседе с фрау Майер и фрау Рихтер можно поставить точку.
#— Аннабель?
Они остались вдвоем.
— Да, Урсула?
— Наверно, тебе лучше пропустить сегодняшнее собрание. Подозреваю, что у тебя найдутся дела поважнее. Тебе больше нечего сказать по поводу нашего пропавшего клиента?
Нет, больше ей сказать было нечего.
— Ну что ж. Мы живем в мире полумер. Не все зависит от нас, как бы нам ни хотелось считать иначе. Мы ведь уже обсуждали эту тему.
Обсуждали. В связи с Магомедом. Наше заведение существует не для того, чтобы осуществлять чьи-то утопии, сказала ей Урсула, когда Аннабель организовала марш протеста и привела в ее офис всех сотрудников приюта.
#Это не была паника. Аннабель не запаниковала. Как ей, во всяком случае, казалось. Она просто реагировала на ситуацию, которая грозила выйти из-под контроля.
Из приюта она на велосипеде рванула на дальнюю бензозаправку. Всю дорогу она посматривала в оба зеркальца на руле — нет ли признаков преследования, при этом слабо себе представляя, как она их распознает.
У кассира она наменяла целую пригоршню мелочи.
Она позвонила Гуго на сотовый. Как и следовало ожидать, откликнулся автоответчик.
В справочной ей дали номер его больницы.
В понедельник, предупредил он ее, у нас весь день конференция. Позвони вечером. Нет, ждать до вечера нельзя. Она вспомнила тему конференции: переоборудование психоневрологического отделения. На коммутаторе, после некоторых препирательств, ей дали телефон помощника администратора больницы. Аннабель объяснила, что она, сестра Гуго Рихтера, разыскивает его по неотложному делу. Нельзя ли позвать его к телефону для короткого разговора?
— Ну, какое там у тебя неотложное дело, Аннабель?
— Гуго, мой клиент потерял сознание на моих глазах. Ему нужна госпитализация. Немедленно, сейчас.
— А сколько времени?
Гуго, вероятно, единственный в мире врач без часов.
— Десять тридцать утра.
— Я перезвоню тебе в обеденный перерыв. Двенадцать тридцать. На мобильный. Он у тебя уже работает или ты его до сих пор не подзарядила?
Она хотела его предупредить «только не на мобильный», но вместо этого сказала:
— Спасибо тебе. Правда, Гуго, спасибо. — И добавила: — Он работает.
Во дворе перед гаражом какие-то две женщины возились со стареньким желтым минивэном. Она отмахнулась от этой сценки. Транспортное средство из ведомства господина Вернера не стояло бы на виду. Чтобы чем-то заполнить время, она поехала в свой торговый центр. Слабосоленая селедка, его любимая, простой темный шоколад из органических ингредиентов, эмментальский сыр. Дай бог, чтобы это был их последний ужин на квартире. Плюс вода без газа — бренд, которому она, а теперь и он, отдают предпочтение.
Гуго позвонил ровно в двенадцать тридцать. Он и без часов отличался пунктуальностью. В эту минуту она сидела в парке на скамейке, прислонив велосипед к фонарному столбу. Начал он агрессивно, что, хотелось верить, было добрым знаком.
— Я должен дать ему рекомендацию в лечебницу? Подписать историю болезни человеку, даже имени которого не знаю? Вот был бы финт ушами. Короче, не надо никакой туфтовой истории болезни, — отрубил он, не дав ей возможности ответить. — Местный светило-шарлатан проверит его пульс и продиагностирует за тысячу евро в сутки. Две клиники на выбор. Обе — пятизвездные обдираловки.
Первый вариант — в Кёнигсвинтере — она сразу отмела по причине отдаленности. Второй вариант был идеальный: бывшая ферма под Хасумом, к северу от Гамбурга, всего каких-то два часа поездом.
— Спросишь доктора Фишера, только не забудь перед этим надеть прищепку на нос. Вот номер. Не надо благодарностей. Надеюсь, он стоит всех этих хлопот.
— Стоит, — заверила она его, прежде чем набрать заветный номер.
Доктор Фишер понял ситуацию без лишних слов.
Понял, что она хлопочет за близкого друга, но не стал вдаваться в характер этой дружбы.
Понял, что это не телефонный разговор.
Понял, что неназванный пациент говорит только по-русски, но не усмотрел в этом проблемы, поскольку сразу несколько из его опытных медсестер приехали сюда, как он деликатно выразился, «с Востока».
Он понял, что пациент не буйный, но психика его травмирована в результате нескольких неприятных инцидентов, которые лучше обсудить при личной встрече.
Он согласился с ней, что полный покой, разнообразная еда и прогулки в сопровождении могут дать желаемый терапевтический эффект. Естественно, все решения должны быть приняты после тщательного обследования.
Он проникся чрезвычайностью момента и предложил ни к чему не обязывающую встречу между пациентом, лечащим врачом и консультантом.
Завтра днем? Почему бы и нет. Четыре часа вас устроит? Значит, в четыре часа ровно.
И еще уточнение. Пациент в состоянии самостоятельно приехать или ему требуется эскорт? Специально обученный медперсонал и подходящий транспорт могут быть предоставлены за дополнительную плату.
Наконец, он понял, что Аннабель желает ознакомиться с их основными расценками, которые даже без дополнительных услуг выглядят астрономическими. Впрочем — спасибо Брю — ее больной друг, к счастью, в состоянии внести весьма существенную предоплату.
