Чингиз Абдуллаев - Инстинкт женщины
— Надеюсь, что не в последний, — отозвался Циннер. — Давайте не отвлекаться. Журавлев интеллектуал, поэтому вы можете продемонстрировать свой интеллект. Это тот случай, когда вы должны использовать весь свой потенциал. У него прекрасная интуиция. Логичен, последователен. Не суетится. Решения принимает очень обдуманно.
— Надеюсь, мне не нужно выходить за него замуж? — снова пошутила Марина.
Циннер внимательно посмотрел на нее. Достал платок и вытер свой лысый череп. Поправил очки.
— Вы хорошо держитесь, Марина, — во второй раз похвалил он ее, — скрываете свою неуверенность за шутками. Это совсем неплохо. Но учтите, что ситуация действительно серьезная. Журавлев очень опасный собеседник, и вам нужно пройти эту проверку, чтобы попасть на работу к Рашковскому. Тот доверяет выводам ученых больше, чем обычным проверкам.
— Понимаю, — кивнула она.
— Теперь давайте посмотрим с вами вопросы. — Циннер достал несколько листков бумаги. — Это примерные вопросы, которые может задать вам Вениамин Денисович. Мы приготовили для вас ответы, надеюсь, они вам пригодятся хотя бы отчасти. Но он большой оригинал и может изменить всю программу, начав расспрашивать вас что-то об истории Древней Греции или об эпохе Возрождения.
— Надеюсь, вы не считаете меня абсолютной невежей?
— Нет, конечно. Но в каждом вопросе Журавлева может содержаться свой подтекст. Важна нюансировка вопросов, акцент не на главном, а на частностях. Ну, предположим, такой вопрос: вы знаете, что в Древней Греции в обязательную программу обучения мальчиков входило гомосексуальное обучение?
— Вы серьезно? — удивилась Марина.
— Ну вот, видите. Реакция не совсем правильная. В данном случае можно сказать, что вы об этом не знаете и впервые слышите. Но ни в коем случае не считайте это шуткой. Этим вы даете понять, что, с одной стороны, считаете себя достаточным знатоком античной истории, а с другой — подозреваете своего собеседника, что он может дать вам неверную информацию. Нужно быть очень осторожной в разговоре с психологом. Вы же сами специалист и должны все это понимать.
— В следующий раз я скажу, что лучшее в мире обучение было в Древней Греции, — зло пробормотала она. — Ладно, давайте ваши вопросы. Я надеюсь, что смогу на них ответить.
— Не забывайте, что вы по характеру полусангвиник-полухолерик. Эта комбинация хороша для руководителя или для амбициозного политика. Может быть, для творческой личности. Но для человека, который собирается работать личным секретарем, это очень неважное сочетание. Идеальный тип личного секретаря — полуфлегматик-полусангвиник. Поэтому вам придется постоянно несколько умерять свой пыл. Не нужно заявлять о своих качествах лидера. Лучше их немного приглушить. Забудьте, что вы полковник. Вас берут секретарем, чтобы вы приносили чай…
— Вот этого как раз не будет, — решительно вставила она.
— Конечно, не будет, — согласился Циннер, — но вы должны помнить, что вас берут на работу секретарем. Пусть даже высокооплачиваемым и к самому президенту компании. Будьте сдержаннее, не давайте вашему темпераменту возобладать над вашим рассудком. А теперь давайте смотреть вопросы. Начнем с первого…
Через полтора часа они завершили разговор. Марина вышла от Циннера совершенно разбитая. Работать с Альфредом Циннером было очень нелегко. Жесткий психоаналитик, он работал на грани фола и нередко ставил ее в неловкое положение своими откровенными вопросами. Приехав домой, она встала под прохладный душ, пытаясь хоть немного отвлечься от предстоящей встречи. Затем легла на диван, чтобы немного отдохнуть. Но в голове все время крутились слова Циннера: «Это будет самая сложная встреча в вашей судьбе. Она во многом определит вашу способность работать с Рашковским».
В семь часов вечера она начала одеваться. Ничего лишнего. Темный костюм, минимум косметики. Сказывалась школа Циннера. Только магнитофон в виде красивого замка в ее сумочке. Каждое слово их разговора должны были фиксировать наблюдатели для отчета Циннеру. Ровно в половине восьмого она вышла из дома. Автомобиль не стал въезжать во двор, но стоял так, чтобы его было видно со двора. Она подошла к машине, молча забралась на заднее сиденье и только затем поздоровалась. Водитель, обернувшись, буркнул что-то нечленораздельное, и машина поехала.
Она почти не смотрела по сторонам, но заметила, что машина повернула в сторону набережной. Москву она знала достаточно хорошо и несколько удивилась, увидев, что они сворачивают с набережной. Марина даже не могла предположить, что напротив Центра международной торговли, как его называли еще в советское время, было открыто несколько элитных ресторанов. Самый известный, «Шинок», украинский ресторан с элементами быта старого украинского села. В одном здании были представлены рестораны русской кухни «Обломов» — на третьем этаже — и китайской кухни «Мао» — на втором. Машина проехала чуть дальше и остановилась у ресторана с претенциозным названием «Сато».
Водитель остановил «СААБ» рядом с рестораном. К ним подошел молодой человек, открыл дверцу, любезно протянул руку Марине, помогая выйти.
— Вас ждут, — предупредительно сказал он, пропуская ее в ресторан.
На лестнице стояла молодая симпатичная девушка. Марина улыбнулась ей. Так торжественно она давно не входила в рестораны. Кажется, она несколько заработалась, вдруг подумала Марина. Нужно было давным-давно куда-нибудь поехать. Хотя бы на отдых в Карловы Вары. Она слишком оторвалась от светской жизни.
— Добрый вечер, — любезно сказала встретившая ее девушка. — У вас заказан столик?
— Нас ждут, — строго сказал молодой человек, сопровождавший Чернышеву.
— Конечно, — улыбнулась девушка, — меня предупредили. Идемте, я вас провожу.
Она была в черном костюме, в мини-юбке. Марина залюбовалась ее точеной фигуркой. Они прошли в ресторан, спустились по деревянной лестнице на первый этаж. За занавесками сидели люди. Их провели в дальний угол, девушка любезно показала заказанный для них столик. Марина кивком поблагодарила ее и вдруг спросила:
— Как вас зовут?
— Лена, — улыбнулась девушка.
— Спасибо. — Ей было почему-то грустно. Может, потому, что в годы ее молодости не было таких ресторанов в Советском Союзе и таких милых девушек-метрдотелей. Вместо них стояли швейцары из бывших офицеров Советской Армии и милиции, которые ставились у дверей только для того, чтобы не пускать толпящихся в очереди посетителей в ресторан. В отличие от всего остального человечества, где швейцары радовались каждому посетителю, в ее бывшей стране они были церберами у дверей.
За занавеской находились двое. Кудлин прилично смотрелся в сером костюме и темном галстуке, причем было видно, что этот дорогой галстук его тяготил. Но Марину интересовал его сосед. Среднего роста, немного мешковатый, редкие седые волосы, крупные очки в роговой оправе, узкий подбородок, длинноватый нос и непропорционально большие уши, прижатые к голове. Явно не красавец.
— Журавлев, Вениамин Денисович, — представился он, протягивая руку.
— Марина Владимировна Чернышева, — ответила она рукопожатием.
Кудлин отпустил ее провожатого кивком головы. Занавеска была задернута, и они остались втроем. Они сидели с одной стороны стола, рядом друг с другом. Было очевидно, что место напротив они оставили для нее, чтобы она в любом случае оказалась напротив Журавлева. Она так и сделала, сев напротив него.
— Мы уже сделали заказ, — сказал Кудлин. — Вы что любите — мясо, рыбу?
— Больше люблю мясо, но в последнее время предпочитаю рыбу, — улыбнулась она. Это был один из вопросов, которые они прогнозировали с Циннером. Он был уверен, что ее спросят именно об этом.
— Какой напиток вы предпочитаете? — снова уточнил Кудлин. — Вино, водку, пиво? Или что-нибудь другое?
— Текилу, — сказала она.
— Что? — изумился Кудлин. — Вы пьете текилу? — Он переглянулся с Журавлевым. Тот улыбался.
— Но почему текилу? Я думал, вы любите вино? — удивленно заметил Леонид Дмитриевич.
— Я жила в Южной Америке вместе с отцом, — ответила Чернышева, — правда, тогда я была совсем ребенком, но потом работала в Испании и приобщилась к этому напитку. Правда, много я не пью. Одну рюмку за вечер. Мне этого вполне достаточно. Но если здесь нет текилы…
— Есть, конечно, — поспешно сказал Кудлин.
Когда к ним подошел официант, он довольно быстро сделал заказ, попросив принести текилу, вино для Журавлева и пиво для себя.
— Мне сказали, что мы коллеги, — начал беседу Вениамин Денисович, не дожидаясь, пока официант выполнит заказ.
— Я читала ваши книги, — кивнула Марина, — но не думала, что вы такой молодой.
— Спасибо за комплимент, — усмехнулся Журавлев, — но мне уже шестьдесят пять. Это я просто хорошо сохранился. Судя по вашему возрасту, вы годитесь мне в дочери.
