Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта
— Почему? Я не знаю вас, вы не знаете меня. Во что бы вы там ни были вовлечены, ко мне это не имеет никакого отношения.
— Мы все должны быть в этом уверены, — проговорил старик. — В телефонном разговоре вы сказали Хелден о безотлагательности, о большой сумме денег, о делах более чем тридцатилетней давности.
— Сожалею, что она сказала вам об этом, — перебил Ноэль, — даже этого слишком много.
— Она очень мало сказала, — продолжал Полковник. — Только то, что вы виделись с ее сестрой и интересуетесь ее братом.
— Я повторяю еще раз: это конфиденциально.
— И наконец, — продолжал старик так, будто Холкрофт ничего не говорил, — о том, что вы намеревались тайно встретиться.
— У меня есть на то причины, — сказал Ноэль. — К вам это не имеет никакого отношения.
— Так ли?
—Да.
— Позвольте тогда коротко подытожить сказанное. — Полковник сплел пальцы, устремив взгляд на Холкрофта. — Безотлагательность, крупная сумма денег, события, имевшие место три десятилетия назад, интерес к потомкам члена высшего командования Третьего рейха и, может быть, самое главное — тайная встреча. Разве это ни о чем не говорит?
— Понятия не имею, о чем это вам говорит.
— Тогда я уточню. О ловушке.
— Ловушке?
— Кто вы, мистер Холкрофт? Приверженец «Одессы» или, может быть, «Возмездия»?
— "Одессы"... или... чего? — переспросил Холкрофт.
— "Возмездия", — резко повторил старик.
— "Возмездия"?.. — Ноэль посмотрел на калеку таким же пронизывающим взглядом. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
Полковник взглянул на Хелден и снова перевел глаза на Холкрофта.
— Вы хотите сказать, что не слышали ни о том, ни о другом?
— Я слышал об «Одессе», но ничего не знаю о... «Возмездии»... или как вы там это называете.
— "Одесса" и «Возмездие». Наемные убийцы. Преследователи детей.
— Преследователи детей? — Ноэль покачал головой. — Вам следует пояснить, потому что у меня нет даже смутного представления о том, о чем вы говорите.
Старик снова посмотрел на Хелден. Что значили их взгляды, Холкрофт не понял, но Полковник повернулся к нему, буравя глазами, будто изучал опытного лжеца, пытаясь отыскать признаки обмана.
— Я задам вам откровенный вопрос. Вы — один из тех, кто разыскивает детей нацистов? Кто повсюду преследует их, убивая из мести за преступления, которые они никогда не совершали; наказывая невинных в назидание другим? Или заставляя их присоединяться к вам? Угрожая им документами, рисующими их родителей монстрами, угрожая выставить их отпрысками психопатов и убийц, если они отказываются быть завербованными; разрушая их жизнь во имя вашей безумной идеи? Это люди, которые ищут детей, мистер Холкрофт. Вы — один из них?
Ноэль облегченно закрыл глаза.
— Я не могу вам передать, до какой степени вы ошибаетесь. Не могу вам сказать больше ничего, но вы настолько заблуждаетесь, что это просто невероятно.
— Нам нужны доказательства.
— Можете не сомневаться. Я не причастен к таким делам. И никогда не слышал о подобном раньше. Эти люди просто больны.
— Да, они больны, — согласился Полковник. — Поймите меня правильно. Мстители нашего времени разыскивают действительных монстров, избежавших наказания преступников, которые продолжают смеяться над Нюрнбергом, и тут нам нечего возразить. Это другое дело. Но преследование детей должно быть прекращено.
Ноэль повернулся к Хелден:
— Это и есть то, от чего вы бежали? Спустя столько лет они все еще охотятся за вами?
Ответил старик:
— Акты насилия происходят каждый день. Повсюду.
— Так почему же об этом никому не известно? — возмутился Холкрофт. — Почему об этом молчат газеты? Почему все эти факты замалчиваются?
— Думаете... кому-то есть до этого дело? — спросил Полковник. — До детей нацистов?
— Господи, они же были совсем детьми. — Ноэль снова взглянул на Хелден. — Неужели то, чему я был свидетелем, имеет к этому отношение? Вы должны защищать друг друга? Это приняло такие масштабы?
— Нас называют детьми проклятых, — просто сказала дочь фон Тибольта. — Мы прокляты без вины.
— Я этого не понимаю, — протестующе сказал Холкрофт.
— Важно не это. — Старый солдат снова медленно поднялся, пытаясь, как подумал Холкрофт, встать во весь свои внушительный рост. — Важно то, что мы убедились: вы не принадлежите ни к кому из них. Ты удовлетворена, Хелден?
— Да.
— Мне ничего больше не следует знать? Женщина покачала головой.
— Я удовлетворена, — повторила она.
— Тогда и я тоже. — Полковник протянул руку Ноэлю. — Спасибо, что пришли. Как вам объяснила Хелден, о моем существовании не очень широко известно; и нам бы не хотелось огласки. Мы будем признательны вам за конфиденциальность.
Холкрофт пожал протянутую руку, удивившись крепкому рукопожатию старика.
— Я тоже хотел бы на это рассчитывать.
— Я даю вам свое слово.
— В таком случае я тоже, — сказал Ноэль.
* * *Они ехали молча, прорезая темноту светом фар. Холкрофт был за рулем, Хелден — на переднем сиденье, рядом с ним, кивками указывая повороты. Прекратились вскрики и грубые команды, рявкающие над ухом в последнюю секунду. Хелден выглядела такой же измученной событиями ночи, как и он. Но ночь еще не кончилась, и им было необходимо поговорить.
— Неужели это было ему так нужно, — спросил он. — Так важно меня видеть?
— Очень. Он должен был убедиться, что вы не связаны с «Одессой» или «Возмездием».
— Что все-таки они собой представляют? Он говорил так, будто я должен знать, но я понятия об этом не имею. Я действительно его не понял.
— Это две экстремистские организации, враждующие друг с другом. Обе фанатичные, и обе охотятся за нами.
— Вами?
— Детьми лидеров партии. Где бы мы ни находились, куда бы нас ни занесло.
— Почему?
— "Одесса" стремится возродить нацистскую партию. Ее сторонники повсюду.
— Серьезно? Они реально существуют?
— Абсолютно реально, и это серьезно. «Одесса» использует для вербовки все средства — от шантажа до физических методов. Это гангстеры.
— А... «Возмездие»?
— Эта организация возникла первоначально как общество, созданное уцелевшими узниками концлагерей. Они охотились за садистами и убийцами, тысячи которых никогда не были преданы суду.
— Это что — еврейская организация?
— Среди них есть евреи, но их меньшинство. Израильтяне организовали собственные группы и управляют ими из Тель-Авива и Хайфы. В этой организации в основном коммунисты. Многие думают, что всем заправляет КГБ. Другие считают, что туда устремились революционеры из третьего мира. «Возмездие», о котором говорилось изначально, превратилось в нечто другое. Это — прибежище террористов.
— Но почему они преследуют вас? Хелден взглянула на него.
— Чтобы завербовать. Среди нас тоже есть революционеры. Они втянуты в «Возмездие». А к тем из нас, кто не хочет быть завербованным, применяются самые суровые меры. Мы служим козлами отпущения. Мы для них — фашисты, которых они уничтожают. Они используют наши имена, а часто и трупы, чтобы показать людям, что нацизм жив. Они мало чем отличаются от «Одессы». Их девиз: «Завербуй или убей!»
— Это безумие, — сказал Ноэль.
— Безумие, — согласилась Хелден, — но реальное, а мы молчим. Не хотим привлекать к себе внимание. Да и кому это интересно? Мы — дети нацистов.
— "Одесса", «Возмездие»... Никто из моих знакомых ничего не знает о них.
Ни у кого из них нет причин для этого.
— Кто такой Полковник?
— Замечательный человек, который обречен скрываться до конца своих дней, потому что у него есть совесть.
— Что это значит?
— Он был членом высшего командования и свидетелем ужасов. Но понимал, что сопротивляться бесполезно: другие пытались и были уничтожены. Вместо этого он остался на своем месте и, используя положение, отдавал контрприказы, сохранив тем самым много жизней — одному Богу известно сколько.
— В этом нет ничего бесчестного.
— Он делал это единственно возможным путем. Тихо, используя бюрократические уловки, незаметно. Когда все закончилось, союзники осудили его, исходя из его положения в рейхе. Полковник провел в заключении восемнадцать лет. Когда, в конце концов, о его делах стало известно, его начали презирать тысячи немцев. Они называли его предателем. Уцелевшие члены офицерского корпуса назначили награду за его голову.
Ноэль, вспомнив слова Хелден, сказал:
— Проклят без вины.
— Да, — подтвердила она, неожиданно показав поворот, который он чуть было не проскочил.
— В какой-то степени, — сказал Ноэль, поворачивая руль, — Полковник подобен тем троим, что написали женевский документ. Вам это не приходило в голову?
— Приходило.
— Наверное, у вас было искушение сказать ему об этом.
— Да нет, вы же просили не говорить.
Холкрофт взглянул на нее. Хелден смотрела прямо перед собой. Лицо ее выглядело усталым, бледность подчеркивали темные круги под глазами. Она казалась одинокой, и в это одиночество не так-то легко было вторгнуться. Но ночь еще не кончилась. Им надо многое сказать друг другу и принять решение.
![Андре-Марсель Адамек - [Самая большая подводная лодка в мире]](/uploads/posts/books/127633/127633.jpg)
