Станислав Гагарин - Контрразведчик
Работники ресторана торопились свернуть свою деятельность. Директор, худой мужчина средних лет, скуластый и горбоносый, в белой поварской куртке, щелкал на счетах и перебирал пачку документов, видимо, накладные. Официантки торопили клиентов с расчетом, буфетчица поначалу не хотела ничего отпускать, но потом сдалась на уговоры и выдала Леденеву три бутылки «Рижского», а высокому седому пассажиру, что подошел к буфету вместе с Юрием Алексеевичем, разрешила унести с собой бутылку сухого вина.
Юрий Алексеевич спрятал две бутылки в карманы брюк, третью оставил в руке, расплатился и повернул к себе, машинально отмечая в памяти седого пассажира.
«Пропал попутчик», — подумал Леденев, возвращаясь в свой вагон.
Исчезновение Миронова почему-то не обеспокоило Юрия Алексеевича. Он снова подумал, что находившийся на легком взводе Сергей Николаевич встретил кого-нибудь из земляков и засел в чужом купе.
Когда Леденев вошел к себе, в купе горел лишь синий ночник. Молчаливого парня еще не было. Леденев разделся, открыл бутылку пива, выпил стакан и принялся укладываться, не заперев дверь, чтоб припоздавшие соседи могли без помех вернуться к своим полкам.
Уже среди ночи сквозь сон ему послышалось, будто кто-то вошел. «Вернулись», — подумал Юрий Алексеевич и снова уснул. Спал он крепко, без сновидений, до самого утра, когда его разбудил голос проводницы: «Кто будет пить чай?» — и ответ: «Оставьте два стакана».
Леденев открыл глаза и увидел, что солнце заливает купе, напротив сидит парень в клетчатой рубашке, а на столике дымятся два стакана с чаем.
— Доброе утро, — сказал Юрий Алексеевич, поднимаясь, и услышал в ответ нечто среднее между «здравствуйте» и «привет».
Он быстро встал и увидел, что постель над ним, принадлежащая Миронову, не разобрана.
— Вы соседа нашего не видели? — спросил Леденев. Теперь его второй попутчик был без кепки, и Юрий Алексеевич внимательно оглядел его крупную и коротко остриженную голову.
— Нет, — ответил парень, — может быть, отстал…
Он выглянул в коридор и увидел очередь в туалет. Ждать бы пришлось не менее получаса. «Надо сказать проводникам про Миронова», — подумал Юрий Алексеевич и тут заметил, что поезд сбавляет ход, а за окнами пробегают строения. По всему было видно, что идет к большой остановке. Это не преминула подтвердить проводница, уже другая, не та, что любезничала вечером с матросами, менее симпатичная и постарше.
— Стоянка десять минут, — сказала она, проходя мимо очереди жаждущих умыться. — Туалет закрываю, граждане.
Юрий Алексеевич вернулся в купе, где коротко остриженный парень пил чай и ел печенье, обмакивая его в стакан. А поезд все тянулся и тянулся пригородами и наконец остановился перед зданием вокзала. Здание было легкое, современное — после войны в этих краях не осталось ни одной целой железнодорожной станции.
Когда поезд встал, Юрий Алексеевич раздумывал, не пойти ли ему на перрон, но тут же рассудил, что неумытому, едва отошедшему ото сна появляться на люди негоже, да и что, собственно, делать на вокзале: еда у него есть, чай носят, а там и в ресторан можно пойти, на второй завтрак.
Сосед безучастно смотрел в окно и медленно опустошал пачку печенья, перейдя уже ко второму стакану чая.
Так они и сидели вдвоем, пережидая остановку, и тут дверь распахнулась, показалось лицо проводницы, потом оно исчезло, и в купе вошли трое мужчин: начальник поезда, старшина милиции и штатский.
Штатский шел последним, он и задвинул дверь, потом они сели, и тогда начальник поезда сказал:
— Вот, граждане пассажиры, товарищи хотят с вами поговорить…
— Документы надо предъявить, граждане, — заявил старшина, — беседа будет потом.
Леденев сразу подумал, что этот визит связан с исчезновением Миронова. Он молча повернулся к пиджаку, висевшему за его спиной на крючке, вытащил паспорт и отдал старшине, хотя и понимал, что главный здесь, конечно, не он, а другой, тот, что в штатском.
Старшина раскрыл паспорт, мельком глянул на первую страницу, передал человеку в гражданской одежде и выжидающе посмотрел на второго пассажира. Тот долго копался в бумажнике, Леденев смотрел на его дрожащие пальцы и был уверен, что парень вытащит справку с фотографией, какие выдаются вместо паспорта лицам, освободившимся из заключения.
Так оно и оказалось. Едва увидев этот документ, старшина сразу подобрался, будто охотничья собака, почуявшая дичь, и многозначительно глянул на коллегу. Но тот и ухом не повел: выдержки у него было побольше. Он внимательно изучил документы Леденева и его соседа, потом сложил справку, положил в паспорт и опустил все в карман летнего пиджака с короткими рукавами.
— Нужно побеседовать, гражданин, — обратился он к Леденеву. — Я инспектор уголовного розыска. Пойдемте. А вы побудьте здесь.
Они прошли коридором к служебному купе, которое открыл им начальник поезда.
— На сколько задержат поезд? — спросил инспектор.
— Дали команду на полчаса сверх расписания, — ответил железнодорожник.
— Этого хватит. Садитесь, гражданин Леденев, и расскажите все, что вы знаете о третьем вашем соседе, Миронове Сергее Николаевиче.
— Поскольку времени у вас немного, инспектор, давайте в открытую, — сказал Юрий Алексеевич и протянул свое служебное удостоверение.
— Отлично, товарищ майор, — заулыбался инспектор. — Рад познакомиться с вами — старший лейтенант Еланский…
— Так что же случилось с нашим соседом? — спросил Леденев.
— Мы получили телеграмму по линии, что рано утром на 219-м километре обнаружен мужской труп с документами на имя Миронова. Там же указывалось, что, согласно найденному у него посадочному талону, он ехал в вашем купе. Есть подозрения, что погибший сброшен с поезда. А может быть, и сам прыгнул… Хотя вроде и ни к чему.
— Да, — протянул Леденев. — Ну и дела… А я весь вечер пиво с ним пил. Потом он пошел в ресторан еще принести и не вернулся… А деньги с ним были?
— Ничего не сообщают.
Юрий Алексеевич вдруг вспомнил, как смотрел на бумажник второй сосед, и рассказал об этом Еланскому.
— Это уже что-то, — произнес старший лейтенант, набрасывая фразы на страничке бланка допроса свидетеля. — Мы это зафиксируем, а парня, его зовут Курнаков Федор Матвеевич, мы снимем с поезда: больно он подозрителен, а времени разбираться у нас нет.
«Что ж, — подумал Леденев, — и выхода у нас другого нет — зацепка стоящая, проверить надо… Эх, Сергей Николаевич, как же тебя угораздило?»
— А его жена будет встречать, — сказал он.
— Кого? Курнакова?
— Да нет, погибшего…
— Печальный случай, — отозвался Еланский. — Начальник поезда передаст его вещи семье. А вы вот здесь распишитесь, товарищ майор.
— В ресторане не интересовались?
— Там другой товарищ работает. Да, трудно, у нас примет всего — костюм светлый да туфли желтые, а фотографию с паспорта не успели переснять.
— Когда я пришел в ресторан, его там не было… Но он мог побывать там раньше или не дойти совсем…
— Все может быть.
— Постойте! — вдруг спохватился Леденев. — С какой стороны полотна его нашли?
— С правой по ходу поезда.
— Ну так и есть, — сказал Юрий Алексеевич. — Именно правая наружная дверь была открыта. Значит, в нее он и вылетел.
Старший лейтенант резонно возразил, что если б Миронова выбросили из поезда злоумышленники, то они не забыли бы закрыть дверь.
— Тоже верно.
— А может быть, он сам? Взял — и того…
— Человек, отправляясь в ресторан за пивом, думает о чем угодно, только не о самоубийстве. И потом, я провел с ним вечер в разговорах, и он совсем был не похож на человека, задумавшего такое…
— Да, повесили нам дельце. Правда, доводить до конца будем не мы, а ребята из дорожного отдела, на чьей территории обнаружили труп, но все же… А вам спасибо, товарищ Леденев. Пойду захвачу Курнакова, пусть старшина отведет его в отдел, а сам схожу в тот вагон, где была открыта дверь… Проводниц надо поспрашивать, может быть, и видели что…
Еланский поднялся, пропустил Леденева вперед. Они вместе дошли до купе, где оставались старшина с Курнаковым.
— Вот что, гражданин Курнаков, — сказал инспектор, — вы вещички свои возьмите и со старшиной пройдите в вокзал. Надо с вами поговорить, а времени нет, поезд ждать не может. Мы вас на следующем отправим.
Леденев ждал, что сосед его начнет спорить, ругаться, но тот, не произнеся ни слова, надел пиджак, натянул на стриженую голову кепку, снял с полки чемодан и шагнул в коридор. Старшина милиции вышел за ним следом.
— До свиданья, товарищ майор, — сказал Еланский. — Пойду я… Невеселое дело.
«Да, — подумал Юрий Алексеевич, когда остался один и увидел в окно, как по перрону старшина провел Курнакова. — Был человек… Нет, самоубийство исключается. Несчастный случай? Но не по крышам же вагонов решил он добираться к ресторану?! Значит, преступление… Хотели отнять деньги, раздеть, в поездах такое встречается редко, но встречается… Деньги в бумажнике Миронова видели только Курнаков и я. Правда, деньги мог увидеть кто-нибудь в ресторане, когда он расплачивался. Тогда его должны были там запомнить… Но дошел ли он вообще до ресторана? А Курнаков куда исчезал? Странно все это. Миронов… Как же он так? Шутил, смеялся, радовался, что домой едет. Вот и доехал. Надо подумать… О чем подумать? Товарищи уже занялись этим делом. А ты? Ты едешь в отпуск…»
