Кен Фоллетт - Ключ к Ребекке
Перед собой он увидел длинный проход между сплошными каменными стенами. Вольф бежал впереди по проходу. Вэндем решил догнать его прежде, чем тот выбежит наружу. Он рванулся вперед.
Вольф оглянулся через плечо, пробежал некоторое расстояние, затем оглянулся еще раз. Вэндем почувствовал, что беглец устал: движения его уже не были столь ритмичными и руки беспорядочно молотили воздух. Увидев мельком лицо Вольфа, Вэндем понял, что сил у него осталось мало.
Вольф сделал рывок, но это уже не помогло. Вэндем поравнялся с ним, обогнал, затем резко затормозил и вывернул руль набок. Заднее колесо пошло юзом, а переднее ударилось о стену. Вэндем прыгнул, чувствуя, что мотоцикл заваливается набок, и приземлился на ноги прямо перед Вольфом. Покореженная фара освещала проход. Вольфу не имело смысла убегать, так как Вэндем был полон сил и мог легко его догнать. Не замедляя хода, Вольф перепрыгнул через мотоцикл, пройдя через луч света от фары, как нож через пламя свечи, и всей своей тяжестью обрушился на Вэндема. От неожиданности прыжка Вэндем покачнулся и упал. Вольф, спотыкаясь, побежал вперед. Вэндем вытянул руку наугад в темноте, схватил Вольфа за щиколотку и рванул на себя. Вольф грохнулся на землю.
Искореженная фара давала мало света. Мотор заглох, и в тишине Вэндем слышал дыхание Вольфа, тяжелое и прерывистое. Он также чувствовал его запах – запах алкоголя, пота и страха. Но лица его он разглядеть не мог.
В течение какой-то доли секунды они лежали на земле: один – обессиленный, другой – на мгновение ошеломленный. Затем оба вскочили на ноги. Вэндем прыгнул на Вольфа, и они схватились.
Вольф обладал недюжинной силой. Вэндем безуспешно попытался обхватить его. Неожиданно для Вольфа он вдруг отпустил его и нанес удар кулаком. Кулак попал во что-то мягкое, и Вольф застонал от боли. Вэндем ударил еще раз, метя в лицо, но Вольф увернулся, и кулак прошел мимо. Вдруг что-то тускло блеснуло в руке Вольфа.
«Нож!» – мелькнула догадка у Вэндема.
Инстинктивно он отпрянул назад. Острая боль пронзила его щеку. Он почувствовал, как фонтан горячей крови заливает ему лицо. Боль стала совершенно невыносимой. Вэндем прижал рану ладонью, и его пальцы уперлись во что-то твердое. Он понял, что это были его собственные зубы – нож рассек щеку насквозь. Затем Вэндем почувствовал, что падает, и услышал, как убегает Вольф, а потом все вокруг погрузилось в сплошную черноту.
Глава 3
Вольф вытащил из кармана платок и вытер окровавленный нож. Осмотрев его в тусклом освещении улицы, вытер еще раз. Он шел, продолжая машинально вытирать тонкое лезвие, но вдруг остановился и спросил себя: «Что я делаю? Оно уже чистое». Вольф выбросил носовой платок и вложил нож в ножны, спрятанные под мышкой. Переулок вывел его на улицу. Осмотревшись, Вольф сориентировался и направился в сторону Старого города.
Снова представилась тюремная камера. Шесть футов в длину и четыре в ширину. Половину камеры занимает койка. Под ней параша. Стены из гладкого серого камня. Под потолком на проводе висит тусклая электрическая лампочка. Напротив двери – маленькое квадратное окно, немного выше уровня глаз, через которое виден кусочек голубого неба. Вольф вообразил себе, как он просыпается утром в этой камере, вспоминает, что пробыл в ней уже год и что осталось еще девять лет. Вот он воспользовался парашей, вымыл руки в жестяном тазу, стоящем в углу. Мыла нет. В маленькое дверное окошечко ему просовывают тарелку холодной каши. Он берет ложку и подносит ее ко рту, но не может проглотить пищу, потому что его душат рыдания.
Вольф потряс головой, стараясь отогнать от себя этот кошмар. «На этот раз пронесло», – подумал он и вдруг почувствовал на себе взгляды прохожих. Заметив в витрине магазина зеркало, подошел к нему. Выглядел он ужасно: волосы спутались, лицо разбитое и распухшее, один рукав сорочки оторван, а воротник – в крови. Он все еще не отдышался после бега и борьбы. «Я внушаю страх», – понял Вольф, и свернул за угол, чтобы пройти окольным путем, минуя главные улицы.
Эти тупицы в Берлине дали ему фальшивые деньги! Теперь он понимает, почему немцы были так щедры с ним – они их сами печатали! Это была непростительная глупость. Вольф вдруг подумал:
«А может, это вовсе не глупость? Абвером управляли военные, а не нацистская партия; шеф абвера адмирал Канарис был не самым ярым приверженцем Гитлера. Когда я вернусь в Берлин, там будет такая чистка!.. Как же обнаружилось это в Каире? Он тратил деньги быстро. Фальшивки пошли в обращение. Банки выявили поддельные банкноты – нет, не банки – главное казначейство. В любом случае, кто-то отказался принимать эти деньги – и по Каиру пошел слух. Владелец ресторана заметил, что у меня фальшивые купюры, и вызвал военных».
Вольф горько усмехнулся, вспомнив, как он был польщен, когда хозяин ресторана угостил его бренди, – хитрая уловка, чтобы задержать его до прибытия военной полиции.
Вольф вспомнил о человеке на мотоцикле. Этот ублюдок наверняка не вооружен, иначе он бы не ездил на своем драндулете по переулкам и по ступенькам, а воспользовался пистолетом. Каски на нем тоже не было – значит, он не из военной полиции. Может быть, из разведки? А вдруг это майор Вэндем собственной персоной?
Вольф надеялся, что это так.
«Я его порезал, – подумал он. – Вероятно, довольно сильно. Интересно, куда я попал? В лицо?»
Вольф вспомнил, что полицейские взяли Соню. Она скажет им, что едва знакома с ним. Сочинит что-нибудь вроде того, что она подцепила его в «Ча-ча». Долго они ее не продержат: она знаменитость, звезда, эдакая египетская героиня, – посадив ее за решетку, они наживут себе массу неприятностей. Поэтому ее скоро выпустят. Правда, ей придется дать им свой адрес, а это означает, что Вольфу нельзя пока возвращаться в плавучий домик. Но он смертельно устал, ободран, ему надо привести себя в порядок и несколько часов отдохнуть. «Это уже бывало со мной, когда я, измотанный и преследуемый, бродил по этому городу, не зная, куда приткнуться, – вспомнил Вольф. – На этот раз придется, видимо, идти на поклон к Абдулле». Он шагал в сторону Старого города, думая о том, что, кроме Абдуллы, у него сейчас никого не осталось. Подойдя к дому старого вора, Вольф нырнул под арку, прошел через короткий неосвещенный проход и поднялся по спиральной каменной лестнице в жилище Абдуллы.
Хозяин сидел на полу рядом с незнакомым человеком. Воздух в комнате был насыщен пряным запахом гашиша. Абдулла взглянул на Вольфа, сонно улыбнулся и заговорил по-арабски:
– Это мой друг Ахмед, которого еще зовут Алекс. Добро пожаловать, Ахмед-Алекс.
Вольф сел на пол рядом с ними и приветствовал их на арабском.
– Мой брат Ясеф хочет попросить тебя разгадать для него одну загадку, которая занимает наши мысли уже несколько часов, – продолжал Абдулла.
Он протянул трубку Вольфу, и тот сделал глубокую затяжку.
– Ахмед-Алекс, друг моего брата, разреши приветствовать тебя, – заговорил Ясеф. – Скажи мне, почему британцы зовут нас «вогами»?
Ясеф и Абдулла покатились со смеху. Вольф понял, что они здорово накурились. Он сделал еще одну затяжку и передал трубку Ясефу. Крепкая травка. Абдулла всегда употреблял наркотики самого высшего качества.
– Так получилось, что я знаю ответ, – сказал Вольф. – Египтянам, которые строили Суэцкий канал, выдавали специальные рубахи, по которым их пускали на территорию британского владения. На спинах этих рубах было написано: W.O.G.S., что означало «Working On Government Service» – «Работающие на государственной службе».
Ясеф и Абдулла опять засмеялись.
– Мой друг Ахмед-Алекс умен, почти как араб, – торжественно произнес Абдулла, – потому что он почти араб. Он единственный европеец, который сумел обхитрить меня, Абдуллу.
– Я думаю, ты преувеличиваешь, – возразил Вольф, принимая их напыщенный тон разговора. – Я никогда бы не стал даже пытаться обмануть моего друга Абдуллу – это было бы все равно что пытаться обмануть самого дьявола!
Ясеф улыбнулся и кивнул: он явно оценил комплимент своему брату.
Абдулла продолжал:
– Послушай, брат мой, что я тебе расскажу. – Он нахмурился, собирая мысли в своем затуманенном наркотиком мозгу. – Ахмед-Алекс попросил меня украсть для него одну вещь. Я, стало быть, брал на себя весь риск, а он получал добычу. Разумеется, он не мог так просто обмануть меня. Я украл эту вещь – это был портфель – и, конечно, намеревался присвоить его содержимое, поскольку вору принадлежит предмет совершенной им кражи согласно законам, установленным Всевышним. Поэтому я должен был перехитрить его, а не он меня, не так ли?
– В самом деле это так, – сказал Ясеф, – хотя я не могу припомнить, где в Священном писании говорится о том, что вору принадлежит предмет совершенной им кражи. Однако…
