Чингиз Абдуллаев - Линия аллигатора
Она прижалась к его руке щекой.
— Мне так хотелось с вами поговорить, встретиться, увидеться. Казалось, я сумею узнать от вас что-то новое, нечто такое, чего я не знала до сих пор.
— А я оказался не таким, как ты думала? — кивнул Дронго.
— Не совсем. Просто вы казались мне суперменом, а на самом деле более мягкий. И более сильный одновременно. Наверное, я не могу объяснить.
Он чувствовал рукой тепло ее мягкой щеки.
— И еще, — сказала она, улыбнувшись, — мне очень хотелось посмотреть на женщину, которая будет рядом с вами. В моем воображении это особая женщина, немного похожая на мою мать. Но оказалось, что вы живете один.
— Тебя это удивило?
— Сначала да. Потом я поняла. Та чудовищная энергия, которую вы расходуете на всякие расследования, отнимает у вас столько сил и души, что их может просто не хватить на женщину, живущую рядом с вами.
Он убрал руку и попытался улыбнуться, но понял, что у него ничего не получается. Тогда он просто сказал:
— Довольно забавная теория.
— Это не теория. Писатели, которые создавали героев в этом жанре, наверняка знали, что делали. Вспомните самых великих героев. Шерлок Холмс Конан Дойла, Эркюль Пуаро Агаты Кристи, Ниро Вульф Рекса Стаута, патер Браун Честертона — все они были одинокими мужчинами. Даже комиссар Мегрэ Сименона, и тот оказался бездетным, хотя и был женат. Может, все они подсознательно чувствовали, что мужская потенция, направленная с такой силой на благие дела, полностью при этом исчерпывается.
— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что я импотент? — спросил он, и она засмеялась.
— Нет. Простите, что невольно так получилось. Просто я пыталась объяснить ваше одиночество какими-то психологическими мотивами.
— Все гораздо проще, — сказал он, — я любил одну женщину, а потом… В общем, потом я остался один. Но в принципе ты, наверное, права. Мне давно стоило обратить на это внимание, чтобы хоть как-то отличаться от всех названных тобой героев. Хотя они были всего лишь придуманными персонажами.
— Я была в доме Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, — возразила она, — когда ездила в Лондон.
— Я тоже там был, — сказал, он, чувствуя, как к нему возвращается способность улыбаться, — но теперь я буду знать, что нельзя тратить всю свою энергию на разного рода расследования. Постараюсь сохранить немного потенции и для женщин, окружающих меня.
Она улыбнулась ему в ответ.
— Поцелуйте меня, — попросила вдруг Сигрид.
Он наклонился и снова поцеловал ее в лоб.
— Не так, — быстро сказала она.
Он чуть заколебался, и она уловила это колебание.
— Вам противно после случившегося вчера, — горько сказала она, — не бойтесь, я не могла так быстро заразиться.
Это решило все. Он наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был долгим и благодарным. С обеих сторон.
— А теперь вставай и поедем в посольство, — попросил Дронго, — иначе мы проведем весь день в поцелуях, а я не успею закончить расследование.
Он встал и поэтому не услышал, как она тихо прошептала:
— Я бы не возражала.
Через час он привез ее в американское посольство и, лишь убедившись, что она вошла внутрь, велел водителю машины ехать дальше. Теперь он был готов встретиться с полковником Чихаревым. Но сначала нужно было позвонить Владимиру Владимировичу. Он набрал его номер.
— Что-нибудь узнали?
— Конечно, узнал. Он считается одним из лучших специалистов в отделе. Стаж работы около двадцати лет. Запиши его служебный и домашний телефоны, — Владимир Владимирович продиктовал данные. — Если ты его подозреваешь, то выкинь это из головы. Он на прекрасном счету, недавно даже был награжден.
— Он связан как-то с международным аэропортом?
— Да. Это его зона. А почему ты спрашиваешь?
— Тогда это он. У вас устаревшие сведения, Владимир Владимирович.
Полковник организовывает убийства и покрывает убийц. Если это теперь называется образцовой службой, то я ничего не понимаю в этом деле.
— Ладно, не горячись. Может, я просто позвоню куда нужно, и его возьмут под наблюдение.
— Поздно, — возразил Дронго, — сегодня уже поздно. Пока он мне нужен, и я прошу сегодня никому не звонить. Завтра можете делать все, что хотите.
— Постарайся остаться в живых, — по привычке проговорил Владимир Владимирович.
— Если выживу, позвоню, — также по привычке ответил Дронго и повесил трубку.
Глава 30
— Как вы сказали? — переспросил Виктор Юдин. — Я уже второй человек?
— Да, до вас уже утром был один человек. Видимо, тоже из органов. Он приходил раньше и выдавал себя за американского журналиста, а потом, когда профессор его выгнал, пришел сюда снова. Только на этот раз он очень хорошо говорил по-русски и заявил, что ищет Полеванова. Спрашивал, не родственник ли он профессора Бескудникова.
— А он его родственник? — Виктор заволновался. Теперь он понимал, что оказался на финишной прямой и каждое следующее слово женщины выводит его к разгадке этих преступлений.
— Да, конечно. Он его зять…
Следующей фразы секретаря он уже не слышал, потому что бежал по коридору, спрашивая по пути, где сидит Никита Полеванов. Добежав до кабинета, он услышал громкие голоса и, взявшись было за ручку двери, решил прислушаться к разговору за дверью.
— Вы меня опозорили, Никита, — громко говорил профессор Бескудников. — Как вы могли? Как вы могли такое сделать? Вы дали заключение, что женщина была пьяна, то есть вы фактически подставили умершую, выгораживая водителя грузовика. Меня знакомили с материалами экспертизы, проведенной американскими патологоанатомами. Женщина не могла выпить ни одного грамма. У нее была аллергия на алкоголь. К тому же в машине она оказалась уже убитой. Не установить перелом ключиц не сумел бы даже начинающий студент. Это заставляет меня думать о самом худшем, что могло быть. Вы сознательно изменили акт экспертизы.
— Илья Сергеевич, я вам все объясню…
— Подождите, не перебивайте меня, — услышал Виктор гневный голос профессора, — все, что вы хотите сказать, я знаю. Это будут обычные объяснения.
Я не хочу больше ничего слушать. Вчера я проверил несколько дел, по которым вы делали экспертизы. Это позор. Вы сознательно искажали факты, занимались подлогом, даже меняли акты. Как вы смели?!
— Илья Сергеевич, меня заставляли, мне угрожали. Они говорили, что убьют ребенка, вашего внука.
— Не лгите! — крикнул профессор. — Я все время думал, откуда вы берете деньги на свои казино, на дорогие подарки, на женщин. Теперь знаю: вам платили.
Как вы могли, Никита? Я вам так доверял. У меня не было сына, и мне казалось, что именно вы сумеете в будущем заменить меня. А вы оказались мелким подлецом и подонком. Не смейте больше приходить к нам домой. Сегодня утром я все рассказал Наде. Она и без того собиралась подавать на развод. Думаю, будет лучше, если вы больше не увидитесь с ней.
— Поверьте, Илья Сергеевич, я запутался, меня заставили…
И в этот момент Юдин открыл дверь.
— Добрый день, — сказал он, входя в комнату, — кажется, я не вовремя?
— Подождите, — попросил профессор Бескудников, — сейчас мы освободимся.
— Боюсь, дорогой профессор, что вы не совсем поняли ситуацию. Я из прокуратуры. Вот мое удостоверение.
Стоявший у окна Никита прислонился к подоконнику.
— У меня нет времени обсуждать морально-этические принципы с вашим зятем, — сказал Юдин. — Я попрошу его лишь ответить на несколько вопросов. Иначе потом будет поздно, могут погибнуть люди.
— Но меня уже спрашивали про все, — сказал недоуменно Полеванов.
— Высокий мужчина, который был здесь часа два назад? — быстро уточнил Юдин.
— Да. Он угрожал мне пистолетом истребовал все рассказать. Хотя больше рассказывал сам.
— Это правда, что вы подделали акт экспертизы погибшей Элизабет Роудс, указав, что она погибла в результате автомобильной аварии и была в состоянии алкогольного опьянения? Вернее, вы сами провели экспертизу, а затем вместе с экспертом Коротковым дали ложное заключение за него и профессора Бескудникова.
Верно или нет?
Полеванов молчал.
— Отвечайте, Никита, — высоким фальцетом потребовал профессор, — или буду говорить я сам.
— Все правильно, — тяжело сказал Полеванов, — все так и было.
— А Леонтьев? Вы указали, что он покончил жизнь самоубийством. Это было действительно самоубийство?
Полеванов молчал. Бескудников смотрел на него, нахмурившись, ожидая, что он ответит.
— Нет, — сказал наконец эксперт, — это не было самоубийством. Хотя там и был характерный пороховой ожог, который появляется, когда дуло пистолета прижимают к виску. Но пистолет прижали слишком сильно и потом очень не правильно вложили его в руки убитому. Я сразу понял, что это не самоубийство. Но мне позвонили и сказали, чтобы я дал именно такое заключение.
