Ян Флеминг - Мунрейкер
— Ладно, отпускаю вас, — сказал Бонд. — Сделаю все, что в моих силах, а нет — позову на помощь ваших. Не волнуйтесь, если какое-то время я буду молчать. До встречи.
— До встречи, — попрощался Вэлланс с облегчением в голосе. — И спасибо. Удачи вам.
Бонд положил трубку.
Но тут же поднял ее вновь и набрал номер «Блейдса».
— Говорят из министерства ассигнований, — представился он. — Сэр Хьюго, в клубе?
— Да, сэр, — послышался дружелюбный голос Бреветта. — Он в обеденной зале. Вы желаете с ним говорить?
— Нет, не нужно, — сказал Бонд. — Просто хотел убедиться, что он еще не уехал.
Не ощущая вкуса пищи, Бонд в спешке проглотил ужин и в восемь-сорок пять покинул ресторан. Машина ожидала его у входа. Отпустив штабного водителя, он отправился на Сент-Джеймс-Стрит. Чтобы не бросаться в глаза, Бонд поставил машину в ряду такси перед входом в «Будл» и, устроившись на сиденье поудобней, развернул вечернюю газету, так чтобы поверх нее видеть «мерседес» Дракса, который, как он с облегчением обнаружил, был припаркован на Парк-Стрит. Рядом никого не было.
Ждать пришлось недолго. Внезапно от дверей «Блейдса» пролегла широкая полоса желтоватого света, и в проеме показалась исполинская фигура Дракса. На голове его была мягкая фетровая шляпа, натянутая на уши и потому скрывавшая глаза. Быстрой походкой подойдя к «мерседесу», он сел в него, хлопнул дверцей и, — прежде чем Бонд успел переключиться на третью скорость, — вырулив на левую полосу Сент-Джеймс-Стрит и тормознув на повороте у Сент-Джеймсского дворца, умчался.
Вот оно что, он, оказывается, любитель полихачить, подумал Бонд, огибая на скорости пешеходный островок на Мелле и завидя, что Дракс уже миновал статую перед дворцом. Стараясь не отставать, он по-прежнему держался на третьей скорости. Бэкингем-Пэлас-Гейт. Стало быть, Эбьюри-Стрит. Не спуская глаз с белого «мерседеса», Бонд судорожно строил планы. Светофор на углу Лоуэр-Гросвенор-Плейс пропустил Дракса, но перед носом Бонда зажег красный свет. Бонд не стал дожидаться разрешающего сигнала, и как раз во время — Дракс уже сворачивал на Эбьюри-Стрит. Будучи почти уверен, что Дракс сделает остановку возле своего дома, Бонд домчался до поворота и, чуть не доезжая до него, затормозил. Он выскочил из «бентли», оставив его на ходу и, пройдя несколько шагов по направлению к Эбьюри-Стрит, услышал два коротких гудка. Осторожно выглянув из-за угла, он увидел Кребса, тащившего по тротуару обмякшую девушку. Затем хлопнула дверца «мерседеса» и он рванулся с места.
Бонд кинулся к машине, врубил третью скорость и пустился в погоню.
Слава Богу, что «мерседес» белого цвета. Вон он впереди, на перекрестках вспыхивают искры тормозных огней, фары включены на полную мощность, клаксон ревет при малейшем намеке на задержку в и без того редком движении.
Бонд сжал зубы, он вел автомобиль так, словно это был необъезженный жеребец в Испанской школе верховой езды в Вене. Из опасения обнаружить свое присутствие он не мог пользоваться ни фарами, ни клаксоном. Все, что ему оставалось, — это обходиться тормозами и коробкой передач, да уповать на везение.
Низкий стрекот двухдюймовой выхлопной трубы «бентли» эхом отражался от стоящих по обеим сторонам улицы домов, скаты шуршали по гудронированному покрытию полотна. Он благодарил небо за то, что всего лишь неделю назад поставил на колеса новый комплект гоночной резины «Мишлен». Если бы только светофоры были более благосклонны. Бонду казалось, что он всегда попадает только на красный или желтый свет, тогда как Дракс всегда успевал на зеленый. Челсийский мост. Похоже, Дракс собирается попасть в Дувр по южному радиусу! Сможет ли он выдержать гонку с «мерседесом» по трассе А—20? У Дракса два пассажира. Возможно, его машина плохо отлажена. Но с независимыми подвесками ему куда проще брать виражи, чем Бонду. Старенький «бентли» был слишком высок для этого. Завидев показавшееся на встречной полосе такси. Бонд нажал педаль тормоза и не без опаски просигналил. Такси прижалось к краю полотна, и Бонд, пролетая мимо, краем уха услышал брошенное в его адрес короткое ругательство.
Клапем Коммон — белый «мерседес» замелькал между деревьями. Бонд гнал «бентли» на прямом участке шоссе под восемьдесят и вдруг заметил, что светофор перед самым носом Дракса вспыхнул красным светом, гот остановился. Бонд перевел рычаг переключения скоростей в нейтральное положение и теперь беззвучно приближался. Пятьдесят ярдов. Сорок, тридцать, двадцать. На светофоре переменились огни. Дракс нажал на акселератор и был уже далеко, однако Бонд успел заметить, что Кребс сидит рядом с водителем и что Галы в салоне нет, а есть лишь ворох тряпья на узком заднем сиденье. Вопросы, отпали сами собой. Больную девушку не возят в машине, словно мешок картошки. И уж во всяком случае не на такой скорости. Стало быть, она пленница. Почему? Чем она провинилась? Что «раскопала»? И что все-таки происходит на самом деле?
Мелькали погруженные во мрак перекрестки, и каждый из них напоминал огромную хищную птицу, которая всякий раз набрасывалась Бонду на плечи и клокотала прямо в уши, что он оказался слепым болваном. Слепец, слепец, слепец. С самого того момента, как после ночи в «Блейдсе» он, сидя в своем кабинете, пришел к выводу что Дракс опасен, ему следовало быть на чеку. И при первых же тревожных симптомах — к примеру, отпечатков пальцев на карте, — он должен был начать действовать. Но как? Он и так старался не обойти вниманием ни одну версию, ни один след. Что он мог сделать, кроме как убить Дракса? И в награду угодить на виселицу? Ладно. Что теперь? Может, стоит остановиться и позвонить в Скотленд-Ярд? Упустив при этом «мерседес»? Насколько он мог судить, Дракс заманил Галу в машину именно для того, чтобы по пути в Дувр избавиться от нее. И предотвратить это мог лишь Бонд, если, конечно, успеет.
Словно в ответ на его мысли жалобно завизжали шины, когда Бонд, сворачивая с южного радиуса на шоссе А—20, завращался на круговой развязке. Нет. Он обещал М., что справится сам. И то же он обещал Валлансу. Тяжкое бремя свалилось на его плечи, но он обязан сделать все от него зависящее. В крайнем случае, он попытается догнать «мерседес» и выстрелить в скаты. А если что, можно и извиниться. Но упустить Дракса — преступление.
Быть по сему, — сказал себе Бонд.
Отыскав место посветлее, Бонд сделал остановку, которую использовал для того, чтобы достать из «бардачка» пару защитных очков и надеть их. Затем, подавшись вперед, он ослабил левый винт лобового стекла и проделал то же самое с винтом справа. Потом опустил узкое стекло на капот и закрепил винты.
После этого на большой скорости он устремился прочь от суонлейской развилки и короткое время спустя уже мчался со скоростью девяносто миль в час по осевой разметке фаринигамского объезда. Лишь свист ветра в ушах и пронзительный вой нагнетателя были свидетелями этой безумной гонки.
Впереди сверкнули мощные фары перевалившего через вершину ротэмского холма «мерседеса» и потонули в налитой лунным светом панораме кентской пустоши.
20. Гамбит Дракса
Три отдельные источника боли ощущала в своем теле Гала. Пульсирующая боль за левым ухом, резь в запястье от гибкого шнура и ссадины на лодыжках.
Каждый толчок, каждый поворот, каждое резкое торможение отдавалось болью. Если бы только она лежала на заднем сиденье более плотно. Но места было много, и она свободно болталась по сиденью. То и дело ей приходилось отворачивать свое избитое лицо, постоянно притискивавшееся к обтянутой сверкавшей кожей спинке.
Воздух, который она вдыхала, был насквозь пропитан запахом новой кожаной обивки, выхлопных газов и вонью паленой резины, появлявшейся на крутых виражах от трения шин.
И все же эти неудобства и боль были не главным.
Кребс! Самое странное было в том, что именно страх перед Кребсом и отвращение к нему мучали ее более всего. Остальное же просто не поддавалось осмыслению. Тайна Дракса и его ненависть к Англии. Загадка его великолепного знания немецкого языка. «Мунрейкер». Секрет атомной боеголовки. Каким образом спасти Лондон. Не найдя ответы на эти вопросы, она перестала о них думать.
Однако часы, проведенные наедине с Кребсом, по-прежнему стояли перед ней во всем их ужасе, и она мысленно возвращалась и возвращалась, словно язык к больному зубу, к подробностям дня.
После того, как Дракс ушел, она еще долго разыгрывала обморок. Сперва Кребс занимаются механизмами, ласково, по-детски заговаривая с ними по-немецки.
— Так, моя Liebchen [милая (нем.)]. Теперь лучше, не правда ли? Не желаешь ли капельку масла, моя Pupperl [куколка (нем.)]. Ну конечно. Сию минутку. Нет, нет, лентяйка. Я говорю — тысяча оборотов. А не девятьсот. Попробуй еще разок. Уверен, ты можешь работать лучше. Да мое Schatz [сокровище (нем.)]. Вот так. Крутись, крутись. Вверх и вниз. Крутись. Позволь мне протереть твое стеклышко, чтобы мы могли лучше разглядеть шкалы. Jesu-Maria, bist du ein braves kind! [Иисус-Мария, какой же ты славный ребенок! (нем.)]
