Чингиз Абдуллаев - Камни последней стены
— Не понимаю, что происходит, — сказал Дронго. — Мы договорились, что он нам позвонит, а вместо этого его аппарат до сих пор не включен. Что там могло произойти? Это все-таки Германия, а не Колумбия, здесь просто так люди не пропадают.
— Мы должны ждать, — сказала Лариса, — он обязательно позвонит.
— У меня не хватает терпения. К тому же сегодня уже четвертое ноября. Сколько нам ждать? Час, два? Не забывайте, что мы еще должны поговорить с Менартом и вернуться в Берлин, чтобы разобраться, что произошло там. У нас совсем нет времени.
— Вы предлагаете поехать в Зуль и выяснить все на месте? — поинтересовалась Лариса. — Или мы все-таки подождем, когда позвонит Андрей Константинович?
— Нет. Мы сделаем по-другому. Вы поедете в Зуль и попытаетесь выяснить, что там произошло.
— Я? — Очевидно, Лариса и раньше не очень верила в суперменов. Теперь ее лицо выражало крайнюю степень презрения.
— Постараюсь объяснить, почему я не люблю самоуверенных женщин и ненавижу феминисток, — пояснил Дронго. — Самое главное достоинство любого мужчины это — мозги. Я считаю, что необходимо максимально, по возможности, конечно, загружать их работой. Так вот, прежде чем бросать на меня такие презрительные взгляды, вы могли бы воспользоваться вашим серым веществом. Дело в том, что в Зуле наверняка ждут появления иностранца, желательно из России, который постарается договориться с Менартом. Или хотя бы с ним переговорить. Я думаю, немцы не идиоты и уже знают, что к Габриэлле приходил какой-то высокий мужчина. Сейчас они его ищут. А ваше появление в Зуле пройдет незамеченным. Тем более что вы владеете немецким, и к тому же вас никто не ждет.
— Я ничего вам не сказала. Я и не думала, что вы струсили.
— Спасибо и на этом. Правда, не понимаю, какой смысл мне бояться. Немецких законов я не нарушал, а разговор с Менартом — не уголовное преступление. Что касается убийства Нигбура, то меня в нем тоже нельзя обвинить, так как меня тогда не было в Германии. Поэтому мне лично нечего бояться. Но на самом деле я боюсь. Боюсь за свою репутацию. Боюсь по-глупому потерпеть поражение, если не сумею раскрыть всей этой загадочной истории.
— Андрей Константинович приказал мне ждать его звонка, — сообщила Лариса. — Я должна оставаться рядом с вами.
— Спасибо за заботу. Но меня больше интересует, почему не отвечает телефон вашего напарника. Хотя, кажется, он старший в вашей паре.
— Мы будем его ждать. — Она упрямо не отвечала ни на один из его вопросов.
— Конечно. Только учтите, что я буду ждать до вечера. Если Андрей не позвонит, я буду вынужден сам отправиться в Зуль. Ждать больше я не смогу.
Он церемонно кивнул ей и вышел из номера. Минул час, другой, третий. Андрей так и не позвонил. В шестом часу вечера Дронго снова постучал в номер Ларисы. На этот раз никто не ответил. Он постучал второй раз. И опять никто не ответил. Дронго уже собирался вернуться в свой номер, как увидел, что Лариса идет по коридору.
— Где вы были? — поинтересовался Дронго. — Опять «тайны мадридского двора»?
— Он до сих пор не позвонил, — сообщила Лариса. — Я думаю, нам нужно позвонить в его отель.
— Давайте, — кивнул Дронго. — И учтите, что я завтра утром уеду в Зуль. Даже без вас.
— Мы поедем вместе, — решила она. — Я не понимаю, что могло случиться. Он такой обязательный человек. Честно говоря, я очень беспокоюсь. Может, нам не нужно ждать до завтрашнего утра? Он бы обязательно позвонил.
— Я думаю, что звонить ему не стоит. Если что-то случилось, это вызовет еще больше подозрений. — Дронго нахмурился: — Собирайте чемодан, Лариса, мы едем в Зуль. Прямо сейчас. Придется нам выдать себя за супружескую пару. Я куплю пластырь в аптеке и наложу его себе на щеку. Пусть думают, что у меня болят зубы или фурункул. Едем немедленно, я закажу билеты в вагон первого класса.
Через полчаса они были уже на вокзале. Дронго внес чемоданы в купе, и они разместились. Почти всю дорогу в Зуль ехали молча. Дронго дремал, а Лариса пыталась дозвониться своему напарнику. Неожиданно раздался телефонный звонок. Она сразу включила аппарат. Дронго проснулся.
— Нет, — сказала Лариса, — нет. Он еще не звонил.
Она отключила аппарат и пояснила:
— Это из Москвы.
— Я вас ни о чем не спрашивал, — улыбнулся Дронго, — но нетрудно было догадаться. Они, видимо, нервничают. Только я думаю, что они не в Москве. По моим расчетам, они должны быть где-то близко. В Берлине или, может быть, в Эрфурте. Убийцы уже ждут условного сигнала. Может быть, ваш человек уже дежурит у постели раненого Бутцмана, чтобы перекрыть ему кислород. И следит за домом Габриэллы, чтобы выстрелить в тот момент, когда она выйдет на улицу, чтобы отвезти детей в школу.
— Вы сами слышите, что говорите?
— Конечно, слышу. И знаю, что так и случится, если я ничего не найду. Их убьют всех, всех до единого. Не пожалеют даже Шилковского, которого столько лет лечили в больнице. Чтобы гарантировать себя от возможного ущерба, любое государство пойдет на все. Есть такое понятие — государственная целесообразность. Это тот случай, когда нужно убрать несколько человек, чтобы спасти гораздо больше людей. Это и есть оборотная сторона работы любой спецслужбы мира. Вот такая — грязная и подлая. Поэтому я не работаю на государство, понимая, что в какие-то моменты его интересы могут прийти в противоречие с моими принципами.
Она молчала, понимая, что он прав.
— Когда приедем в Зуль, нам нужно взять такси, хотя отель находится около вокзала, — сказал Дронго, — но там придется пересечь небольшую площадь. А мне бы не хотелось, чтобы нас сразу обнаружили.
— Хорошо, — ответила она, и дальше они ехали молча.
В Зуль приехали поздно вечером. На вокзале не было ни одной машины. Дронго прошел к служащему и только спросил, где можно заказать такси. Тот показал на номер, указанный рядом с телефонным аппаратом. Дронго обернулся и заметил у выхода мужчину средних лет, который внимательно следил за ними. Дронго улыбнулся, подошел к Ларисе и показал ей на телефонный аппарат. Она поняла все без слов, подошла к телефону, набрала нужный номер и вызвала машину на немецком языке, выговаривая слова достаточно громко, чтобы их мог услышать стоявший у дверей неизвестный мужчина.
— Таксист нас разорвет, когда узнает, куда нужно ехать, — заметила Лариса.
— Ничего, у меня есть для него утешение, — сказал Дронго, доставая купюру в пятьдесят марок.
Машина появилась через пять минут. Они погрузили чемоданы. Лариса оказалась права. Водитель побагровел, услышав, куда нужно ехать. Дронго спокойно положил рядом с ним желтую купюру и снова показал на здание отеля. Водитель взглянул на деньги и сразу успокоился.
Едва они отъехали, как за ними медленно тронулась машина, стоявшая чуть в стороне от вокзала. В «оппеле» находились два человека. Когда такси остановилось у отеля, «оппель» проехал мимо. Очевидно, его пассажирам важно было убедиться, что иностранцы приехали именно сюда.
В отеле миловидная девушка, весело улыбаясь, оформила для них номер. Видимо, в ноябре здесь уже появлялось достаточно много туристов. Лариса оформила номер-сюит с большой спальней и гостиной. Они прошли в номер, и Дронго с неудовольствием обнаружил, что в гостиной стояли небольшой диван и два кресла, а в спальне — большая двуспальная кровать.
— Я пойду осмотрю номер Андрея, — сказал Дронго.
— Мы пойдем вместе, и я вас подстрахую, — предложила она.
По лестнице они спустились на нижний этаж, где находился номер, в котором должен был остановиться Андрей Константинович. Дронго прислушался. Было тихо. Здесь были старые замки, и открыть такую дверь было совсем не сложно. Дронго достал универсальную отмычку, которая была всегда в его чемодане. Он открыл дверь. Лариса стояла в конце коридора. Вошел в номер. Огляделся. Вещей здесь не было. Вообще, не было видно, что в номере кто-то остановился. Дронго вышел из номера. Лариса взглянула на него.
— Там никого нет, — сказал он, — и вещей — тоже.
— Но этого не может быть, — попыталась возразить она.
— Можете убедиться сами, номер пустой. Его вещей там нет.
— Он звонил и назвал нам именно этот номер. Может, он потом его сменил. Нужно спросить у портье.
— Нет. Она наверняка предупреждена, и если мы попытаемся что-нибудь узнать, то окажемся под наблюдением. Лучше ничего не спрашивать. Помочь мы ничем не сможем, а себя засветим.
Они вернулись в свой номер. Лариса достала аппарат и, позвонив по известному ей номеру, сообщила, что Андрея Константиновича нигде нет.
— Как это нет? — спросил кто-то злым голосом. — Куда он мог пропасть?
— Не знаю, — призналась Лариса, — но в номере его нет. И вещей — тоже.
— Сидите в отеле и никуда не выходите, — приказал ее собеседник.
— Мы останемся в отеле до утра, — ответила Лариса.
Она убрала аппарат и посмотрела на Дронго.
— Я могу принять душ? Или вы снова заставите меня оттуда вылезти?
