Джек Хиггинс - Орел улетел
Она стала подниматься по лестнице, и широкие юбки колыхались в такт ее шагам. Девлин и Мартин последовали за ней.
* * *Они ходили из комнаты в комнату, ненадолго задерживаясь в некоторых из них, чтобы поговорить с больными, и только через полчаса добрались до последнего этажа. За столом возле двери сидел охранник. При виде Девлина он не задумываясь вскочил на ноги и отдал честь. Другой охранник открыл дверь, и они прошли в коридор.
Из комнаты Бенсона появился молодой сержант и поприветствовал их:
– Здравствуйте, сестра. Отец Мартин.
– Доброе утро, сержант Морган, – сказала настоятельница. – Нам нужно пройти к подполковнику Штайнеру.
Морган окинул взглядом форму Девлина и пасторский воротник.
– Да, конечно, – произнес он неуверенно.
– Майор Конлон делает обход вместе с нами, – сообщила она.
Девлин вытащил из бумажника фальшивый пропуск, которым снабдил его Шелленберг. Этот документ гарантировал беспрепятственный вход на все военные базы и в госпитали. Девлин передал его сержанту.
– Надеюсь, это вас устроит, сержант.
Морган внимательно рассмотрел пропуск.
– Я только зарегистрирую ваш документ в журнале посетителей, сэр. – Он переписал данные с пропуска и вернул его Девлину. – Прошу за мной.
Он повел их в конец коридора, кивком головы подал знак охраннику, и тот открыл ключом дверь. Сестра Мария Палмер прошла в комнату, за ней – отец Мартин и Девлин. Дверь за ними закрылась.
Штайнер сидел у окна. Он встал, и настоятельница спросила:
– Как вы себя чувствуете сегодня, подполковник?
– Хорошо, сестра.
– Сожалею, что не могла навестить вас вчера вечером. У меня было срочное дело, но отец Мартин сказал мне, что был у вас.
– Он бывает здесь каждый день, – кивнул Штайнер.
– Да, а это майор Конлон, – представил старик Девлина. – Как видите, он военный священник. Находится в отпуске по ранению. Как и вы, он был ранен не так давно.
Девлин дружелюбно улыбнулся и протянул руку.
– Рад познакомиться с вами, подполковник.
С огромным трудом Штайнеру удалось сохранить невозмутимый вид.
– Здравствуйте, майор Конлон.
Девлин крепко сжал руку немца. Штайнер спросил:
– Где вы воевали? Где вас ранили?
– На Сицилии, – ответил Девлин.
– Да, там было нелегко.
– Не могу сказать. Меня ранили в первый же день. – Он подошел к окну и посмотрел вниз на дорогу, идущую вдоль Темзы. – Отсюда прекрасный вид. Вон небольшой пляж, суда плывут, даже те ступени видны. Хоть есть на что посмотреть.
– Да, это помогает коротать время.
– Ну что ж, нам пора, – сказала настоятельница и постучала в дверь.
Отец Мартин положил руку Штайнеру на плечо.
– Не забудьте, сегодня в восемь вечера я буду исповедовать в часовне. Готов выслушать всех грешников.
– Мы же договорились, святой отец, что я помогу вам нести ваше бремя, – вмешался Девлин. – Сегодня в исповедальне буду сидеть я. – Он обратился к Штайнеру. – Но вы все равно приходите, подполковник.
– Мне, право, неловко, – сказал отец Мартин.
Охранник открыл дверь, и настоятельница заявила:
– Это замечательная идея.
Они пошли к выходу. Морган открыл дверь на лестницу.
– Да, только вот что, – сказал отец Мартин. – Обычно я начинаю исповедь в семь часов, а охранники приводят Штайнера в восемь, потому что в это время в часовне уже никого нет. Они считают, что так лучше.
– То есть его приводят последним?
– Да.
– Ничего, я дождусь его, – успокоил Девлин священника.
Они спустились в вестибюль, и привратник вручил им плащи. Сестра Мария Палмер сказала:
– Значит, до вечера, майор.
– Буду рад снова навестить вас, – ответил Девлин, и вдвоем со старым священником они вышли за ворота монастыря.
* * *– Бог ты мой, что там пророк Даниил, брошенный в львиный ров, – сказал Райан. – Ты же наглее самого дьявола.
– Да. Что ж, попытка была удачной, – ответил Девлин. – Но я думаю, не стоит околачиваться там слишком долго. Это может плохо кончиться.
– Но ты ведь пойдешь туда вечером?
– Да, надо идти. Это единственная возможность обо всем договориться со Штайнером.
Мэри сидела с краю за столом, обхватив плечи руками.
– Но, господин Девлин, – сказала она, – выслушивать чужую исповедь, тем более исповедь монахинь, – это же смертный грех.
– У меня нет выбора, Мэри. Я вынужден это сделать. Мне самому противно, что приходится обманывать этого доброго старика, но я не могу поступить иначе.
– И все же это ужасно. – Она вышла из комнаты, через мгновение вернулась уже в плаще, открыла дверь и ушла.
– Такой уж характер, – сказал Райан.
– Нам сейчас не до этого, нужно многое обсудить. Сегодня вечером встреча с Карвером в доке «Блэк-Лайэн». Мы можем доплыть туда в твоей лодке?
– Я хорошо знаю это место. До него плыть около получаса. Вы договорились на десять?
– Мне бы хотелось прибыть туда раньше. Надо изучить обстановку, сам понимаешь.
– Тогда мы отправимся туда в девять. К этому времени ты уже наверняка вернешься из монастыря.
– Да, пожалуй, вернусь. – Девлин закурил. – На твоем такси ехать в Шоу-Плэйс нельзя, Майкл. В такой местности, как Ромнийская низина, такси из Лондона будет привлекать внимание. А твой «форд», он в исправности?
– Да. Я же говорил, что иногда езжу на нем.
– Теперь самое важное, – продолжал Девлин. – Когда я вытащу Штайнера, мы должны действовать быстро. Два часа до Шоу-Плэйс – самолет уже будет там – и мы исчезнем, прежде чем власти сообразят, что произошло. Для побега мне понадобится твой фургон, и назад ты его не получишь. Слишком рискованно для тебя забирать его оттуда.
Райан улыбнулся.
– Я получил эту машину два года назад от одного торговца из Брикстона, который задолжал мне. Все документы фальшивые, и номер тоже. Так что никто никогда не догадается, что этот «форд» принадлежит мне. А машина в хорошем состоянии. Ты же знаешь, моторы – мое хобби.
– Ну и ладно. За это тебе причитается еще пара шиллингов, – сказал Девлин и поднялся. – Теперь пойду мириться с твоей племянницей.
Он сошел по ступенькам на пирс. Мэри сидела в лодке под навесом и читала.
– Что за книга? – спросил Девлин.
– "Полуночный суд", – с неохотой ответила девушка.
– По-английски или по-ирландски?
– У меня нет ирландского варианта.
– Очень жаль. Когда-то я знал всю книгу наизусть. Мой дядя подарил мне за это Библию. Он был священником.
– Интересно, что сказал бы он о том, что вы собираетесь сделать сегодня вечером, – сказала она.
– О, это я хорошо знаю, – ответил Девлин. – Он простил бы меня. – Он повернулся и стал подниматься по лестнице в дом.
* * *На исповедь Девлин надел форму, а поверх нее – только лиловую епитрахиль. Он терпеливо выслушал четырех монахинь и двух пациентов монастыря, которые исповедались ему в своих грехах. Грехи были не такие уж страшные. В основном люди каялись в том, что они должны были сделать, но не сделали, или же говорили о таких мелочах, о которых, казалось бы, не стоило и задумываться. Но безымянные грешники, говорившие с Девлином через перегородку, придавали этому большое значение. Он постарался честно выполнить обязанности священника, подбирал нужные слова, однако это давалось ему с трудом. Но вот ушел последний посетитель, и на какое-то время вокруг воцарилась тишина. Затем Девлин услышал, как открылась дверь часовни и по каменному полу застучали армейские ботинки.
Дверь исповедальни открылась и тут же закрылась. Из темноты послышался голос Штайнера:
– Благословите, святой отец, ибо грешен я.
– Не в такой степени, как я, подполковник. – Девлин включил свет и улыбнулся ему через решетчатое окошко.
– Господин Девлин, что с вами сделали? – спросил Штайнер.
– Немного изменил внешность, чтобы сбить со следа ищеек. – Девлин провел руками по седым волосам. – Ты-то как?
– Обо мне потом. Англичане ожидают вашего появления. Меня допрашивал бригадный генерал Манроу из Отдела операций особого назначения. Они специально сообщили в Берлин, что я нахожусь в Лондоне. Эту информацию передал их человек, который работает в посольстве Испании. Его зовут Варгас.
– Я так и знал, – сказал Девлин. – Скотина.
– Они также сообщили мне, что подготовкой операции по моему освобождению занимается генерал Вальтер Шелленберг, и они думают, что он задействует вас. Они ждут вас, надеются, что вы скоро объявитесь.
– Да, но я устроил так, чтобы англичане продолжали действовать по своему плану. Варгас до сих пор получает запросы о дополнительной информации. Англичане думают, что я еще в Берлине.
– Ну и ну! – воскликнул Штайнер.
