Чингиз Абдуллаев - Взращение грехов
— Самоубийство не всегда слабость, — возразил Дронго, — иногда это свидетельство силы.
— И у вас нет никаких версий?
— Пока нет. Но я подозреваю, что это связано каким-то образом с убийством, происшедшим в Новгороде. Там обвиняется бизнесмен Вано Тевзадзе в убийстве полковника милиции Степана Проталина.
— При чем тут какой-то грузин? — нахмурился Олег Львович.
— Он российский бизнесмен, — поправил его Дронго.
— Какая разница. Я никогда не слышал этого имени. Нет, мой брат не имел никакого отношения к этим людям. Вместе с Проталиным они служили в Чечне, но это было давно, еще в первую чеченскую войну. Потом они служили в разных городах. Никак не могу понять, почему Геннадий решил стреляться. Чего ему не хватало?
— Если бы я знал, то не сидел бы сейчас в этой гостинице. Я бы поехал с новыми сообщениями в УВД. Но я действительно ничего не знаю.
— А этого грузина, который убил Проталина, арестовали?
— Да. Скоро будет суд. Я же вам сказал.
Кичинский задумался. Было заметно, как тяжело он переживает смерть своего младшего брата.
— В последние дни не было ничего подозрительного? — спросил Дронго.
— Нет, — ответил, немного подумав, Олег Львович, — иначе я бы узнал. Только несколько месяцев назад Гена немного был не в себе. Тогда сюда приезжал какой-то чеченец или ингуш из Москвы. И они встречались. Подробностей я не знаю, но Гена приехал ко мне буквально сам не свой. На нем лица не было. Я даже испугался, что он заболел. Его буквально трясло. Но на все мои вопросы он ничего не ответил. Сказал, что я не должен ничего знать и не должен никуда вмешиваться. Я так и не понял, к чему он мне это говорил. Ведь я руководитель отдела общего надзора нашей областной прокуратуры. И имею право проверять любой объект на территории нашей области. Но он мне тогда так ничего и не сказал. Он несколько дней был словно не в себе. Потом куда-то исчез. Через день он вернулся и слег дома с большой температурой. Буквально почти под сорок. Мы его долго выхаживали. Он тогда даже не смог поехать на похороны своего друга Проталина. Соврал, что его не отпускают. Но я видел, в каком состоянии он был. А потом немного успокоился, мне казалось, что все прошло. Он снова станет прежним. И вот такое несчастье…
— Как звали приехавшего из Москвы гонца?
— Не знаю. Он мне не говорил. Да и об этом человеке я узнал случайно от сотрудников уголовного розыска.
— И больше ничего вы не знали?
— Нет.
— Непонятное дело, — согласился Дронго.
— Не понимаю, — развел руками старший Кичинский, — действительно не понимаю. Я думал, что вы сможете мне помочь, и специально приехал сюда, чтобы первым выслушать все, что вы мне скажете. Сам приехал. А вы ничего не знаете сами. И ничего не понимаете. Тогда кто сможет сказать мне, почему он застрелился? Извините, я, кажется, говорю нечто сумбурное. Я лучше пойду, простите меня.
Он поднялся и вышел из комнаты. Дронго вздохнул, снова раздеваясь. Итак, у него есть убийство и самоубийство. И нет никаких возможных версий. Тогда не нужно представляться экспертом по вопросам преступности. Лучше оставаться помощником адвоката. Так он хотя бы не позорится в глазах окружающих. И все-таки: почему застрелился Кичинский?
Глава 18
Утром за ним снова приехали. На этот раз его отвезли в здание городской прокуратуры, где уже находились все вчерашние лица. Туда пригласили руководителей городской милиции и ФСБ. Среди собравшихся в кабинете прокурора города Дронго узнал и старшего брата Кичинского.
— Господин Дронго, — немного торжественно начал прокурор города, — мы навели справки, и нам сообщили, что вы один из лучших аналитиков в области расследования уголовных преступлений. У нас не было убийства, все сознают, что произошло самоубийство. Но мы хотим знать, почему застрелился наш товарищ, человек, которого мы уважали, ценили и любили. Почему так произошло. Вы можете ответить на этот вопрос?
— Пока не знаю, — ответил Дронго, — вчера я разговаривал со старшим братом Кичинского, который сейчас здесь присутствует. Он тоже ничего не понимает. Нужно несколько дней, чтобы разобраться в случившемся. Во всяком случае, уже сейчас понятно, что его мучили некие обстоятельства, которые оказались выше его, выше его сил. Но что конкретно произошло именно вчера, я не знаю.
— Вчера застрелился подполковник Геннадий Кичинский, — напомнил прокурор, — он оставил записку только своим близким. И мы не понимаем, какими мотивами он руководствовался. Но мы понимаем, что он застрелился как раз перед вашим приездом. Значит, ваш приезд так или иначе связан с его трагической гибелью. И мы хотим понять, что вчера произошло?
— Господин прокурор, — поморщился Дронго, — неужели вы считаете, что я мог бы скрыть от вас хоть малую толику правды, если бы знал, почему подполковник Кичинский решился на такой поступок. Неужели вы полагаете, что я стал бы это скрывать от вас. Вы же наверняка сделали не один запрос по всем своим каналам и должны были узнать мою биографию и получить все мои возможные и невозможные рекомендации. Я приехал сюда, чтобы расследовать убийство полковника Степана Проталина. Загадочное убийство, которое никто не может раскрыть. Я думал, что мне сможет помочь подполковник Кичинский, который был его боевым товарищем и другом. Именно Кичинского вынес с поля боя сам Проталин. Поэтому был уверен, что смогу получить здесь нужную информацию. Но всем стало очевидно, что я уже ничего не смогу получить. А если вы считаете, что я виноват в смерти подполковника, то можете возбудить уголовное дело по статье «доведение до самоубийства». Однако я не уверен, что вы сможете доказать мою вину. Поймите, что я также принимаю близко к сердцу вашу боль.
Он поднялся, оглядел собравшихся.
— Извините, — сказал он, — если я вам больше не нужен, то вернусь в Москву. Меня там легко можно будет найти. И даю вам слово, что я все равно буду искать убийцу полковника Проталина и причины, по которым покончил с собой подполковник Кичинский. До свидания, господа.
Он повернулся и вышел. Никто его не остановил. К вокзалу он прошел пешком. В полупустом вагоне сидел мрачный и злой, глядя перед собой. Такого унизительного поражения в его жизни никогда не было. Получается, что он не только не раскрыл истинные причины убийства Проталина, но и невольно подтолкнул к самоубийству другого офицера. Но почему Кичинский решился на самоубийство? Что могло вызвать у него подобный шок, чтобы решиться на такое?
В Москве на вокзале его уже ждала машина с водителем. Он приехал домой, встал под привычно горячий душ, смывая с себя грязь и усталость последних дней. Значит, он допустил ошибку. Значит, не сумел просчитать все возможные варианты. Но какие варианты могли быть в доме на улице Спиридонова, где убили Проталина? Хотя нет, могли. Он вспомнил, как простукивал пол, как разговаривал с соседями. Да, там не все так просто, как кажется на первый взгляд.
Он вылез из ванны, вытерся полотенцем. Взял телефон, набрал знакомый номер.
— Добрый день, Эдгар, — начал Дронго, услышав голос своего друга и напарника, — у меня к тебе просьба. Нужно послать кого-нибудь в Калугу. Да, в Калугу. Пусть Кружков пойдет и узнает, как там работал офицер Проталин. Степан Проталин. Он служил в Калуге в начале девяностых. Тогда времена лихие были, пусть Леонид походит и порасспрашивает людей, может, кто-то Проталина вспомнит. Ты все понял? А сам поезжай в Рязань. Там вчера застрелился начальник уголовного розыска Кичинский. Я хочу, чтобы ты походил среди людей. Поговорил с офицерами, которые его знали, с горожанами, с родственниками, если возможно, с соседями. В общем, мне нужна полная информация об этом человеке. Срок — один день. Успеешь?
— Выезжаю прямо сейчас, — сразу понял Вейдеманис, — уточню все остальные детали по дороге.
— Молодец, — обрадовался Дронго, — выезжай поскорее. У нас мало времени.
Он убрал телефон, прошел на кухню, чтобы сделать себе бутерброд. Затем снова вернулся к телефону. Начал искать карточку, которую оставила ему Инна. Нашел ее и, устроившись на диване, начал звонить в Литву. Узнал ее голос. Она отвечала по-литовски.
— Извините, — сказал он по-русски, — я не говорю по-литовски. Если вы сможете, могли бы перейти на русский или английский языки.
— Это вы, — задохнулась от счастья Инна, — я думала, что вы никогда не позвоните.
— Вы ошибались, — сказал Дронго. Он не стал уточнять, почему он ей позвонил. Она никогда не узнает, что вчера застрелился еще один офицер и ему теперь нужна ее помощь.
— Как я рада, что вы не выбросили мой телефон, — призналась Инна, — я уже два дня себя ругаю. Вела себя в вашей комнате, как монашка. Вы, наверно, потом смеялись над моим поведением. Сначала нагло пришла к вам требовать, чтобы мне починили ванную комнату, потом купалась в вашем номере, лежала в вашей постели. А под конец нахамила вам и ушла.
